Таковы дочери Кадма, во всех них мы видим страшное влияние грозной Афродиты. Единственный сын Кадма — Полидор, его внук — Лаий и правнук Эдип. И даже в том, что касается внука, - отношения мать-сын приводят к катастрофе. Но только в его случае эта роковая связь между Великой Матерью и сыном-любовником, наконец, разрывается.
Европа и Кадм образуют один приток мифологической реки, который берет начало в Ливии (Ио) и достигает Греции через Финикию. Другой приток, также начинающийся в Ливии, ведет к Данаидам и Аргосу. Аргос, важная часть Критской культуры в Греции, ("вязан в легенде с Данаем, основателем культа Аполлона Ликейс-кого. Согласно Геродоту,[71] его дочери, Данаиды, принесли в Грецию из Египта праздник Деметры — Тесмофорию. Тесмофория и ее мистерии - это празднество плодородия. Их центральной деталью была яма, представлявшая лоно Матери Земли. В эту яму-лоно бросали подношения, а именно: сосновые шишки, фаллосы дерева-сына и живых свиней, являвшихся потомством беременной Матери Земли свиноматки. В яме кишели змеи, постоянные спутники Великой Матери. Они всегда ассоциировались с горгоновым лоном. Затем зловонные останки свиней поднимали наверх и, согласно вековым обрядам плодородия, торжественно разрывали на куски и разбрасывали по полям.
Бахофен убедительно показал, что Данаиды в связи с тем, что они убивали женихов, навязанных им силой, относятся к сфере "эмансипированной" матери-девственницы. Лишь только Гиперменестра, вопреки их взаимному соглашению, не убила своего мужа, и с ней любовные взаимоотношения в мифологии становятся вопросом личного решения. Соответственно, она становится первой в ряду матерей таких героев, как Персей и Геракл. Эти герои ниспровергают отрицательную власть Великой Богини и основывают мужскую культуру. Они оба относятся к типу героев — сыновей богов-мужчин. В дальнейшем им оказывала помощь Афина. Миф о Персее — это миф о герое, победившем символ матриархального господства в образе Ливийской Горгоны, как позднее Тесей в случае с Минотавром.
Так, в потомках Ио, хотя не только в этой ветви мифологии, конфликт между матриархальным и патриархальным миром представлен как эпическая история и персонализирован как семейная история в Греческих мифах о героях. Несомненно, научное исследование истории и религии сегодня было удовлетворено уменьшением количества этнологических группирований; но с психологической точки зрения, которую интересует развитие человеческого сознания, смена стадии Великой Матери и ее сына-любовника новой мифологической стадией является не случайным историческим, а неизбежным психологическим событием. Соотнести новую стадию-с определенной расой или национальной группой невозможно, как; это видно сегодня. Ибо бок о бок с преодолением архетипа матери, в греко-индо-германской культуре стоит его не менее полное соответствие в древнееврейско-семитской.
Покорение архетипа матери занимает свое надлежащее место мифе о герое, и позднее мы это обсудим. Сейчас же мы должны более внимательно рассмотреть стадию Великой Матери и ее господства над сыном-любовником.
Мифологическая и историческая связь между крито-эгейской областью и Грецией очевидна и в других фигурах греческого мифа. Страшная богиня Геката является матерью пожирающей людей Эмпусы и ламий, которые сосали кровь юношей и поедали их плоть; Но эта трехтелая, уроборическая Геката, владычица трех царств) неба, земли и подземного мира — является учителем искусства магии и разрушения Кирки и Медеи. Ей приписывают способность заколдовывать и превращать людей в животных и насылать безумие, дар, который присущ ей, как и всем богиням луны. В Элевсине мистерии Великой Матери праздновались женщинами довольно мирно, но в культе Диониса это происходило кровавым образом; а оргиастическое раздирание на части быка или козла с поеданием окровавленных кусков как символический акт оплодотворения простирается от Осириса к Дионису-Загрею и Орфею, Пентею и Актеону. Как гласит орфическое присловие: "Жертва должна быть разорвана на куски и съедена".[72]
Мать-богиня является владычицей диких зверей, выступает ли она как Таврополос, вступающая в схватку с быками и душащая змей, птиц и львов, на Крите и в Малой Азии, или как Кирка, которая порабощает людей, превращенных ею в животных.
