В период экспериментов по гипокинезии в условиях длительного постельного режима у одного из четырех испытуемых возникло острое расстройство сна, появилась "беспричинная" слезливость, навязчивое, непреодолимое желание двигаться. Затем развилось психомоторное возбуждение с эмоцией страха. Опыт был прекращен. В другом эксперименте у испытуемого на 69-е сутки гипокинезии расстроился сон, развилась депрессия, появилось чувство страха. Эти нарушения сопровождались выраженной потливостью, дрожанием пальцев, губ и появлением патологических рефлексов306. В аналогичном эксперименте нарушения в психическом состоянии испытуемого К. были настолько выражены,
что опыт также пришлось прекратить307. Н. А. Маслов наблюдал двух испытуемых в условиях длительной гипокинезии. Один из них стал держаться настороженно, с некоторой тревожностью начал анализировать свое состояние, прислушиваться к разговорам врачей-экспериментаторов. Неправильно истолковав смысл разговоров врачей, отказался есть некоторые продукты, боясь быть отравленным. Второй испытуемый в процессе эксперимента стал держаться замкнуто, обособленно. В дальнейшем у него появился непреодолимый страх, он прятал ноги под одеяло - ему казалось, что кто-то собирается колоть его иглой 308.
В опытах по сенсорной депривации, проводившихся зарубежными исследователями, у одного из испытуемых появилось твердое мнение, что врач желает свести его с ума. У второго развилось убеждение, что в его организм попали микробы и он скоро умрет. Приступы тоски, выраженная депрессия, тревоги и страхи в условиях сенсорной депривации, по данным зарубежных авторов, иногда принимали такую глубокую форму, при которой исчезал один из самых сильных инстинктов - инстинкт самосохранения и испытуемые были близки к самоубийству.
На основании приведенных материалов можно заключить, что на этапе глубоких психических изменений при воздействии на испытуемых измененной афферентации развиваются депрессия и реактивные параноиды.
Типичными невротическими срывами, возникающими в условиях измененной информационной структуры, являются, по нашему мнению, нарушения сознания, напоминающие по своей клинической картине малые эпилептические припадки. Впервые они были выделены Ф. Д. Горбовым у летчиков. Нарушения сознания при работе с информационными моделями в системе "человек - машина" характеризуются пароксизмальностью возникновения, перерывами в мышлении, последующей эмоциональной реакцией типа испуга и вегетативным синдромом (учащение пульса, дыхания и др.). Приведем два наблюдения.
Летчик П., 24 года. На обследование в стационар направлен в связи со случаем плохого самочувствия в воздухе. Выполняя несколько необычный для него полет строем, он должен был следовать за ведущим группы и одновременно наблюдать за летящим сзади самолетом. При этом он совершал почти ритмические обзорные движения головой, переводя взор с приборной доски собственного самолета на самолет ведущего (30° вправо) и назад - на самолет ведомого. Полет по прямой продолжался 22 минуты. На 22-й минуте был как раз тот временной этап, за которым через минуту должен был начаться разворот на новый курс. Это вызывало необходимость еще большего напряжения и все более частой фиксации взора на показаниях часов. По словам П., вдруг произошло пикирование без всякого сознательного усилия с его стороны. Возникла некоторая неясность в восприятии происходящего и оценке окружающего. Самолет снизился с высоты 12 тыс. до 10 тыс. м. На этой высоте восстановилась полная ясность в восприятии окружающего.
Обследуемый С., 21 год, курсант второго курса летного училища, совершал второй самостоятельный полет. Одновременно с ним в зоне находился другой курсант, имевший значительно больше самостоятельных вылетов и отрабатывавший более сложное управление. Полетами руководил инструктор, который по радио на одной волне, называя позывные то одного, то другого курсанта,
давал соответствующие указания. Неожиданно самолет, на котором летел С., повел себя странно: он то снижался, то вновь набирал высоту. Не совершив разворота в обусловленном месте "коробочки", он вышел из зоны полетов. На запросы руководителя полетов курсант С. не отвечал примерно в течение двух минут. Затем радиообмен восстановился. Нарушение полетного задания С. объяснил плохим самочувствием в воздухе, что послужило причиной для направления его на стационарное обследование. Здесь удалось выяснить, что в первом самостоятельном полете он был менее напряжен, чем во втором, хотя задания в обоих полетах были почти идентичными. Существенным отличием второго полета было лишь то, что инструктор одновременно вел радиообмен с двумя курсантами и С. приходилось принимать команды, адресованные не только ему, но и его товарищу, совершавшему полет в этой же зоне. Во время полета С. несколько раз принимался выполнять указания по управлению самолетом, адресованные другому, но "вдруг спохватывался" и продолжал действовать в соответствии со своим заданием. Что произошло дальше, он отчетливо не помнит. Помнит только, что "плохо стала доходить речь инструктора", "наступила какая-то путаница мыслей в голове". С. не мог вспомнить и того момента, когда он не отвечал на запросы руководителя полетов. Первое, что он отчетливо осознал, было то, что он пилотирует самолет только по авиагоризонту. Увидев вправо от себя город, над которым ему, согласно полетному заданию, не положено было находиться, он полностью оценил свое положение. Затем он отчетливо услышал голос руководителя полетов (наблюдение автора).
