Наличие «гипосемиотематического» уровня, т. е. уровня низшего по сравнению с уровнем полных знаков, которое не является только фактом экономии, но оказывается неотделимым от функционального механизма, т. е. является необходимым условием овладения кодом, характеризует, кроме естественных языков, и систему десятиричного исчисления. Действительно, успешное функционирование этой системы обеспечивается социальным согласием на уровне цифр и порядков («единицы», «десятки», «сотни» и т. д.), а не на уровне чисел. Числа, количество которых бесконечно, не могут быть непосредственным предметом социального согласия, не могут быть кодифицированы — если не говорить о такой возможности в отношении небольшого количества наименее сложных и наиболее употребительных чисел. «Уметь считать (т. е. знать соответствующий код) — означает уметь считать до бесконечности. Это умение обеспечивается владением системой, состоящей из инвентаря конечного числа элементов, а именно из 10 цифр и определенного правила порядка (которое повторяется до бесконечности в своем приложении, но которое является единственным по своей формулировке)» [61].
Членение семиотем децимальной системы на частичные знаки, которое ведет к весьма существенной экономии, не имеет в то же время характера чистой экономии (не относится только к механизму экономии, не имеющему ничего общего с самой функцией кода), как утверждает Прието. В этом состоит сходство между этой системой и естественными языками, сходство, обусловленное общей особенностью этих двух кодов, а именно принципиальной неограниченностью количества сообщений, передачу которых они предусматривают.<166>
Однако язык представляет собой значительно более сложное образование, чем натуральный ряд чисел. Эта последняя система имеет дело с совершенно однородными сущностями, между которыми имеется только количественное различие — в то время как ситуации, являющиеся предметом сообщения естественного языка, бесконечно разнообразны. К тому же система счета допускает сколь угодно большую — собственно, бесконечную протяженность полного знака, так как ввиду специфической функции этой системы пределы усложненности структуры единицы оказываются независимыми от объема оперативной памяти человека (см. например, [19], где исследуется влияние оперативной памяти человека на синтагматическую структуру единиц различных знаковых систем в зависимости от выполняемой ими функции). Именно поэтому система исчисления может довольствоваться очень ограниченным инвентарем частичных знаков (цифр), сколь угодно сложные комбинации которых образуют бесконечный ряд полных знаков.
Напротив, в естественном языке, где «сказывается цейтнот, характерный в особенности для устной формы общения» [19, 50], синтагматическая сложность высказывания не должна превышать некоторого максимума, строго обусловленного объемом оперативной памяти человека [20; 79]. Ограниченная протяженность каждого из бесконечно большого числа возможных языковых высказываний является объяснением достаточно большого количества частичных знаков, из которых строятся высказывания, т. е. имеющихся в словаре каждого языка слов. Это обстоятельство делает целесообразным использование принципа экономии и на гипосемиотематическом уровне, т. в. на уровне, непосредственно предшествующем уровню полных знаков.
Здесь экономия проявляется в том, что не только семиотемы («предложения»), но и автономные конституенты предложения (знаки-наименования, «слова») обычно представляют собой синтагматическую структуру, состоящую из знаков меньшей степени сложности («лексических» и «грамматических морфем»). Как отмечалось выше, способ нерасчлененного выражения лексического и грамматического значений (как, например, в русском человек — люди или брать — ваять) увеличил бы в несколько раз и без того огромное число имеющихся в каждом языковом коде лексических морфем. Соответствие построения автономных конституентов предложения, т. е. слов, из лексических и грамматических морфем принципу экономии было убедительно доказано Мартине [15, 462— 463; 59, 42].
Все, что было сказано говорит о том, что наличие двух уровней структурации и нескольких уровней интеграции в естественном языке, действительно является важнейшей типологической характеристикой языка как знаковой системы — не потому, что эти особенности отсутствуют в других знаковых системах, но по<167>тому, что они являются самым непосредственным следствием принципиальной безграничности ноэтического поля языка, т. е. свойства, которое делает язык действительно уникальным явлением среди всех сопоставимых с ним объектов. Именно поэтому многоуровневая организация языка является неотъемлемым и существенным его качеством, отличая язык от тех знаковых систем, в которых аналогичные особенности относятся лишь к факультативному механизму экономии.
