шума, щелкнув разок-другой своими годными разве что для птичек ружьишками
по цели, которую любая женщина или мальчик смогут сбить после дневной
подготовки? Если бы Капитан Попки или кто-нибудь из его армии пожелал
схватиться на палашах, тесаках, просто рапирах или рапирах вместе с
кинжалом, со ставкою в один золотой за первую каплю крови, то я был бы
готов признать в них хоть немного души, да черт меня побери, если бы эта
деревенщина согласилась хотя бы бороться, или метать железные брусья, или
кидать камень, или бросать шест, если уж (при этом он презрительно коснулся
носком сапога шпаги Мортона) они обвешиваются оружием, обнажать которое
сами боятся.
Терпение Мортона совершенно иссякло, и он, забыв о благоразумии,
собрался было зло ответить на наглое замечание Босуэла, как вдруг
незнакомец, покинув свое место у очага, шагнул на середину комнаты.
- Ссора возникла из-за меня, - сказал он, - и ради правого дела я хочу
лично покончить с нею. Послушай-ка, ты, приятель, - бросил он Босуэлу, - не
хочешь ли побороться со мной?
- С превеликой охотой, любезнейший, - ответил Босуэл. - Конечно, я
буду бороться с тобой, пока один из нас или мы оба не грохнемся на пол.
- В таком случае, исполненный веры в того, кто один только и может
помочь, - ответил ему противник, - я сделаю так, чтобы впредь ты стал
примером для всех таких же, как ты, дерзких Рабсаков.
Произнеся эти слова, он сбросил с плеч серую, из грубого сукна,
дорожную куртку и, вытянув вперед свои цепкие, могучие руки, с решительным
видом приготовился к схватке. Сержанта, видимо, не смутили ни мускулистое
телосложение, ни широкая грудь, ни могучие плечи, ни смелый взгляд
противника. Хладнокровно насвистывая, он отстегнул пряжку на своем поясе,
снял военную куртку и отложил ее в сторону. Присутствующие стояли вокруг
борцов, с беспокойством ожидая исхода.
В первой схватке, как казалось, перевес был на стороне Босуэла; то же
было и во второй, хотя все еще нельзя было предугадать, чем окончится эта
борьба. Впрочем, всякому стало ясно, что сержант, сразу использовав всю
свою силу, начинает выдыхаться, борясь с соперником, обладающим большой
выдержкой, ловкостью, выносливостью и хорошими легкими. В третьей схватке
крестьянин приподнял противника и бросил его оземь с такой силою, что тот
на мгновение потерял сознание и растянулся на полу, не подавая признаков
жизни. Его товарищ Хеллидей выхватил из ножен палаш.
- Вы убили моего сержанта! - воскликнул он, бросаясь на победителя. -
И, клянусь всем святым, ответите мне за это.
- Стойте! - закричал Мортон и все окружавшие. - Игра велась чисто; ваш
приятель сам искал схватки и получил ее.
- Что верно, то верно, Том, - произнес Босуэл, медленно поднимаясь с
пола, - убери свой палаш. Не думал я, чтобы среди этих лопоухих
бездельников нашелся такой, который мог бы красу и гордость королевской
лейб-гвардии повалить на пол в этой гнусной харчевне. Эй, приятель,
давайте-ка вашу руку.
Незнакомец протянул руку.
- Обещаю вам, - сказал Босуэл, крепко пожимая руку противника, - что
придет время, когда мы встретимся снова и повторим эту игру, причем гораздо
серьезнее.
- И я обещаю, - сказал незнакомец, - что в нашу следующую встречу ваша
голова будет лежать так же низко, как она лежала сейчас, и у вас не
достанет сил, чтобы ее поднять.
- Превосходно, любезнейший, - ответил на это Босуэл. - Если ты и
взаправду виг, все же тебе нельзя отказать в отваге и силе, и знаешь что,
бери свою клячу и улепетывай, пока сюда не явился с обходом корнет; ему
случалось, уверяю тебя, задерживать и менее подозрительных лиц, чем твоя
милость.
Незнакомец, очевидно, решил, что этим советом не следует пренебрегать;
он расплатился по счету, пошел в конюшню, оседлал и вывел на улицу своего
могучего вороного коня, отдохнувшего и накормленного; затем, обратившись к
Мортону, он произнес:
- Я еду по направлению к Миливуду, где, как я слышал, ваш дом; готовы
ли вы доставить мне удовольствие и высокую честь, отправившись вместе со
мною?
- Разумеется, - сказал Мортон, хотя в манерах этого человека было
нечто давящее и неумолимое, неприятно поразившее его с первого взгляда.
Гости и товарищи Мортона, учтиво пожелав ему доброй ночи, стали
разъезжаться и расходиться, направляясь в разные стороны. Некоторые,
впрочем, сопровождали Мортона и незнакомца приблизительно с милю, покидая
их один за другим. Наконец всадники остались одни.
Вскоре после того, как все они покинули гостеприимный "Приют", как
называлось заведение Блейна, ночную тишину нарушили звуки литавр и труб.
Лейб-гвардейцы, поспешно хватая оружие, собирались на базарную площадь.
Корнет Грэм, родственник Клеверхауза, и мэр городка, с выражением тревоги и
озабоченности на лицах, в сопровождении полдюжины солдат и городских
стражников с алебардами, поспешно вошли в кабачок Нийла Блейна.