Как показывает анализ ряда подобных случаев, в анамнезе обследуемых нередко можно отметить астенизацию нервной системы (переутомление), а также недостаточную летную подготовку. Однако это - лишь предрасполагающие факторы. Для понимания причины развившихся состояний необходим анализ конкретных условий полета в каждый пространственно-временной промежуток.
При анализе обстоятельств полета, в которых возникали пароксизмальные нарушения сознания у летчиков П. и С, становится очевидным, что речь идет о "раздвоенной деятельности". Летчику П. необходимо было управлять своим самолетом и одновременно следить за ведущим и ведомым самолетами; курсанту С.- вести самолет, воспринимать информацию инструктора и "отстраняться" от указаний, даваемых другому летчику. Как уже отмечалось в первой главе, с физиологической точки зрения при "раздвоенной деятельности" человеку необходимо концентрировать раздражительный процесс в двух функциональных системах. Такая работа сама по себе даже при прочно выработанных навыках требует большого нервного напряжения, проявляющегося в учащении пульса, частоты дыхания, повышении температуры тела и других сдвигах вегетативных функций. Особенно напряженной она бывает, когда два вида деятельности очень близки по своему характеру. Именно "близость" доминантных очагов в этих условиях деятельности требует наибольшего напряжения дифференцировочного торможения, так как эти два очага стремятся к слиянию.
На основании анализа клинических наблюдений, а также модельных экспериментов Ф. Д. Горбов пришел к выводу, что в патогенезе нарушения сознания в описанных случаях лежит "сшибка" (И. П. Павлов) двух доминантных очагов возбуждения в результате срыва дифференцировочного торможения.
Пароксизмальные нарушения сознания могут происходить не только при "раздвоенной деятельности", но и в моменты перехода от простых условий полета к сложным (вхождение в облачность, попадание в лучи прожектора и т. д.) и от сложных к простым, когда к ограниченному приборами
потоку информации присоединяется "избыточная" от наземных объектов.
Летчик Л., 33 года, выполнив задание по маршруту на высоте 6 тыс. м за облаками, вернулся в зону аэродрома и начал пробивать облачность по системе слепой посадки. Самолет вошел в облачность, пробил ее, а потом внезапно взмыл вверх в облака до высоты 400 м, после чего снизился и произвел посадку. На вопрос командира о причинах нарушения полетного задания Л. сообщил: "Как будто прервались мысли... ничего не помню, что делал... последнее, что помню, что показания приборов были нормальными... как бы потерял сознание, но сознания не терял". После посадки отмечалась бледность кожных покровов, угнетенное состояние, В госпитале высказал ряд невротических жалоб (наблюдение О. И. Кузнецова).
Итак, в сложных метеорологических условиях летчик осуществляет ориентировку в пространстве по показаниям приборов. С физиологической точки зрения показания приборов являются второсигнальными раздражителями. Ориентация только на приборы вносит существенные изменения в деятельность физиологических систем, с помощью которых осуществляется пространственная ориентировка. Внезапное включение дополнительной информации от естественных ориентиров вызывает необходимость не только правильно определять показания приборов, но и быстро синтезировать новую информацию, адресованную первой сигнальной системе, с информацией, полученной ранее от приборов, в цельный образ. Это требует от летчика высокой тренированности и самообладания.
Невротические срывы в измененной пространственной структуре в ряде случаев приводят к авариям и катастрофам. Более подробные материалы об этом, а также о причинах и патопсихологических механизмах психических нарушений при работе операторов в системе "человек - машина" представлены нами (Ф. Д. Горбов, В. И. Лебедев) в монографии "Психоневрологические аспекты труда операторов" (М., 1975).
В первой главе мы уже затрагивали вопрос о возникновении галлюцинаторно-параноидных психозов, развивающихся в условиях географической, социальной и тюремной изоляции. Для одиночества специфическими нервно-психическими заболеваниями являются реактивные параноидно-галлюцинаторные психозы. Приведем наблюдение, относящееся к условиям одиночной изоляции в условиях шахты.