1. Э. Бенвенист. Уровни лингвистического анализа. — В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 4. М., 1965.
2. Т. В. Булыгина. Особенности структурной организации языка как знаковой системы и методы ее исследования.—В сб.: «Материалы к конференции «Язык как знаковая система особого рода»». М., 1967.
3. Т. В. Булыгина. Пражская лингвистическая школа. — В кн.: «Основные направления структурализма». М., 1964.
4. К. Бюлер. Теория языка. В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч. II. М., 1965.
5. И. Ф. Вардуль. К вопросу о собственно лингвистическом подходе к языку.— В сб.: «Материалы конференции «Язык как знаковая система особого рода»». М., 1967.
6. И. Вaxeк. К проблеме письменного языка. — В кн.: «Пражский лингвистический кружок». М., 1967.
7. В. Г. Гак. О двух типах знаков в языке (высказывание и слово). — В сб.: «Материалы к конференции «Язык как знаковая система особого рода»». М., 1967.
8. Л. Ельмслев. Пролегомены к теории языка. — В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 1. М., 1960.
9. О. Есперсен. Философия грамматики. М., 1958.
10. Н. И. Жинкин. Четыре коммуникативные системы и четыре языка. — В сб.: «Теоретические проблемы прикладной лингвистики». М., 1965.
11. Вяч. Вс. Иванов. Язык в сопоставлении с другими средствами передачи и хранения информации. — В сб.: «Прикладная лингвистика и машинный перевод». Киев, 1962.
12. М. М. Ланглебен. Музыка и естественный язык. — В сб.: «Shmeiwtik»» (Летняя школа по вторичным моделирующим системам. Тезисы. Доклады), 3. Тарту, 1968.
13. В. Мартека. Бионика. М., 1967.
14. А. Мартине. О книге «Основы лингвистической теории» Луи Ельмслева. — В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 1. М., 1960.
15. А. Мартине. Основы общей лингвистики. — В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 3. М., 1963.
16. В. В. Мартынов. Кибернетика. Семиотика. Лингвистика. Минск, 1965.
17. В. Матезиус. О системном грамматическом анализе. — В кн.: «Пражский лингвистический кружок». М., 1967.
18. В. А. Москович. Глубина и длина слов в естественных языках. — ВЯ, 1967, №6.
19. В. А. Москович. О пределах усложненности структуры единиц различных знаковых систем. — В сб.: «Материалы к конференции «Язык как знаковая система особого рода»». М., 1967.
20. Е. В. Падучева. О связях глубины по Ингве со структурой дерева подчинении. «Научно-техническая информация», 1966, №6.<168>
21. P. В.Пазухин. О месте языка в семиологической классификации. — ВЯ, 1968, №3.
22. М. В. Панов. Русская фонетика. М., 1967.
23. Е. Д. Поливанов. Введение в языкознание для востоковедных вузов. М., 1928.
24. Э. Сепир. Язык. М., 1933.
25. В. Н. Топоров. [Рец]. R. Jakobson. Shifters, verbalcategoriesandRussianverb. — В сб.: «Структурно-типологические исследования». М., 1962.
26. П. А. Флоренский. Обратная перспектива. — В сб.: «Shmeiwtik»» («Труды по знаковым системам», 3). Тарту, 1967.
27. Р. Якобсон. Значение лингвистических универсалий для языкознания. — В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания XIX—XX веков в очерках и извлечениях, ч. II. М., 1965.
28. P. Якобсон, М. Халле. Фонология и ее отношение к фонетике. — В сб.: «Новое в лингвистике», вып. 2. М., 1962.
29. Ñh. Bally. Qu'est-ce qu'un signe? «Journal de Psychologie», 1939, XXXVI.
30. М. С. Âateson. Linguistics in the semiotic frame. «Linguistics», 1968, ¹39.