- Приставить стражу к дверям! - таковы были первые слова, брошенные
корнетом. - Никого отсюда не выпускать! Что это значит, Босуэл? Или вы не
слышали сигнала тревоги?
- Он собирался бежать в казармы, сэр, - ответил корнету его приятель,
- но, видите ли, упал и расшибся.
- Конечно, в драке, - прервал его Грэм. - Если вы будете и впредь
пренебрегать своими обязанностями, вам едва ли поможет ваше королевское
происхождение.
- В чем же я пренебрегаю своими обязанностями? - угрюмо спросил
Босуэл.
- Вам следовало находиться в казармах, сержант Босуэл, - ответил
корнет, - вы упустили такой удобный случай. Пришло известие, что
архиепископ Сент-Эндрю убит, убит зверски и при исключительных
обстоятельствах. Шайка мятежных вигов, преследовавших его на Магус-мурской
равнине, близ Сент-Эндрю, вытащила его из кареты и искромсала палашами и
кинжалами*.
______________
* Сообщение об этом убийстве можно найти во всех хрониках того
времени. Более подробные сведения содержатся в рассказе одного из
участников этого события, Джеймса Рассела, помещенном в приложении к
History of the Church of Scotland" ("История шотландской церкви") Керктона,
изданной Чарльзом Керкпатриком Шарпом, эсквайром. Эдинбург, 1817. (Прим.
автора.)
Все оцепенели при этом известии.
- Вот приметы преступников, - продолжал офицер, разворачивая воззвание
к населению, - за голову каждого из убийц назначено вознаграждение в тысячу
мерков.
- Так вот оно, не вполне удавшееся испытание, - сказал Босуэл,
обращаясь к своему приятелю Хеллидею, - теперь все разъяснилось. Черт меня
побери! И мы не задержали его! Беги, Хеллидей, седлай лошадей. Скажите,
корнет, не было ли среди убийц дюжего, коренастого, широкогрудого, но
узкого в бедрах молодчика с ястребиным носом?
- Погодите, погодите, давайте-ка заглянем в бумагу, - ответил корнет.
- Хэкстон из Рэтилета: высокий, тонкий, черные волосы.
- Нет, это не он, - сказал Босуэл.
- Джон Белфур, прозываемый Берли: орлиный нос, рыжие волосы, пяти
футов восьми дюймов росту.
- Это он! - воскликнул Босуэл. - Он самый... К тому же здорово косит
на один глаз, не так ли?
- Правильно, - продолжал Грэм, - под ним сильный вороной конь,
которого он захватил после убийства примаса.
- Он, он самый, - повторял Босуэл, - и тот самый конь! Этот человек
был тут не больше как четверть часа назад.
Торопливо расспросив о подробностях происшедшего, он убедился в том,
что мрачный и замкнутый незнакомец был Белфур из Берли, главарь шайки
убийц, слепых фанатиков, которые беспощадно расправились с примасом,
настигнутым ими случайно в то время, как они разыскивали другое лицо,
навлекшее на себя их ненависть*. Их возбужденному воображению случайная
встреча с архиепископом показалась указанием провидения, и они убили его с
холодной жестокостью, веря, что сам Господь, как они говорили, отдал его их
карающей длани.
______________
* Речь идет о некоем Керкмайкле, шерифе - депутате графства Файф,
который всячески преследовал нонконформистов. Он охотился на болоте, но,
случайно узнав, что его разыскивают с целью убить, возвратился домой и тем
избежал предназначавшейся ему участи, обрушившейся на его покровителя -
архиепископа. (Прим. автора.)
- На коней, на коней, в погоню, ребята! - воскликнул корнет. - Голова
этого злобного пса стоит обещанного за нее золота!
Глава V
Восстань, о юность! То не клич земной -
То Божьей церкви голос призывной,
То стяг с крестом, подъятый в синеву,
Путь к славной смерти или к торжеству.
Джеймс Дафф
Покинув городок, Мортон и его спутник ехали некоторое время в полном
молчании. В незнакомце, как мы отметили, было что-то отталкивающее, что
мешало Мортону первому обратиться к нему, а тот, видимо, не испытывал ни
малейшего желания вступать в разговор. Внезапно он резко спросил:
- Что побудило сына такого отца, как ваш, предаваться греховным
забавам, в которых, я знаю, вы принимали сегодня участие?
- Я выполнял мой долг верноподданного и ради своего удовольствия
позволил себе самые безобидные развлечения, - ответил Мортон, несколько
уязвленный этим вопросом.
- Неужели вы думаете, что ваш долг или долг любого другого
юноши-христианина состоит в том, чтобы служить своим оружием делу тех
нечестивцев, которые в ярости проливали, как воду, кровь Господних святых в
пустыне? И разве безобидное развлечение тратить время, стреляя по этому
дурацкому пучку перьев и бражничая весь вечер в кабаках и на ярмарках,
когда тот, кто могуч и всесилен, сошел в нашу страну, дабы отделить пшеницу
от плевел?
- Судя по вашим словам, - отозвался Мортон, - вы один из тех, кто счел
возможным открыто выступить против правительства. Нахожу нужным напомнить,