По делам частного обвинения защитник допускается с момента принятия судом дела к своему производству.
В производстве по уголовному делу о применении принудительных мер медицинского характера участие защитника является обязательным с момента вынесения постановления о назначении в отношении лица судебно-психиатрической экспертизы, если защитник ранее не участвовал в уголовном деле (ст. 438 УПК). О прекращении уголовного дела или о направлении его в суд для применения принудительных мер медицинского характера следователь наряду с законным представителем уведомляет и защитника, разъясняя им право знакомиться с материалами уголовного дела (ст. 439 УПК).
Решение Генерального прокурора Российской Федерации или его заместителя о выдаче лица для целей уголовного преследования или для исполнения приговора при международном сотрудничестве в сфере уголовного судопроизводства может быть обжаловано лицом, в отношении которого принято решение о выдаче, или его защитником в течение десяти суток с момента получения уведомления в федеральный суд субъекта Российской Федерации (ч. 1 ст. 463 УПК).[4]
Анализ процессуальных полномочий сторон выявляет особенности осуществления функции защиты, проявляющиеся в некотором ее преимуществе в сравнении с обвинением. Примерами могут служить следующие положения: запрет на кассационное обжалование решения судьи о роспуске коллегии присяжных заседателей при его несогласии с обвинительным вердиктом (ч. 5 ст. 348 УПК РФ), по своей сути являющийся запретом на обжалование стороной обвинения, поскольку указанное решение выносится в интересах защиты; предоставление защите права последней реплики. В некотором смысле ее процессуальное преимущество заключается и в таком элементе состязательности, как поочередное представление сторонами доказательств, при условии права защиты предоставить их после стороны обвинения.
Произошло расширение тактического поля защиты за счет введения института исключения доказательств, полученных с нарушением закона. Как показывает судебная практика, нормы закона, регулирующие основания и порядок решения вопроса о недопустимости доказательств и возлагающие бремя опровержения доводов защиты на прокурора, по содержанию предполагают явное преимущество стороны защиты и активно используются именно ею, а если ходатайство об исключении доказательств заявляет сторона обвинения, то это также в интересах защиты.
Если защите удается спрогнозировать невозможность опровержения стороной обвинения ее доводов о нарушении закона при получении доказательства, то, с точки зрения тактики, ее ходатайство является безупречным средством достижения необходимого ей результата.
Показания подсудимого в условиях состязательного процесса являются доказательством защиты как в случае отрицания, так и при признании им своей вины. Критерием отнесения их к доказательствам защиты выступает порядок его допроса: согласно ч. 1 ст. 275 УПК РФ первыми его допрашивают участники процесса со стороны защиты. Содержание ч. 3 ст. 274 Кодекса позволяет говорить о праве подсудимого давать показания в любой момент судебного следствия.
Следовательно, показания подсудимого возможно представить до предоставления доказательств стороной обвинения. Определение подсудимым времени дачи показаний является еще одним примером процессуального преимущества защиты, которое позволяет влиять на действия стороны обвинения и на формирование оценки доказательств судом.
Особое значение приобретает момент дачи подсудимым показаний в судебном следствии с участием присяжных (имеется в виду стремление защиты максимально воздействовать на их сознание в своих интересах).
Закрепление в ч. 3 ст. 86 УПК РФ такой необычной для россиян новеллы, как право защитника на сбор доказательств «путем получения предметов, документов и иных сведений», а равно «опроса лиц с их согласия», подвигла некоторых теоретиков к спешной разработке стратегии, тактики и методики параллельного адвокатского расследования. Это и неудивительно, поскольку законодатель, признав за адвокатом полноценное право на сбор доказательств в одной статье, забыл урегулировать порядок этого самого сбора в другой статье.
Рассмотрим результаты уголовного дела, возбужденного в одной из северных российских республик против защитника, «увлекшегося» проведением параллельного адвокатского расследования. Нас интересуют формулировки, составившие основу процессуальных документов по уголовному делу. В современных условиях для кого-то они могут иметь прецедентное значение.[5]
Адвокат К., являясь защитником Л., обвиняемого органами предварительного расследования в похищения человека, в рамках проводимого им параллельного адвокатского расследования пришел домой к потерпевшему А. и получил от последнего заявление, из содержания которого следовало, что Л. не только похитил А., но и добровольно потерпевшего отпустил. Иными словами, защитник заполучил документ, который полностью аннулировал все результаты официального следственного расследования, поскольку в силу примечания к ст. 126 УК РФ лица, добровольно освободившие похищенного, от уголовной ответственности освобождаются.
