Смекни!
smekni.com

История ислама: от истоков к современной трансформации (стр. 10 из 12)

Возникновение радикалистских течений в исламе происходило либо по причине внутримусульманского политического и духовного кризиса, либо как следствие негативной реакции против экспансии западных материальных и духовных ценностей в мусульманские страны и особенно как реакция на американский образ жизни, навя­зываемый последователям ислама. Нередко многие радикалистские направ­ления для утверждения собственного понимания в религии прибегали к крайним средствам, экстремистским действиям вплоть до терроризма.

В строго научном плане существует различие между фундаментализмом и радикализмом, не говоря уже о различии между фунда­ментализмом и экстремизмом. Меткое различие между указанными терминами проведено в ныне забытых работах блистательного отечественного исследователя арабо-мусульманской философии Артура Сагадеева. Во многих российских публикациях эти термины отождествляются, а в термин «исламский фундаментализм» вкладывается крайне негативное содержание. Их авторы либо не знают работ А. Сагадеева, либо намеренно проводят линию отождествления дан­ных терминов, очевидно, с целью представить весь ислам в качестве феномена антикультуры, фактора угрозы обществу. Подобный общий взгляд на ислам в условиях России, где более 10 % граждан относят себя к мусульманам, более чем неосторожен [30, С. 113].

Следуя европейским терминологическим стандартам, можно считать, что «исламский радикализм» - явление более светское (политическое), нежели духовное (религиозное), в то время как исламский фундаментализм - явление сугубо религиозное и ни в коей мере не политическое, и оно не имеет отношения к экстремизму.

В мыслительной культуре ислама выражения «исламский фундаментализм», «исламский радикализм» не только не применяются, но и вообще отсутствуют. Фундаментализм в исламе это нечто иное, нежели его современные интерпретации. Арабским аналогом фун­даментализма является термин «усул ад-дийн», означающий «корни, основы, фундамент». Поэтому исламский фундаментализм надо понимать как учение об основах ислама. И не более того. Исламский фунда­менталист - не экстремист, не бомбист, а теолог, занятый изучени­ем, осмыслением и развитием учения об основах ислама. И он мень­ше всего задействован в политических процессах.

В отечественном, да и не только в отечественном, исламоведении складывается парадоксальная ситуация: чтобы понять то или иное явление в исламе, используется терминологический аппарат, сложившийся вне мыслительной культуры ислама, а точнее - в за­падноевропейской ориенталистике. Рассмотрение определенной вну­тренней проблемы с позиций высокомерного «европоцентризма» не дает адекватного понимания его сути ввиду изначальной идеологиче­ской заданности этого методологического ориентира. Если зарубеж­ный мусульманский мир и западные страны давно сталкивались с исламским радикализмом, экстремистскими и террористическими группами, то для мусульман современной России это явление неожи­данное и абсолютно новое, требующее не только тщательного изуче­ния, по и выработки средств как идеологического, так и политичес­кого противостояния. Но чтобы отделить «зерно от плевел», необхо­димо прежде всего разобраться в самих терминах, ибо неверное их употребление, подведение под них не соответствующих им явлений не только уводит от истины и мифологизирует общественное созна­ние, но и может повлечь принятие на государственном уровне оши­бочных решений [38, С. 159].

Вполне закономерен вопрос: какое явление в современном российском мусульманстве следует отнести к «исламскому радика­лизму»? Хотя существование такого явления сегодня ни у кого не вы­зывает сомнения, однако не совсем ясно, что такое радикализм в ис­ламе и кого относить к нему? Радикалы в исламе склонны к крайним действиям, решительному изменению социальных порядков, инсти­тутов и замены их соответствующими религиозными структурами. На Северном Кавказе (в Дагестане, Чечне, Ингушетии, Карачаево-Черкесии) к радикалам стали относить мусульман, отрицающих тра­диционный российский ислам, требующих его замены "чистым ис­ламом", который прибегает в своей практике к крайним методам ут­верждения влияния на общество. Он здесь представлен так называемым "ваххабизмом". Важно отметить, что сегодня этим термином в российском исламоведении обозначают не столько собственно вахха­битов, каковыми являются, например, мусульмане Саудовской Ара­вии, сколько экстремистов, использующих ислам в сугубо политиче­ских целях.

Ареал распространения ваххабизма в России достаточно ши­рок. Он существует в Дагестане, Чечне, несколько меньше вИнгу­шетии, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Кроме того, о распространении ваххабизма в Татарстане, Башкортостане и ряде си­бирских городов и о возрастании его роли среди мусульман утвержда­ет Председатель Центрального духовного управления мусульман Рос­сии и европейских стран СНГ, Верховный муфтий Талгат Таджуддин. Устойчивый интерес отечественных исследователей к проблеме «северокавказского ваххабизма» возник еще в первой половине 90-х годов и был вызван их легализацией на Северном Кавказе, учас­тием в военных действиях в Чечне. В сопротивлении федеральным войскам в Чечне северокавказский ваххабизм продемонстрировал свои военные возможности. Воевавших ваххабитов возглавлял поле­вой командир араб Хаттаб, считающийся одним из руководителей ваххабизма па Северном Кавказе. Его появление сначала в Дагестане, а затем в Чечне и последующее его активное участие в военных дейст­виях - одна из загадочных страниц исламского радикализма на Се­верном Кавказе.

