Смысл любого художественного произведения мы постигаем через постижение его языка. Особенно плодотворно обращение к языковой стихии тех произведений, в которых слово является не только средством выражения, но и предметом изображения. Обе названные функции языка характерны для произведений Н.В.Гоголя. Рассказывание, живое ведение речи - преобладающая стихия поэтики Н.В.Гоголя, поэтому мы и решили изучить особенности речи повествователей в произведениях этого писателя.
1.2. Особенности речи повествователя в произведении Н.В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки»
«Вечера на хуторе близ Диканьки» - цикл повестей, состоящий из двух книг. По совету Плетнева Гоголь объединил малороссийские истории в цикл и ввел образ пасечника Рудого Панько, усложнив тем самым образ рассказчика.
Стилистические и языковые особенности самих повестей мотивированы:
* наличием образа рассказчика (дьяк Фома Григорьевич, Степан Иванович Курочка).
* присутствием субъективного, как всегда у Гоголя, автора-повествователя, часто также маскирующегося сказом.
Анализируя сложный образ повествователя в «Вечерах…», Гуковский выявляет принцип расположения повестей в цикле по контрасту: возвышенная поэтическая манера сменяется бытовым сказом:
1. В «Сороченской ярмарке» нет единой манеры повествования, нет законченного образа повествователя. Здесь чередуются:
* речь поэта-романтика:
Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии!
* сказ: ощущается присутствие повествователя – интеллигента с книжными оборотами речи.
Такою роскошью блистал один из дней жаркого августа…
Далее то и дело заметен переход от безлично-романтического к лично-сказовому повествованию, порой даже ироническому («мятежные речи разгневанной супруги», «магическое слово»).
2. Обращает на себя внимание резкий переход от элегической концовки «Сороченской ярмарки»
Скучно оставленному! И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему.
к комическому бытовому сказу пасечника в начале «Вечера на кануне Ивана Купалы»:
За Фомою Григорьевичем водилась особого рода странность: он до смертине любил пересказывать одно и то же.
* в этой повести преобладает живое просторечье:
Бывало, иногда, если упросишь его рассказать, что сызнова, то, смотри, что-нибудь да выкинет новое…
Но и здесь наблюдается иногда переход от бытового сказа к повествованию в иной манере, появляется повествователь, не чуждый полуфольклорной, полукнижной образности.
От Дед мой (царство ему небесное! чтоб ему на том свете елись одни только буханцы пшеничные, да маковники в меду)…
До Каганец дрожа и вспыхивая, как бы пугаясь чего, светил нам в хате.
* Гуковский отмечает противоречие: повествователю известны мысли и чувства всех героев, хотя наличие сказа исключает образ всезнающего автора. В этом проявляется принципиальная алогичность художественной системы Гоголя.
3. В «Майской ночи…» преобладает патетически субъективный тон поэта – романтика:
Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи: всмотритесь в нее…
* о повествователе можно лишь сказать, что его восхищает и вдохновляет украинская природа, что он малороссиянин.
«Пропавшая грамота» рассказана Фомой Григорьевичем, то есть опять появляется бытовой сказ, с разговорными интонациями, просторечьем - стилистическая противоположность поэтической «Майской ночи»:
Так вы хотите, чтобы я вам еще рассказал про деда? Пожалуй, почему же не потешить прибауткой? Эх, старина, старина!
На стилистическом контрасте построен второй том:
1) Повествователь «Ночи перед Рождеством» - поэт, но он отличается от повествователя «Майской ночи»: в нем также очевидна любовь к Малороссии, но он менее лиричен и романтичен, проще, народнее, хотя и не лишен некоторой эрудиции (знает, кто автор «Бригадира»; что такое иллюминация).
Таким образом:
* повествователь – человек местный, ему известно прозорливость сороченского заседателя, от которого «ни одна ведьма не ускользнет»; знакома ему и комиссарова бричка, колеса от которой следует надеть вместо очков для более глубокого проникновения в суть дела:
Близорукий, хотя бы надел на нос вместо очков колеса с комиссаровой брички и тогда бы не распознал, что это такое.
* поэт, украшающий свой рассказ достаточно замысловатыми метафорами, эпитетами:
И ночь, как нарочно, так роскошно теплилась! и еще белее казался свет месяца от блеска снега.
2) В «Иване Федоровиче Шпоньке и его тетушке» повествование переходит от поэта к пасечнику, затем к приезжему из Гадяча Степану Ивановичу Курочке, который и рассказал, и записал историю – язык повести достаточно литературный:
Уже четыре года, как Иван Федорович Шпонька в отставке и живет на хуторе своем Вытребеньках. Когда был он еще Ванюшею, то обучался в гадячском поветовом училище, и надобно сказать, что был преблагонравный и престарательный мальчик.