Обвиняемый Л., передав следователю ксерокопию вышеуказанного заявления А., заявил ходатайство о приобщении ее к материалам уголовного дела. Лица, осуществляющие предварительное расследование, усомнившись в достоверности заявления А., допросили его по обстоятельствам отобрания данного документа адвокатом К. Потерпевший показал, что К. данное заявление заполучил от него обманным путем: представился работником прокуратуры, под диктовку заставил написать текст заявления, содержание которого не соответствовало действительности.
За фальсификацию доказательств по уголовному делу об особо тяжком преступлении судом адвокат К. был осужден по ч. 3 ст. 303 УК РФ к 3 годам лишения свободы, в соответствии со ст. 73 УК РФ условно с испытательным сроком 2 года и с лишением права заниматься адвокатской деятельностью на 2 года.
Как видим, суд первой инстанции расценил вышеописанные действия адвоката К. как предусмотренный законом сбор доказательств, которые, однако, при этом были сфальсифицированы.
Считая приговор суда незаконным и необоснованным, осужденный К., его защитники – адвокаты В. и Г. поставили вопрос перед Верховным Судом РФ об его отмене в том числе и по следующим основаниям:
– заявление (следовательно, и любые иные результаты опроса лица) не являются доказательствами по делу;
– ксерокопия – не документ.
Таким образом, утверждая, что результаты параллельного адвокатского расследования нельзя сфальсифицировать, защитники-профессионалы поспешили признать, что содеянное их коллегой в любом случае не может быть расценено как сбор доказательств. Возникает вопрос: если это так и представителями адвокатского корпуса не оспаривается, то какой смысл отбирать у потерпевшего документ, если никакого доказательственного значения по делу он не имеет?
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ с позицией стороны защиты по делу К. согласилась и в своем кассационном Определении от 08.12.2004[6] записала следующее: «Ксерокопия заявления А., имеющаяся в деле, которую получил осужденный К., являвшийся в то время адвокатом – защитником Л., не может быть признана доказательством по делу.
Согласно ст. 84 УПК РФ к иным документам относятся материалы фото- и киносъемки, аудио- и видеозаписи и иные носители информации, полученные, истребованные или представленные в порядке, установленном ст. 86 УПК РФ…
Из смысла ст. 84 и 86 УПК РФ следует, что относимые к делу сведения, полученные защитником в результате опроса частных лиц, изложенные им или опрошенными лицами в письменном виде, нельзя рассматривать в качестве показаний свидетеля или потерпевшего. Они получены в условиях отсутствия предусмотренных уголовно-процессуальным законом гарантий их доброкачественности и поэтому могут рассматриваться в качестве оснований для вызова и допроса указанных лиц в качестве свидетелей, потерпевшего или для производства других следственных действий по собиранию доказательств, а не как доказательства по делу.
Имеющаяся в деле ксерокопия заявления А. получена К. (являющимся в тот момент защитником Л.) от А. без соблюдения требований уголовно-процессуального закона, необходимых для получения доказательств по делу, и поэтому не может быть признана доказательством по делу.
Следователь Ч., приобщивший ксерокопию заявления к делу, не сверил ее с подлинником заявления и не удостоверил ее подлинность, что также лишило доказательственного значения копии заявления, если бы подлинник и являлся бы доказательством.
Таким образом, из приведенных данных вытекает, что имеющаяся в деле ксерокопия заявления А., в фальсификации содержания которого признан виновным К., не является доказательством по делу. Поэтому в действиях К. нет состава преступления».
В результате проведённого исследования по теме «Защитник и его участие в уголовном процессе» можно сделать ряд выводов:
1. Защита в уголовном процессе определяется как совокупность процессуальных действий (или процессуальная деятельность), направленных (направленная) на опровержение обвинения, на установление невиновности обвиняемого, на смягчение его ответственности, охрану его личных и имущественных прав.
2. Защитник – это допущенное к участию в деле лицо, осуществляющее защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу (ст. 49 УПК).
В качестве защитников допускаются адвокаты, по решению суда наряду с адвокатами могут быть допущены иные лица, а в мировом суде иные лица могут быть защитником и вместо адвоката.