единственной шотландской трагедии:
О, не тревожьте прах своих отцов!
Неумолимый гнев был их виною,
И тяжким было искупленье их.
Глава II
И на заре сто всадников лихих
Для нас к воротам замка соберите.
Дуглас
В царствование последних Стюартов правительство старалось
противодействовать всеми доступными ему средствами аскетическому, или, что
то же, пуританскому, духу - этой характерной особенности республиканского
правительства времен революции - и оживить те феодальные учреждения,
которые связывали вассала с ленным владельцем, а их обоих - с короною.
Власти устраивали частые смотры и народные празднества, объединяя боевые
учения со всевозможными состязаниями и развлечениями. Их опека в последнем
случае была по меньшей мере недальновидной, ибо, как всегда при таких
обстоятельствах, те, кто вначале был всего-навсего щепетилен в вопросах
совести, вместо того чтобы отступить перед преследованием властей,
укреплялись в своих воззрениях, и молодежь обоего пола, для которой флейта
и барабан в Англии или волынка в Шотландии сами по себе могли составить
неодолимый соблазн, оказалась в состоянии пренебречь ими, находя для себя
опору в горделивом сознании, что и в этом она сопротивляется воле совета.
Побудить людей плясать и предаваться веселью по принуждению редко удавалось
даже на борту невольничьих кораблей, где в прежние времена делались,
бывало, попытки заставить несчастных узников немного размяться и разогнать
застоявшуюся кровь в те считанные минуты, в которые им дозволяли
наслаждаться на палубе свежим воздухом. И чем упорнее пыталось
правительство ослабить аскетизм ревностных пресвитериан, тем непримиримее
он становился и тем шире распространялся. Истинно иудейское соблюдение
седьмого дня, презрительное осуждение всех мужских развлечений и безобидных
забав, равно как и "нечестивого" обыкновения плясать вперемешку, когда
мужчины и женщины танцуют в одном хороводе (сколько я знаю, они допускали,
что это занятие может быть и вполне невинным при условии, чтобы те и другие
водили отдельные хороводы), отличали всех тех, кто среди них выделялся
святостью жизни. Они же по мере возможности отваживали народ даже от
привычных издавна "боевых смотров", как их тогда принято было именовать, на
которые созывалось феодальное ополчение графства и куда каждый вассал
короны под угрозой строгих, определенных законами наказаний был обязан
являться с установленным для его владения количеством воинов и вооружения.
Эти смотры особенно заботили ковенантеров, так как проводившие их
лорды-лейтенанты и шерифы в соответствии с указаниями правительства не
щадили усилий, чтобы сделать их притягательными для молодежи, которую,
конечно, могли увлечь и утренние боевые учения, и завершавшие этот день
вечерние состязания.
Вот почему проповедники и приверженцы ревностных пресвитериан
прилагали всяческие старания, чтобы предостережениями, увещаниями и прямым
принуждением уменьшить число участников этих смотров: они хорошо понимали,
что, действуя таким образом, они препятствуют распространению того esprit
de corps*, который в короткое время сплачивает молодых людей, привыкающих
общаться друг с другом на соревнованиях в мужской ловкости и на военных
учениях, и тем самым ослабляет не только внешне, но и по существу силу
правительства. Исходя из этого, они делали все возможное, чтобы удержать от
участия в смотре всякого, кто мог бы удовлетворительно объяснить причину
своей неявки, и были особенно суровы и непреклонны в отношении тех из своих
прихожан, которые из пустого любопытства отправлялись поглазеть на
интересное зрелище или из любви к телесным упражнениям становились
участниками учений и состязаний. Но хотя многие из мелкопоместных дворян
разделяли на этот счет кальвинистские взгляды, они далеко не всегда имели
возможность поступать сообразно с ними. Веления закона были строгими и
неуклонными, и Тайный совет, высший орган исполнительной власти в
Шотландии, беспощадно наказывал вассалов короны, пропустивших без
достаточных оснований очередной смотр. Землевладельцам поэтому приходилось
волей-неволей посылать в назначенные для сборов места своих сыновей,
арендаторов и вассалов - столько людей, лошадей и копий, сколько за ними
было записано; и нередко случалось, что юные воины оказывались не в силах
справиться с искушением принять участие в следовавших за смотрами
состязаниях или не могли уклониться от посещения церкви и от присутствия на
происходивших в этих случаях богослужениях и, таким образом, по мнению
своих негодующих и гневающихся родителей, прикасались к тому, над чем
тяготеет Господне проклятие и что в глазах Господа - величайшая мерзость.
______________
* товарищества (франц.).