3) «Заколдованное место» - повествование возвращается к Фоме Григорьевичу – вновь ведется в манере бытового сказа. Переход от одной манеры повествования к другой очень заметен.
Сравним:Между тем в голове тетушки созрел совершенно новый замысел, о котором можно узнать в следующей главе. («Иван Федорович Шпонька…»)
Ей богу, уже надоело рассказывать! Да что вы думаете! Право, скучно: рассказывай да и рассказывай, и отвязаться нельзя! («Заколдованное место»).
ГЛАВА II. ОСОБЕННОСТИ РЕЧИ ПОВЕСТВОВАТЕЛЯ В РОМАНЕ Т.ТОЛСТОЙ «КЫСЬ»
2.1. Тип повествователя в романе
События романа протекают в далеком будущем, где после Взрыва происходит разделение населения городка Федор-Кузьмичска на три группы: основное население – люди, родившиеся после Взрыва с признаками мутации, к которым относятся главный герой Бенедикт, его отец Карп Пудыч, его возлюбленная Оленька, Варвара Лукинишна и Кудеяр Кудеярыч; Прежние (люди, жившие до Взрыва, а после него приобретшие необыкновенные способности из-за его последствий), среди которых такие герои, как матушка Бенедикта, Никита Иваныч, Лев Львович, Анна Петровна и Виктор Иваныч; и перерожденцы, которых и людьми назвать сложно, и зверями обидно (Терентий и Потап).
В романе Т.Толстой «Кысь» тип повествователя можно определить, открыв еще только первые страницы книги. Автор повествует нам о происходящих событиях в жизни Бенедикта, не называя себя – отсутствие местоимения «я» и глаголов в 1-ом лице единственного числа указывают на то, что в данном романе представлен повествователь-наблюдатель. Его нельзя назвать рассказчиком-повествователем (хотя он и ведет повествование от 3-его лица) лишь потому, что для такого типа повествователя не свойственно столь ярко выраженная речевая манера с нарушением норм литературной речи. Также он является и участником событий г.Федор-Кузьмичск, раз может давать оценку героям, а не придерживаться нейтрального рассказывания. Значит, он является не только жителем этого города, но и современником этих дней (будущего), так как в своей речи он использует те же конструкции, что и другие герои романа. Рассмотрение особенностей речи позволит более полно охарактеризовать повествователя в данном произведении.
2.2. Словотворчество повествователя
Еще Платон в своем диалоге «Кратил» ставит вопрос об именах «первых» и «состоящих из первичных», т.е. простых и производных. Простых (типа дом, стол) в развитых современных языках гораздо меньше, чем производных, и, как они были когда-то образованы, известно лишь ученым. Большую же часть лексики, живую, непрестанно пополняющуюся, составляют слова производные, созданные путем аффиксального словообразования.
Сам термин «аффиксальное словообразование» разъясняет суть этого традиционного способа номинации: образование новых слов от уже имеющихся в языке с помощью словообразовательных моделей, т.е. приставок и суффиксов. Это те самые «кирпичики», из которых и строят слова.
Такой путь создания названий в нашем языке – один из самых продуктивных и распространенных с давних времен и по сей день.
Что касается словообразования в романе Т.Толстой «Кысь», то для автора в нем нет границ. Пределов деривации для повествователя тоже не существует: он образует слова всяческими способами, известными русскому языкознанию. Из простых односложных производятся новые, составленные на их основе – многосложные. Помимо этого добавляются или заменяются приставки для усиления семантического значения языковых единиц; от сложных наоборот отчленяются суффиксы, также образуя новые слова (папорот, беспокой).
Производя те или иные языковые единицы и конструкции, повествователь, что немаловажно, не прибегает к внедрению иностранной лексики, (о чем говорит мастерство в обращении со словом самого автора), при этом удачно решая ситуативные проблемы, связанные с использованием определенной лексики русского происхождения. Такое умение пользоваться лексикой можно связать с тем, что повествователь, как и главный герой, хорошо знаком с профессией «книжников-переписчиков», которые и являются главным посредником между книгой и читателем; и, с другой стороны, - это и признак того, что повествователь тоже живет в будущем. В процессе развития язык тоже подвергся изменению, как и сами герои романа, поэтому для повествователя рассматриваемый нами язык не что иное, как обыкновенная речь, характерная для будущего. Итак, рассмотрим способы словообразования в романе, которые бы подтверждали высказанные нами предположения.