Вообще-то можно сказать, что помимо желаний народа, Козимо и сам не слишком стремился к войне с Венецией. Он лично беседовал с венецианским послом, стремясь к миру. Нельзя забывать, что во время изгнания Козимо фактически жил в Венеции[195]. Главное, что необходимо отметить, это то, что Гвиччардини показывает нам, что Козимо не активно участвовал во внешне политической жизни города. Он ограничивает его роль лишь упоминая некоторые из его точек зрения на те или иные события..
Смерти Козимо равно как и переходу власти от одного представителя семьи Медичи к другому автор уделяет достаточно пристальное внимание. Что характерно, Гвиччардини довольно редко использует точные даты тех или иных событий. Вот и сейчас он пишет, что смерть Козимо произошла «в течении года 1464», подчеркивая, что одной из причин являлась болезнь подагрой, которой позже болел и его сын Пьеро, и его внук Лоренцо. В обоих случаях болезнь ускоряла их кончину. «Завещал он перед смертью не делать похорон роскошных, и так и было сделано, но были даны все те почести, которые мог город свободный дать своему гражданину, и среди других почестей был в народном декрете назван «отцом родины» - пишет Гвиччардини[196]. «Во Флоренции и за её стенами все граждане и все государи христианского мира оплакивали смерть Козимо…», «…весь народ в торжественной процессии сопровождал прах его к месту погребения в Сан-Лоренцо, и по правительственному указу на надгробии начертано было «Отец отечества» - вторит ему Макиавелли. Pater Pateriae[197] - эти слова стали нарицательными для всего времени правления Козимо Медичи[198].
Говоря о культурной жизни Флоренции оба автора перечисляют наиболее крупные постройки, сделанные при нем[199]: Сан Лоренцо[200], Бадиа Фьезоле[201], монастырь Сан Марко[202], Карреджо[203], а также постройки в Иерусалиме[204]. По сути если обратить внимание и на другие высказывания в «Истории» о Козимо все его действия в области искусства авторы ограничивает этими постройками, которые «пожизненно показывали славу его» [205] и относились, по их мнению, к тому, что было построено не только «с большим расходами, но и с большим умом» [206].
Конечно, можно возразить Гвиччардини, читая которого можно прийти к выводу что, кроме построек, Козимо ничего не оставил своим потомкам. Можно, например, упомянуть созданную им публичную библиотеку (Лауренциану)[207]. Когда умер Николо Николи, собиратель манускриптов, Козимо, заплатив его долги, выбрал для себя наиболее ценные рукописи, а остальные отдал монастырю Сан-Марко[208]. Всего за 6000 гульденов Козимо приобрел около 800 томов книг[209].
Макиавелли, что следует отметить, упомянул, описывая личность Козимо, и флорентийский платонизм[210], и его главного идеолога Марсилио Фичино[211], который был обязан своим появлением именно Козимо. Хотя в данном случае в связи с последними исследованиями, можно сказать, что роль Козимо была не такой большой, как считали раньше. Козимо в 1439 году, после проповеди платоновских идей византийцем Георгием Гемистом Плифоном, посетила идея создания Флорентийской Академии, главой которой он и назначил Фичино[212]. Однако существует точка зрения, что на самом деле не Козимо привлек Фичино к созданию Академии, а сам Марсилио сумел внушить правителю Флоренции высокое мнение о себе[213]. Но каким бы путем не пришел Фичино к Козимо, его имя на долгое время стало ассоциироваться с семьей Медичи. При Пьеро Медичи идеями Фичино увлекся молодой тогда Лоренцо[214], а позже образовался особый круг ученых. Здесь надо отметить, что и восприятии современников время Козимо воспринималось как время реального культурного лидерства Флоренции[215].
Что же касается остальной части данной главы, то слова о том, что Козимо «имел такую репутацию, что может быть с падением Рима до самого времени его никакой гражданин частный не мог иметь никогда такую с падением Рима»[216], являются прежде всего собственной точкой зрения Гвиччардини и, как будет показано в дальнейшем, сравнивая Козимо с другими Медичи, правившими Флоренцией, автор явно отдает предпочтение Козимо[217]. Гвиччардини не посчитал нужным далее распространяться на тему того, как и чем Козимо приобрел свою репутацию. Хотя на самом деле все было достаточно просто. Еще Джованни Медичи, отец Козимо, прославился тем, что «благодетельствовал молчаливо, чтобы добрые дела не кричали о себе», при этом специально оплачивая распространителей слухов из плебейских слоев. Такое милосердие правящих слоев, в данном случае выразившиеся в дешевых кредитах для людей среднего достатка, непрерывных крупных постройках, обеспечивавшие работой тысячи людей, работа для артистов, заказы для книжных лавок[218], являлось в представлении знати рационально рассматриваемым средство спасения души и залогом поведения, соответствующего нравственными нормами идеального делового человека[219]. Помимо этого вот так Медичи и приобретали популярность в народе и это «был их всегдашний и неизменнейший способ действия»[220]. В общем, о правлении Медичи довольно удачно сказал Аччайуоли, который написал, что «Козимо и Пьеро сделали все, что они могли, но они не могли сделать все, что было нужно городу»[221].