С начала 1995 г. в Чечне обозначился конфликт между ваххаби­тами и зикристами, возникший на почве религиозных разногласий. В Чечне наибольшую остроту он приобрел, когда ваххабиты, следуя своему пониманию ислама, стали выступать за уничтожение главной святыни зикристов, зиярата Хеди (матери Шейха Кунта-Хаджи Кишиева, зачинателя кадырийского тариката на Северном Кавказе). Этот конфликт явился началом последующих столкновений традицилналистов и ваххабитов в Чечне. Важно отметить, что еще до вой­ны в Чечне конфликт между ваххабитами и последователями тарика­тов неоднократно фиксировался в Дагестане [16, С. 42].

Ревностными сторонниками ваххабизма становились молодые чеченцы, которые получили образование в мусульманских странах Их деятельность приводила к конфликтам между ними и их родите­лями, придерживающимися традиционного ислама. В 1996-1998 гг. между ваххабитами и традиционалистами в Дагестане и Чечне регу­лярно возникают конфликтные ситуации, сопровождавшиеся кровопролитием верующих. Но если органы власти и духовенство в Дагес­тане, Чечне и Ингушетии единодушно признавали ваххабитов рели­гиозными экстремистами, ввергающими верующих в междоусобную борьбу, то в Кремле имелась совершенно иная точка зрения. Так, 22 июля 1998 г. в здании администрации Президента РФ состоялось заседание обновленной комиссии при Президенте РФ по противо­действию политическому экстремизму с участием министра юстиции Крашенинникова, директора ФСБ Ковалева, министра внутренних дел Степашина, министра национальностей Сапиро, на котором бы­ло принято «соломоново» решение: в нем признавалось, что «течение ваххабизм не является экстремистским». Комментарии здесь излиш­ни. Ваххабиты на Северном Кавказе постепенно превращались в фак­тор политической дестабилизации и угрозы существования конститу­ционного строя не только в Чечне, Дагестане, но и на всем Северном Кавказе. Именно их деятельность спровоцировала очередную войну в Чечне, хотя она, судя по некоторым источникам, планировалась за­долго до похода ваххабитов вгорный Дагестан.

Активизировавшие свою религиозно-политическую деятель­ность на Северном Кавказе (в Дагестане, Чечне, Карачаево-Черкесии), ваххабиты выступили не только за решительные преобра­зования традиционного ислама, но и за установление «новых» соци­альных порядков, основанных на принципах шариата. Для реализа­ции этой стратегии в Чечне и Дагестане им удалось навязать верую­щим «жизнь по шариату». Сами сторонники ваххабизма протестуют против употребления этого термина применительно к себе, полагая, что он неправильно отражает их религиозные убеждения и практику. Кроме того, они относятся к нему как к оскорбительному ярлыку, который специально навешивается на них их идейными противника­ми. Считая себя последователями «чистого ислама», ваххабиты самих себя называют муваххидунами, салафами, джамаатовцами, единобожцами или же просто мусульманами. Такое терминологическое многообразие самоназваний, с нашей точки зрения, также не прояс­няет сути вопроса. Более того, создается впечатление, что те или иные "ваххабитские" группы внутренне различаются, идейно и поли­тически разноориентированы. По-видимому, так оно и есть. Отсюда возникает вопрос об изучении разнообразия исламского радикализ­ма, исламских течений в России [2, С. 12].

Так кого же называют ваххабитами на Северном Кавказе? И почему? В Дагестане, а затем в Чечне ваххабитами стали называть тех мусульман, которые подвергали критике традиционный для этих ре­гионов суфийский ислам, считая его заблуждением, отходом от ис­тинного божественного пути. Критика ваххабитов направлена против традиционалистов, в ней отрицается культ святых в исламе (почита­ние шейхов и устазов, посещение мест их захоронений - зияратов), посредничество между верующим и Богом. Ваххабиты выдвигали тре­бования ликвидировать надмогильные сооружения, мавзолеи, воз­двигнутые умершим духовным лидерам мусульман, прекратить ис­полнение суфийских ритуалов, в частности зикра. Они запрещали мусульманам просить заступничества у пророка Мухаммеда, утверж­дая, что он такой же человек, как все остальные мусульмане. Все су­фийские ритуалы ваххабиты считают заблуждением, более того - язычеством, а самих сторонников суфизма они не признают за мусульман, называя их мушрикинами (отступни­ками), против которых необходимо вести джихад. Некоторыми ис­следователями ваххабиты рассматриваются как реформаторы в исламе, преследующие цель очистить его от проникших в него элементов народной культуры, в том числе древних верований.