Г. Ханин и Д. Фомин видят единственный выход из нынешнего системного кризиса российской экономики в переходе к жесткой (и даже жестокой) мобилизационной модели, которая предполагает значительное усиление роли государства в экономике. Новому социализму придется решать во многом те же задачи, что и сталинскому руководству – преодоление в кратчайшие сроки экономической и военной отсталости при негодном государственном аппарате и апатичном населении.
О. Мамедов считает, что первопричина кризиса в России – неэффективность государственного регулирования, включая деятельность «стратегических» корпораций. Простые люди равнодушны к нынешнему кризису, поскольку недостигнута главная цель рыночных реформ – включение народа в экономику на правах ее главного субъекта. При этом за провалы рыночного сектора платит сектор нерыночный, т.е. банкиров спасает простой налогоплательщик.
Социальные трактовки причин кризиса подвергает критике В.Мау, которому нынешний «левый поворот» напоминает быстрый переход от военного коммунизма к нэпу. Он оспаривает мнение, что кризис продемонстрировал необходимость более активного государственного регулирования финансовых рынков, и нет никаких оснований, что оно впредь будет лучше регулировать эти рынки.
А.Кудрин также считает ошибкой курс на повышение роли государства как финансового посредника, поскольку частные банки, по его мнению, более эффективно распределяют финансовые ресурсы в экономике, имеют меньшую маржу и снижают степень финансовой нестабильности.
Институциональные факторы. По взглядам Ю. Ольсевича, для понимания современного кризиса следует учитывать психологический тип людей, которые контролировали экономику США последние 25 лет. Их отличают энергичности, экспансивность, динамизм, стремление к новаторству, готовность к риску. Но если слабы сдерживающие рамки, то энергия и экспансивность становятся агрессивностью, стремление к новизне и готовность к риску – авантюризмом, поиски благосостояния оборачиваются алчностью, а оптимизм – легкомыслием. Концентрированным проявлением негативных свойств американской психологии в сфере хозяйства являются слабая склонность к сбережениям и потребление в долг. Главный фактор задолженности – традиционная «американская мечта» - надежда на повышение доходов в будущем.
Главную тяжесть вины за наступление кризиса Ю.Ольсевич возлагает на ту часть экономической и политической элиты США, которая воспользовалась положением своей страны в глобальной экономике для форсирования хищнического обогащения и военно-политической агрессии. Он заключает: в стране оказалось достаточно много менеджеров с психологией хищников, но для преодоления кризиса необходимо найти в ней достаточно предпринимателей с психологией новаторов.
В. Тамбовцев исследует глобальный кризис на базе институциональной теории контрактов. Он рассматривает товары, торгуемые на финансовых рынках, одновременно как недовыполненные контракты и как социальные блага, имеющие положительные и отрицательные внешние эффекты. Поскольку компенсация ущерба за счет виновника в этом случае невозможна, регулирование финансовой сферы должно иметь характер запрета на использование отдельных типов контрактов как товаров финансового рынка. Подобные антикризисные ограничения В. Тамбовцев оправдывает тем, что ценные бумаги суть социально значимые блага, схожие по этому признаку с наркотиками. Последние применяются в медицинских целях, однако их свободная продажа запрещена почти во всех странах.
По мнению А. Алексеева, нынешний финансовый пузырь возник по причине того, что мировая экономика существенно глобальнее в финансовом смысле, чем в институциональном. Это означает, что деньги везде «одинаковы», а возможности их инвестирования – разные. В развитых странах одновременно выполняется условие «двойной эффективности»: эффективны и инвестиции и права собственности на них Если это условие не выполняется, деньги из экономики утекают: только так собственники могут сохранить и преумножить их. В итоге деньги, вырученные странами-экспортерами сырья, с неизбежностью возвращаются, а развитые страны, где это сырье потребляется. Таким образом, если государство не может создать необходимую институциональную среду для функционирования бизнеса, ему приходится содержать те экономики, которые могут это сделать.
По мнению Ю.Пахомова и С. Пахомова, под финансовой оболочкой нынешнего кризиса скрыто соперничество разных цивилизационных ценностей. Глобальный кризис авторы объясняют перерождением протестантских ценностей. В их основе лежит труд, рационализм, индивидуализм, самосовершенствование, стремление к успеху, жажда изменить мир и бытовая скромность. Ныне на смену этим ценностям в развитых странах пришли «деградационые» ценности потребительства, которое означает потребление в долг. Таким образом, нынешний кризис они напрямую связывают с долговой потребительской моделью жизнеустройства.