То, что поклонение Земле и Богине Смерти часто связано с болотистыми районами, Бахофен интерпретировал как символ существования во влажных условиях, в которых, уроборически говоря, живет дракон, пожирающий ее потомство сразу же, как только она производит его. Война, бичевание, кровавые подношения и охота являются лишь более мягкими формами поклонения ей. Великая Мать такого типа не обнаруживается лишь в доисторические времена. Она господствует в элевсинских мистериях более позднего времени, и Эврипид еще знает Деметру как гневную богиню, разъезжающую в колеснице, запряженной львами, под аккомпанемент вакхических трещоток, барабанов, цимбал и флейт. Она достаточно мрачна, чтобы стоять очень близко к Азиатской Артемиде и Кибеле, а также к египетским богиням. В Спарте Артемида Ортия требовала человеческих жертвоприношений и порки мальчиков; человеческие жертвоприношения требовались также для Таврической Артемиды; а в честь Эфесской Артемиды женщины устраивали ночные танцы, во время которых вымазывали лица грязью.
Никаким "варварским" богиням здесь не поклоняются с "чувственными" и "азиатскими" обычаями; все эти вещи являются просто глубоко залегающим пластом поклонения Великой Матери. Она богиня любви, обладающая властью над плодородием земли, людьми, скотом и урожаями; она также осуществляет контроль над всеми Рождениями и таким образом является в одно и то же время богиней судьбы, мудрости, смерти и подземного мира. Повсюду ее обряды безумны и оргиастичны; как владычица диких зверей она правит всеми существами мужского пола, которые в образе быка и льва поддерживают ее трон на высоте.
Существует множество изображений этих богинь, демонстрирующих свои половые органы в ритуальном эксгибиционизме,[73] как в Индии, так и в Ханаане, как, например, изображения Египетской Исиды или Деметры и Баубо греков. Обнаженная богиня, "томно лежащая на земле и отдавшаяся любви" — ранний вариант Великой Матери, но в уродливых женщинах-идолах времен неолита можно видеть еще более ранние ее варианты. Ее атрибутом является свинья, очень плодовитое животное; и на ней, или на корзине — символ женщины, как и рог изобилия — богиня сидит, широко расставив ноги, даже в великой Элевсийской мистерии. [74]
Свинья в качестве примитивного знака Великой Матери встречается не только как символ плодородия, на очень ранней стадии ее можно встретить также в виде космической проекции:
"Еретическое изображение небесной женщины в виде свиньи, в пасть которой заходят дети-звезды, подобно тому, как свинья поедает свое потомство, можно найти в очень раннем, в лингивистическом отношении, драматическом тексте, сохранившемся в ложной гробнице Сети 1 в храме Осириса в Абидосе".[75]
Исида, подобно Нут, как и Коче Когти (небесная дева),[76] появляется как "белая свинья",[77] а голова старого бога Сета интерпретируется как голова свиньи.[78] В Трое Шлиманн нашел фигуру свиньи, усыпанную звездами,[79]очевидно, представляющую небесную женщину как свинью, культ свиньи как матери-богини оставил после себя многочисленные следы.
Наверное, самой примитивной и самой древней из связанных со свиньей ассоциаций является таковая с женскими половыми органами, которые даже на греческом и на латыни назывались "свинья", хотя эту ассоциацию можно проследить еще дальше, к примитивному названию раковины каури.[80]
Образ Исиды, сидящей с широко расставленными ногами на свинье, продолжает линию через Крит и Малую Азию к Греции. Говоря; о Крите, где свинья вскормила Царя Миноса, Фарнелл говорит:
"Критяне считают это животное священным и не едят его мяса; а мужчины Пресса отправляют тайные обряды со свиньей, делая ее первым подношением жертвоприношения".[81]
То, что сирийцы Гиераноля во времена Луциана могли дискутировать о священности или несвященности свиньи, является просто признаком невежества и упадничества. Ее священность подтверждается не только барельефом матери-свиньи, обнаруженным в Библе [82] и, вероятно, относящимся к культу Адониса, но даже в большей мере финикийским обычаем не употреблять в пищу свинину и приносить в жертву свиней в годовщину смерти Адониса. Фрезер[83] продемонстрировал идентичность Аттиса, Адониса и Осириса и их отождествление со свиньей. Повсюду, где принятие в пищу свинины запрещено, а свинья считается нечистым животным, мы можем быть уверены в ее первоначально священном характере. Ассоциация свиней с плодородием и сексуальным символизмом сохранилась и по сегодняшний день там, где сексуальные вопросы все еще отрицательно описываются как "свинство".
Керени привлек внимание к связи свиньи как "маточного животного" земли с Деметрой и Элевсином.[84]
Однако интерес автора исключительно к греческой мифологии не позволяет ему достаточно ясно выделить архетипический характер этого явления. Важно вспомнить, что, когда Элевсину разрешили чеканить свою собственную монету, в качестве символа мистерий была выбрана свинья.[85]
Большой праздник Афродиты в Аргосе, когда женщины наряжались мужчинами, а мужчины надевали фату, называлось "Истерия" в честь связанных с ним жертвоприношений свиней.