Разрешение социального (этнического) конфликта - дело довольно сложное.
Чеченский конфликт - это, наверное, самое «больное место» в организме современного российского общества, поэтому любые конструктивные и обнадеживающие шаги в направлении его регулирования заслуживают внимания и одобрения. Однако таких шагов сделано пока мало, что вызывает у многих ощущение безысходности в отношении чеченского конфликта.
«В социологической науке, - пишут авторы учебника «Социология» под редакцией В.Н. Лавриненко, - соответствующее внимание уделяется выработке технологии регулирования конфликтов, управления ими»[128]. Точнее было бы сказать - «должно уделяться соответствующее внимание», которого явно недостает для удовлетворения нарастающей общественной потребности.
Технология - это способ осуществления деятельности посредством ее расчленения на определенные операции, их координацию и выбор оптимальных вариантов исполнения. Технологический эффект при осуществлении деятельности достигается за счет ее рационализации, т.е. исключения необязательных и бесполезных действий, и оптимизации, т.е. выбора лучшего варианта использования действий.
Социальный процесс, - отмечает Н.С. Данакин, - совершается в трех возможных формах: 1) объектной, т.е. в форме последовательного изменения состояний социального объекта; 2) субъектной или деятельностной, т.е. в форме последовательных действий субъекта деятельности; 3) технологической, т.е. в форме соблюдения, осуществления определенной технологии (технологий). Технологическая форма социального процесса является ее высшей формой, так как она обеспечивает взаимную «подгонку» двух первых форм. Посредством ее достигаются, с одной стороны, рационализация процесса деятельности и, с другой стороны, оптимизация объектного процесса. Если объектный или субъектный процессы могут существовать относительно самостоятельно, то технологический процесс реально существует в одной из двух первых форм: объектной или деятельностной. Введение в социальный процесс определенной технологии (технологий) можно назвать технологизацией социального процесса[129].
Технологизация социального процесса - задача сама по себе не только сложная, но и в высшей степени ответственная. Ее решение требует учета, по меньшей мере, четырех основных компонентов социальной технологии (социальной технологизации):
- функционально-целевого компонента, т.е. четкого определения возможных функций и предполагаемых целей технологического воздействия;
- нормативного компонента, т.е. определения закономерностей, принципов и правил технологического воздействия, возможных ограничений и запретов при его осуществлении;
- операционно-процедурного компонента, т.е. определения содержания и последовательности выполняемых операций;
- инструментального компонента, т.е. определения возможных средств и методов технологического воздействия в целом и отдельных действий (операций), в частности[130].
Эти компоненты имеют прямое отношение и к технологизации регулирования этнических конфликтов. Но поскольку в пособии не ставится задача разработки технологии регулирования какой-то группы этнических конфликтов или отдельного конфликта, то мы ограничимся обоснованием и характеристикой правил (нормативный компонент), методов (инструментальный компонент) и процедур (операционно-процедурный компонент) разрешения этнических конфликтов. Использование таких правил, методов и процедур способствует успешному разрешению этнических конфликтов, поэтому мы принимаем объединяющий их термин «способы регулирования этнических конфликтов.
Понятие «правило регулирования» выражает то, что следует учитывать и на что следует ориентироваться при осуществлении регулятивной деятельности, направленной на разрешение этнических конфликтов. Таких правил несколько. Мы выделяем и рассматриваем шесть правил: Это - правила политического реализма, перспективы, учета вероятных последствий, гибкости, локализации, воздействия на «болевые точки». Рассмотрим эти правила более подробно.
Правило политического реализма. Данное правило требует избавления как от унаследованных от прошлого догм и комплексов («имперских», неполноценности, вины перед другими, наивного альтруизма, беспросветной доверчивости, «обязанности» заботиться обо всех), так и новоизобретенных мифологий («заграница нам поможет», Запад «заинтересован в процветании России», Америка повсеместно «борется за демократию и права человека», «общечеловеческие ценности», «рынок - прямой путь в светлое капиталистическое будущее»). Политический реализм требует видеть, что на деле в международной практике наряду с высокопарными лозунгами и внешне привлекательными концепциями широко используются апробированные и прошедшие проверку временем принципы: «разделяй и властвуй»; «враг моего врага - мой друг»; «цель оправдывает средства»; «своя рубашка ближе к телу»; «деньги не пахнут»[131].
