смутьянов громы и молнии, суля им кары небесные, и услышал взамен
предупреждения, угрожавшие ему кальвинистской анафемой. Как следовало ему
поступить? Наказать строптивых арендаторов было проще простого. Тайный
совет не замедлил бы наложить на них денежный штраф и прислать
кавалерийский отряд, чтобы его взыскать. Но это было бы то же самое, что
впустить в огород охотников и собак с целью затравить зайца.
"Мужичье, - сказал себе Гаррисон, - в конце концов не очень-то богато
добром, и если я позову красные куртки и отберу у него то немногое, чем оно
обладает, то как сможет моя высокочтимая госпожа собрать на Сретенье
причитающуюся ей арендную плату, если даже в лучшие времена это было делом
нелегким?"
Итак, он вооружил охотника, сокольничего, лакея к пахаря с фермы при
замке, а также вечно пьяного дворецкого-роялиста, когда-то служившего
вместе с покойным сэром Ричардом под началом Монтроза и поражавшего
вечерами тиллитудлемских слуг разглагольствованиями о своих подвигах при
Килсайте и Типпермуре, - единственного белоручку в отряде, не испытывавшего
ни малейшей склонности к физическому труду. Таким образом, завербовав еще
не то одного, не то двух равнодушных к делам религии браконьеров и
любителей ловить рыбу в запретных водах, мистер Гаррисон набрал наконец
ровно столько людей, сколько приходилось на долю леди Маргарет Белленден,
как пожизненной владелицы баронства Тиллитудлем и прочих угодий. Но когда
управитель в утро этого злополучного дня инспектировал свое troup doree*
перед железными воротами замка, появилась мать Кадди Хедрига, пахаря,
нагруженная ботфортами, курткой из буйволовой кожи и прочими предметами
снаряжения, розданными заранее всем назначенным в ополчение, и, сложив все
это у ног управителя, вкрадчиво и учтиво сказала, что не ей судить, может
статься, то болезнь живота, а может, и угрызения совести, но только Кадди
метался целую ночь, и она не сказала бы, что утром ему полегчало. Тут перст
Божий, продолжала она, и ее мальчик ни за что не пойдет выполнять подобные
поручения. Угрозы наказать, наложить штраф, наконец, выгнать, последовавшие
в ответ на ее заявление, оказались напрасными; мать Кадди была упряма, да и
сам он при обследовании его на дому, предпринятом с целью проверки его
телесного состояния, то ли не мог, то ли не хотел отвечать иначе, как
тяжкими вздохами. Что касается Моз, то она с давних пор служила при доме,
была в некотором роде любимицей леди Маргарет и соответственно с этим
держала себя. Леди Маргарет самолично отправилась к Хедригам, но и ее
вмешательство не увенчалось успехом. И вот в этот трудный момент добрый
гений старого пьянчуги дворецкого подсказал выход. Ему пришлось повидать
немало славных ребят, которые были, пожалуй, еще помельче, чем этот Гусенок
Джибби, но они здорово дрались под началом Монтроза. А почему бы не взять с
собой этого самого Джибби?
______________
* блистательное войско (франц.).
Это был слабоумный мальчуган очень малого роста, находившийся под
началом у старой птичницы и помогавший ей ухаживать за домашнею птицей; в
шотландском доме в эту пору было довольно странное разделение труда.
Мальчика возвратили с жнивья, поспешно завернули в куртку из буйволовой
кожи и, вернее сказать, не ему пристегнули меч, а его пристегнули к
большому мечу взрослого воина. Его крошечные ножки утонули в ботфортах, а
стальной шлем огромных размеров, водруженный на его голову, был
предназначен, казалось, для того, чтобы его удушить. Снаряженный описанным
образом, он был посажен, по его собственной настоятельной просьбе, на самую
смирную лошадь в отряде и под опекою и руководством старого дворецкого
Джона Гьюдьила, ехавшего непосредственно перед ним, благополучно прошел
смотр: дело в том, что шериф не нашел нужным подвергнуть тщательной
проверке рекрутов столь благонамеренной личности, как леди Маргарет
Белленден.
Вот почему личная охрана леди Белленден в этот достопамятный день
состояла всего из двух слуг - при других обстоятельствах она, разумеется,
постыдилась бы показаться на людях с такой жалкою свитой. Но для
королевского дела она готова была в любое мгновение на неограниченные
личные жертвы. Она потеряла в гражданских войнах этой многострадальной
эпохи мужа и двух сыновей, на которых возлагала большие надежды; но она
познала также и сладость вознаграждения, ибо, двигаясь через Западную
Шотландию навстречу Кромвелю - их столкновение произошло на злосчастном
поле под Вустером, - Карл II соблаговолил позавтракать у нее в
Тиллитудлеме, и это событие положило начало новой и важной эре в жизни леди
Маргарет, которая начиная с этого дня редко когда принималась за завтрак,
будь то дома или в гостях, без того, чтобы не рассказать подробнейшим
образом о посещении его величества короля, не забывая при этом упомянуть о
приветствии, коим его величество почтил обе ее щеки, но опуская порою в
своем рассказе, что той же милостью были отмечены и две пухленькие
служанки, неотступно следовавшие за нею и возведенные на один этот день в
ранг дежурных статс-дам.