А.Шаститко доказывает необходимость реформы системы регулирования, которая предполагает изменение самих подходов к разработке правил и принятия регулирующих решений. Он акцентирует внимание на такой институциональной технологии, как «оценка регулирующего воздействия»; с ее помощью общество узнает альтернативы решения проблемы, она ограничивает возможности провести «под шумок» изменения в правилах игры, дающие необоснованные преимущества одной из социальных групп.
Как полагает Ю.Болдырев, в России отсутствует правовая среда, способная противостоять всеобщему взаимному недоверию хозяйствующих субъектов и их действиям в ущерб народнохозяйственным интересам. Поэтому реализация любых антикризисных мер блокируется нынешней системой управления государством.
Фактор стабилизационного фонда. Среди специфических причин экономического кризиса 2008-2009 гг. в России многие авторы называют политику «профицитного бюжета и Стабфонда».
Как утверждает О. Дмитриева, эта политика не достигла своих двух главных целей: торможение инфляции и страхование рисков национальной экономики. «Стерилизация» денежной массы не происходит, поскольку иммобилизация части доходов бюджета преодолевается либо частными внешними заимствованиями, либо прямыми вливаниями бюджетных средств. Страхование рисков экономики посредством вложения бюджетных доходов в иностранные ценные бумаги оказалось гораздо менее надежным по сравнению с производственным реинвестированием этих доходов, их направлением на расширенное воспроизводство реального сектора.
По мнению Л. Григорьева и М. Салихова, политика «Стабфонда» не решает главную задачу – использование собственных сбережений страны на цели развития. Вместо реализации модели финансовых рынков, нацеленной на развитие страны с учетом ее реальных проблем, сложилась система вывоза частного капитала, накопления государственных резервов (синдром нищеты 1990-х гг.) и заимствования за рубежом портфельного капитала. Затруднения с портфельными заимствованиями за рубежом при отсутствии национальных механизмов реинвестирования экспортных доходов сделали систему накопления в стране довольно неустойчивой. В России сложился редкий в современную эпоху перекос в распределении сбережений между государством, бизнесом и населением; в отличие от развитых стран более половины сбережений страны находятся у государства. Зависимость частной финансовой системы России от внешнего кредитования при накоплении больших государственных финансовых резервов и значительном вывозе капитала усилили подверженность отечественной экономики внешним шокам.
Итак, экономисты выделяют следующие причины мирового экономического кризиса: слабое регулирование финансового сектора; превращение кредита в один из элементов спекулятивной экономики; отрыв финансовой сферы от реального сектора экономики; инвестирование в американские ценные бумаги странами, накапливающими валютные резервы и нефтяные фонды; особое положение доллара в мировой валютно-финансовой системе.
Вместе с тем называются особые причины экономического кризиса в России: сырьевой вариант развития экономики, чрезмерный объем внешнего долга, высокая инфляция, стерилизация средств инновационного развития, хранение средств ЦБ за рубежом, сложность получения долгосрочных кредитов, механизм кредитования производственных предприятий под залог их акций, зависимость российского фондового рынка от зарубежного спекулятивного капитала, действие предприятий-заемщиков в логике «приватизация прибылей и национализация убытков».
2.3. «Длинные волны»
Мировой финансовый кризис, охвативший планету, обострил ряд вопросов, стоящих перед экономистами. Насколько закономерен этот крайне болезненный этап хозяйственного развития? Можно ли было предсказать столь резкий спад общественного производства? Долго ли продлится период хозяйственной нестабильности? Какова периодичность подобных явлений? Существует теория, разработанная еще в 20-х годах минувшего столетия советским экономистом Н.Д. Кондратьевым, которая получила название «длинных волн» и довольно точно определила периодичность колебаний общественного производства.
Николай Дмитриевич Кондратьев родился в 1892 году в крестьянской семье. В 1911 поступил на экономическое отделение юридического факультета Петербургского университета. По завершении учебы в 1915г. Был оставлен на кафедре экономики и статистики университета для приготовления к профессорскому званию. В 1920 г профессор Кондратьев стал директором московского Конъюнктурного института при Народном комиссариате финансов. Расцвет его научной деятельности пришелся на годы НЭП. Кондратьева иногда называют родоначальником теории и практики индикативного (рекомендательного) планирования, внедренного в послевоенные десятилетия по настоянию кейнсианцев (сторонников государственного регулирования экономики) во многих развитых странах Запада. Критика директивного планирования впоследствии стала предлогом для расправы с этим выдающимся экономистом.