Как отмечает С.В. Востриков, особое распространение в современных условиях получил подход, основанный на применении «двойных стандартов», которого последовательно придерживается Вашингтон. Проявляется это не только на Балканах, Ближнем Востоке, в Латинской Америке, АТР, но и в геополитическом пространстве Евразии. США всеми средствами стимулируют националистические настроения в бывшем Советском Союзе и решительно поддержали реализацию бывшими советскими республиками «священного права» на национальное самоопределение, но столь же решительно выступали с противоположных позиций, когда распад СССР был достигнут и речь пошла об Абхазии и Нагорном Карабахе.
В этих условиях для России было бы крайне нерационально не использовать весь тот богатый арсенал способов, методов и приемов, которые не стесняются применять в политической практике другие субъекты межнационального сообщества. Это в полной мере относится и к региону Закавказья, где Россия заинтересована в сохранении своего разностороннего, стабильного и эффективного присутствия.
Начавшийся процесс выправления внешнеполитического курса, базирующийся на здравом чувстве национального эгоизма, может быть дополнен следующими коррективами: консолидацией национального потенциала; централизованной координацией всей внешнегосударственной деятельности; подчинением внешней политики экономическим интересам; обеспечением полного информационно-пропагандистского покрытия акций страны на международной арене; выработкой научно обоснованной конфликтной стратегии как средства обеспечения интересов России в постсоветском геополитическом пространстве; принятием специальных законов «О порядке добровольного вхождения в состав Российской Федерации субъектов бывшего СССР» и «Об ассоциированном членстве в Российско-Белорусском Союзе»; приданием всей внешнегосударственной деятельности напористого и целеустремленного характера[132].
Правила перспективы. Возможны три подхода к урегулированию этнических конфликтов с точки зрения учета временного фактора и временной ориентации регулятивной стратегии: ретроспективный, презентативный и перспективный. Первый из них ориентирован на прошлое, второй - на настоящее, третий - на будущее. В первом случае конфликтующие стороны выясняют свои отношения и пытаются добиться справедливого решения проблемы, апеллируя к прошлому в поисках ответа. Во втором случае конфликтующие стороны стремятся решить проблему с учетом условий и интересов сегодняшнего дня, не вникая в прошлое и не задумываясь о будущем. В третьем случае конфликтующие стороны стремятся решить проблему с учетом того, что должно и может быть в будущем.
Перспективный подход к решению конфликтов представляется более оптимальным, во-первых, с точки зрения временного ресурса, которым располагают конфликтующие стороны, во-вторых, с точки зрения возможных маневров и корректив и, в-третьих, с точки зрения возможной фрагментации конфликта и его постепенного разрешения.
Правило учета вероятных последствий. Это правило тесно связано с предыдущим. Многие люди и социальные группы ориентируются, как правило, на достижение ближайших целей и не думают о возможных негативных последствиях достижения этих целей. Они могут взять верх в конфликте, но победа оказывается «пирровой». Такая близорукость возможна и при принятии государственных решений по национальным вопросам. Так, например, административно-волевое включение Нагорного Карабаха в состав Азербайджанской ССР позволило руководству СССР добиться определенных целей (распределение союзной территории по «республиканским квартирам», налаживание отношений с Турцией и т.д.), но это решение стало в последующем одним из мощных конфликтующих факторов региона, превратились в своеобразную «мину замедленного действия», подведенную под стабильность всего Закавказья. Или другой пример. Передача части территории проживания ингушей Северной Осетии вследствие их насильственной депортации позволила в свое время решить территориальный вопрос, но это решение стало опять же в последующем источником ингушско-осетинского конфликта.
Правило локализации. При решении национальных проблем целесообразно избегать их глобализации, постепенно сужая круг участников и посредников, которые могут быть привлечены в качестве гарантов на заключительной стадии урегулирования.
«Для того чтобы снизить эффект влияния и деструктивных действий со стороны прессы, тех, кто наблюдает за вами дома, словом, третьей стороны, полезно, - советует Р. Фишер и У. Юри, - установить личное и конфиденциальное общение с другой стороной. Вы также можете улучшить общение, ограничивая число участников встреч. Так, на переговорах между Югославией, Британией и Соединенными Штатами по поводу Триеста в 1954 г. не было достигнуто большого прогресса, пока основные участники переговоров не оказались от своих больших делегаций и не начали встречаться наедине и неформально в частном доме. Хорошим примером может служить замена призыва Вудро Вильсона «Открытые договоренности, принятые открыто» на лозунг «Открытые договоренности, принятые частным образом». Сколько бы людей не было вовлечено в переговоры, важные решения, как правило, принимаются тогда, когда в комнате не больше двух человек»[133].