Эти знаки монаршей милости оказались решающими, и если бы леди
Маргарет не была убежденною роялисткой по воспитанию, из сознания своего
высокого происхождения и из ненависти к мятежной партии, по вине которой
она претерпела столько семейных несчастий, уже одно то, что ей довелось
предложить завтрак монарху и получить взамен королевскую благодарность,
было само по себе столь великою почестью, что связало бы ее раз и навсегда
с судьбою Стюартов. Эти последние теперь явно восторжествовали над своими
врагами, но ведь преданность леди Белленден оставалась нерушимою даже в
самые худшие времена и была способна претерпеть столь же суровые удары
судьбы, если бы чаша весов этой династии опустилась опять. В описываемый
момент она радовалась от всего сердца при виде военной мощи, готовой
отстаивать королевскую власть, и сдерживала, насколько могла, раздражение,
вызванное недостойным дезертирством ее собственных подданных.
Ее милость и присутствовавшие на смотре представители различных
преданных королевскому дому родовитых семейств, питавшие к ней глубокое
уважение, успели обменяться множеством всяких учтивостей, и не один знатный
юноша, проезжая мимо в рядах ополчения, выпрямлялся в седле и поднимал
своего коня на дыбы, чтобы показать мисс Эдит Белленден в наиболее выгодном
свете и свое искусство наездника, и отменную выездку своего скакуна.
Но юные кавалеры, отличавшиеся высоким происхождением и несомненными
верноподданническими чувствами, привлекали не больше внимания мисс Эдит,
чем этого требовали непререкаемые правила этикета: она равнодушно внимала
расточавшимся ей комплиментам, по большей части изрядно затасканным, хотя и
позаимствованным ради такого случая из надуманных и бесконечно нудных
романов Кальпренеда и Скюдери, поставлявших молодежи эпохи излюбленные
образцы для всемерного подражания, пока мода не выбросила за борт балласта
и не заменила своих тяжелых и больших кораблей - таких, как романы "Кир",
"Клеопатра" и кое-какие другие, - легкими и небольшими судами, так же мало
нуждавшимися в глубокой воде или, чтобы выразиться яснее, требовавшими
столь же малой затраты времени, как и тот малый челн, в который
соблаговолил сесть мой благосклонный читатель. Однако судьбе было угодно не
дать мисс Белленден выказывать до конца дня такую же невозмутимость.
Глава III
От боли вскрикнул всадник, и с коня
Он рухнул вниз, доспехами звеня.
"Утехи надежды"
По окончании военных учений, прошедших, принимая во внимание
неуклюжесть людей и коней, относительно хорошо, громкий крик возвестил, что
соревнующиеся готовы приступить к стрельбе в "попку", которого мы уже
описали. Под возгласы столпившегося народа был поднят столб или, точнее,
шест с поперечною рейкой, с которой свисала мишень; теперь не могли
подавить в себе интерес к предстоящему соревнованию даже те, кто перед этим
наблюдал за перестроениями феодальной милиции с презрительной и злорадной
усмешкой, вызванной их откровенною неприязнью к королевскому делу.
Собравшись у стрелкового рубежа, они встречали критическими замечаниями
каждого участника состязания по мере того, как те выходили друг за другом
вперед и стреляли по цели, причем их ловкость или неловкость
вознаграждались одобрением или смехом многочисленных зрителей. Но когда
вышел стройный молодой человек с ружьем наготове, одетый просто, но не без
некоторого щегольства и изящества - его темно-зеленый откинутый назад плащ,
кружевные брыжи и шляпа с перьями свидетельствовали о том, что это не
какой-нибудь простолюдин, - в толпе зашептались; но говорило ли это о
безусловном одобрении молодого стрелка, решить было трудно.
- Увы, милостивые государи! Видеть сына такого отца за столь беспутным
занятием! - восклицали старшие и наиболее ревностные из пуритан, в ком
любопытство настолько превозмогло фанатизм, что привело их на площадку для
состязаний. Впрочем, большинство смотрело на происходившие соревнования
отнюдь не так мрачно и ограничилось пожеланиями успеха сыну покойного
пресвитерианского военачальника, не вдаваясь в тщательное исследование
вопроса, пристойно ли ему быть одним из соискателей приза.
Их пожелания исполнились. С первого выстрела зеленый стрелок сразил
попугая - то было первое попадание за весь день, хотя перед этим несколько
пуль пролетели почти у самой мишени. Последовал дружный взрыв