Утром 5 мая 1679 года - с этой даты и начинается наш рассказ - на
обширной плоской равнине по соседству с одним королевским местечком,
название которого для моего повествования несущественно, шериф графства
Ланарк производил боевой смотр феодальному ополчению захолустного округа,
носившего наименование Верхний Уорд Клайдсдейла. После смотра и неизбежного
разбора учений молодым людям, как обычно, предстояло приняться за различные
состязания, главнейшим из которых была стрельба в "попку" - старинная
забава с применением в былые дни луков и стрел, а в описываемое время -
огнестрельного оружия. Этот "попка" представлял собой птичье чучело с
пестрыми перьями, что и делало его похожим на попугая. Он был подвешен на
шесте и служил мишенью, по которой стрелки поочередно разряжали свои ружья
и карабины с расстояния шестьдесят или семьдесят шагов. Кто сбивал мишень
на землю, тому на остаток дня присваивалось почетное звание "Капитана
Попки", и обычно толпа торжественно провожала его до наиболее известного в
округе трактира, где вечер и завершался веселым пиршеством, протекавшим под
его председательством, а если он был в состоянии выдержать бремя связанных
с ним издержек, то и за его счет.
Само собой разумеется, что местные дамы, за исключением, пожалуй,
наиболее ревностных пуританок, почитавших за грех присутствовать на
подобном шабаше нечестивцев, не преминули прибыть на это благородное
соревнование в меткости. Ландо, кабриолетов и тильбюри в те бесхитростные
времена еще не существовало. Только лорд-лейтенант графства (должностное
лицо в ранге герцога) притязал на такое великолепие, как карета, то есть
нечто покрытое поблекшею позолотой и резными украшениями и напоминавшее по
форме ноев ковчег на лубочной картинке. Герцогская карета была влекома
восемью длиннохвостыми фландрскими кобылами и вмещала восемь внутренних
седоков и еще шесть наружных. Те, что сидели внутри, были сами их
светлости, две фрейлины, двое детей, капеллан, всунутый в своего рода
боковую нишу, образуемую выступом для дверей колымаги и прозванную
"сапогом", и шталмейстер его светлости, запрятанный в такой же закуток с
другого бока. Кучер и трое форейторов - обладатели коротких шпаг и париков
в три косицы - с мушкетами за спиной и пистолетами у луки седла правили
колымагой. На подножке позади этих хором на колесах стояли или, вернее,
висели в три ряда друг над другом шестеро вооруженных до зубов слуг в
богатых ливреях. Остальное дворянство - мужчины и женщины, молодые и старые
- было верхами в сопровождении слуг; впрочем, общество по причинам,
отмеченным выше, было скорее избранным, чем многолюдным.
Невдалеке от необъятной кожаной колымаги - мы уже попытались дать ее
описание, - как бы отстаивая превосходство своей титулованной госпожи над
нетитулованным дворянством округи, виднелась степенная и смирная лошадь
леди Маргарет Белленден, несшая на себе сухое и угловатое тело самой леди
Маргарет, облаченной в неизменные вдовьи одежды: славная леди не снимала их
со дня казни своего супруга, осужденного за близость к Монтрозу.
Ее внучка и единственная земная забота, светловолосая Эдит,
единогласно признанная самой прелестной девицей во всем Верхнем Уорде,
держалась позади своей пожилой родственницы и казалась весной, следующей по
пятам за зимою. Ее вороная испанской породы лошадка, которой она правила с
большой грацией, ее нарядный костюм амазонки, ее дамское, расшитое галуном
седло были тщательно продуманы и подчеркивали наиболее выгодные стороны ее
внешности. Пышные локоны, ниспадавшие из-под шляпы и повязанные зеленою
лентой, лицо, красивое и привлекательное, не лишенное известного оттенка
игривой насмешливости, спасавшего ее безукоризненно правильные черты от
безжизненности, - упрек, который обращают порой к белокурым и голубоглазым
красавицам, - все это вызывало у молодежи большее восхищение, нежели
роскошь ее убора и стать ее лошади.
Свита этих знатных дам не соответствовала, однако, ни их рождению, ни
обычаю того времени, так как состояла всего из двух верховых слуг. По
правде говоря, славная старая леди, дабы полностью выставить воинов,
которых ее баронству полагалось послать на смотр, - а допустить, чтобы там
обнаружилась недостача, она бы не согласилась ни за что на свете, - была
вынуждена призвать к оружию всю свою челядь. Старик управитель в стальном
шлеме и необъятных ботфортах, который возглавил ее ополченцев, отпотел, по
его выражению, водой и кровью, силясь взять верх над увертками и уловками
фермеров с пустошей, которые в таких случаях были обязаны поставлять людей,
лошадей и сбрую. В конце концов их спор привел к почти открытому объявлению
войны, так как разъяренный сторонник епископства обрушил на упрямых