Подводя итог, мы должны иметь в виду следующее. Сравнивая то, как освещается время правления Козимо Медичи в «Историях Флоренции» Макиавелли и Гвиччардини, следует иметь в виду, что Гвиччардини дает нам краткое изложение событий во Флоренции, поэтому вполне естественно, что некоторые моменты более тщательно рассматриваются у Макиавелли. Гвиччардини старался, говоря о времени Козимо Медичи, дать изложение основных и, на его взгляд, самых важных фактов, характеризующих это время, что так же следует учитывать. Этим можно объяснить в частности то, что Гвиччардини не останавливается на изложении фактов, касающихся развития в то время во Флоренции искусства, а ведь это было время Возрождения. При этом следует учесть, что многие моменты для их лучшего понимания нуждаются в пояснении. Гвиччардини иногда не считает нужным подробно останавливаться на том или ином, скорее всего, поскольку он писал «Историю Флоренции» для себя и это ему казалось ненужным. Следует подчеркнуть, что вышесказанное, как было сказано ранее, относиться именно к данной главе и освещаемому автором периоду правления Козимо Медичи.
Большинство историков считают, что Пьеро Медичи не оставил значительного следа в истории Флоренции и в истории дома Медичи[222].
Все повествование и Гвиччардини и Макиавелли о правлении Пьеро Медичи сводиться к двум моментам: краткая его характеристика, и описание заговора против него.
Франческо Гвиччардини описывает Пьеро как человека, обладающего мягким характером, наделенным милосердием. При этом он отмечает, что полностью он не мог управлять государством из-за мучившей его внутри подагры[223]. В связи с этим необходимо отметить, что в некоторых исследованиях Пьеро Медичи упоминается не иначе, как Пьеро Подагрик[224]. Эта болезнь, как уже было отмечено, была чуть ли не наследственной. По сообщениям того же Гвиччардини и Маккиавелли ею болели и Козимо, и Пьеро, и Лоренцо. Возможно поэтому, как сообщает Гвиччардини, сын Козимо не был поклонником наслаждений, что, впрочем, только обеспечило ему популярность среди граждан Флоренции, и поэтому же его смерть была воспринята в городе достаточно болезненно[225]. Однако, как пишет Гвиччардини, «при этом получилось так, что некоторые люди сосредоточили в своих руках такую власть, и находились в таком положении, о котором ниже будет сказано». Эти люди, о которых рассказывает Гвиччардини, и были будущими заговорщиками. С Гвиччардини согласен и Николло Макиавелли, который пишет, что именно из-за своей болезни Пьеро не мог воспрепятствовать распрям и «разгулу честолюбия» во Флоренции[226].
Вопрос о заговоре, а точнее его изложение в «Истории» Гвиччардини заслуживает более пристального внимания. По сообщению Гвиччардини лидеров заговора было трое: Диетсальво Нерони, мессер Аччайуоли и Лука Питти. Причем по мнению Гвиччардини виной всему было честолюбие Нерони. Аччайуоли был просто человеком с большой властью, Лука Питти знатным не был, и поэтому мог рисковать[227]. По сути здесь опять же повторяется мнение Макиавелли, который также считал что виной всему было то, мессер Диетсальви «личное честолюбие свое ставил выше дружеских чувств к Пьеро»[228]. Он также считает его главой заговора. При этом он также отмечает, что Лука Питти стремился оказаться на месте Пьеро, а мотивы Аччайуоли имеют личные корни[229]. Если Гвиччардини называет целью заговорщиков устранение Пьеро Медичи, то Макиавелли дополняя его говорит, что целью заговорщиков было сделать так, чтобы «республика управлялась магистратами, а не прихотью нескольких могущественных граждан»[230]. Сразу же необходимо отметить, что в историографии в качестве лидеров заговора называются те же люди, но их роль рассматривается по разному. Н.Рубинштейн, к примеру, считает, что наибольшую роль в заговоре играл Аньоло Аччайуоли, потому, что он в это время поддерживал связь с Франческо Сфорцей, герцогом Миланским, который внимательно следил за событиями во Флоренции и был не прочь извлечь из них для себя выгоду[231]. Незадолго до смерти Козимо Аччайуоли писал, что Пьеро и его отец были «людьми больными и старыми, которые были ослаблены и боялись до такой степени, что уклонялись от всего, что могло быть причиной неприятностей и беспокойства»[232]. Вторым, по мнению профессора Н.Рубинштейна, был Лукка Питти, который создал группу единомышленников назвав её «the flower of Florence»[233]. А вот Д.Хейл, например, не выделят из этой троицы никого[234].