"Да, теперь я знаю свою истинную природу"—думал поток, мягко опускаясь на вершины гор.
РОЖДЕНИЕ НОВОГО МИРОВОГО ПОРЯДКА
Духовный поток Арианы не поглотили "пески невежества", хотя и обступили его со всех сторон.
Б середине XIX в. в Иране произошло событие мирового значения. Прорвавшись сквозь ортодоксальные доктрины ислама, словно вулкан. Божественное откровение с ошеломляющей быстротой распространилось на территории страны и за ее пределами.
Самые передовые и просвещенные люди Ирана были готовы к принятию Нового откровения и, благодаря их мужеству и вере, благородству и самоотверженности, учение было принято, поддержано и распространено. "Накал света" в душах этих людей был так велик, что возжег огонь любви и понимания в сердцах миллионов во всем мире.
Многие века Иран занимал исключительно важное место в мировой культуре. Он дал миру великих пророков, реформаторов, философов, поэтов, ученых; его ремесленники славились своим утонченным искусством на весь мир.
Однако в 18-19 вв. Иран пришел в состояние упадка. Правящие круги были развращены, а священники, как правило, лицемерны и нетерпимы.
И, как сказал Бог через Пророка Кришну: "Там, где происходит упадок основного Закона и торжествует несправедливость, там делаюсь Я видимым и рождаюсь в образе человека, чтобы восстановить Закон и справедливость".
Б ночь с 19 на 20 октября, в первый день Мохарама 19 года 19 столетия на территории Ирана родился мальчик, потомок Пророка Мохаммада, Юношей он отличался необыкновенной красотой и мягким очарованием в общении, а также исключительной набожностью и благородством. Мирза Али Мохаммад, так звали мальчика, впоследствии принял имя Баб ("Брата").
Его образование было поручено шейху Абиду, ученику известного суфийского шейха Ахмада. Абид распознал природную мудрость ребенка и понял, что ничему не сможет его научить. Он вернул его в семью со словами: "Я привел этого удивительного ребенка назад и вверяю его вашей неусыпной опеке. С ним нельзя обращаться, как с обычным ребенком, ибо уже сейчас я могу различить в нем ту таинственную силу, которая раскроется лишь через откровение Повелителя Эпохи".[16]
Затем мальчик учился у шейха Мохаммада и радовал его своими успехами. Б одиннадцать лет он выучил наизусть Коран и слагал стихи, пока не подозревая о своей судьбе.
Но его прихода ждали. И когда он родился, многие суфийские шейхи провидели его дальнейшую миссию. Жизнь посылала им знаки, подтверждающие близость прихода "зари божественного откровения". Б те времена многие из них наставляли своих последователей: "Будьте бдительными, чтобы мирская суета не отвлекла вас от истинной цели — поисков Обещанного!"
Ученики ходили по городам, проповедовали о скором пришествии и искали явителя; им были известны его приметы.
Шейх Ахмад, когда ему исполнилось сорок лет, стал общепризнанным авторитетом в толковании священных мусульманских писаний. Он снискал себе такую славу, что правитель Персии провозгласил его "славой нации" и "украшением народа" и обратился к нему с письмом, Б котором просил разъяснить некоторые непонятные доктрины ислама, пригласив его ко двору. Шейх Ахмад отправил свои толкования, но от приглашения вежливо уклонился. Главным своим делом он считал возвещать о скором приходе Обещанного.
В двадцать пять лет Баб осознал свою миссию, но хранил ее в тайне. Согласно откровению свыше, восемнадцать учеников независимо друг от друга должны были найти его, следуя своей интуиции. Баб должен был провозгласить о своей миссии, когда они соберутся все вместе.
Бот как описывает встречу с Бабом первый из восемнадцати — мулла Хусейн.
"Утомленный долгим путем, я приближался к Ширазу. Юноша в зеленой чалме вышел мне навстречу. Его лицо светилось. Он с улыбкой приветствовал меня и обнял, как доброго знакомого. Я подумал, что это один из учеников моего учителя Сеида Казима вышел встретить меня. Юноша осыпал меня знаками своего благорасположения и радушно пригласил в дом, чтобы я мог отдохнуть после трудного пути. Сославшись па то, что два моих спутника уже позаботились о месте для ночлега и ожидают моего возвращения, я вежливо отказался. "Вверь их попечение Господу, — ответил он. — Не сомневайся, Бог не оставит их без защиты". После этих слов он пригласил меня следовать за ним. Меня глубоко поразил тон его обращения — мягкий и одновременно властный. Когда я шел за ним, его походка, чарующий голос, величественная осанка усиливали первые впечатления от этой неожиданной встречи.
Вскоре мы оказались перед воротами дома. Юноша постучал в дверь, которую открыл слуга-эфиоп. "Войди сюда с миром, в безопасности!" — произнес он суру из Корана и пригласил меня войти. Эти слова, произнесенные властно и величаво, тронули меня до глубины души. Я подумал, что услышать такие слова на пороге первого дома в Ширазе — хорошее предзнаменование."Не приблизит ли меня эта встреча к цели моих поисков?" — подумал я.
Когда я вошел в дом и последовал за хозяином в его комнату, меня охватило чувство неизъяснимой радости. Как только мы расположились, он приказал принести кувшин с водой и предложил мне омыть руки и ноги от дорожной пыли. Я попросил разрешения удалиться и совершить омовение в соседней комнате. Но он велел остаться и сам стал поливать мне из кувшина. Затем он подал освежающий напиток, приказал принести чайник и, заварив чай, предложил его мне.
Я был чрезвычайно растроган сердечным приемом юноши. Наконец, я поднялся, чтобы проститься. "Наступает время вечерней молитвы, — осмелился вымолвить я. — Л обещал своим друзьям, что присоединюсь к ним в этот час в мечети". Очень любезно и спокойно он ответил: "Не ты сам, а Бог должен выбрать час твоего возвращения. Кажется, по Его воле предписано тебе задержаться в моем доме. Не нужно беспокоиться, что ты нарушишь обещание, данное спутникам". Его смиренное величие и уверенный тон заставили меня замолчать. Я приготовился к молитве. Юноша встал рядом со мной и тоже стал молиться. Молитва принесла облегчение моей душе, которая была взволнована и измучена напряжением последних дней.
Тот памятный вечер был накануне 23 мая 1844 г. Примерно через час после захода солнца юный хозяин завел со мной разговор. Он спросил: "Кого после Сеида Казима Бы считаете вашим главой и преемником?". "Перед смертью, — ответил я, — Мастер велел нам покинуть дом и разойтись по городам в поисках Обещанного. Исполняя его волю, я совершил путешествие в Персию и все еще занят поисками". Юноша продолжал расспрашивать: "Сообщил ли вам учитель, каковы черты облика Обещанного?". "Да, — ответил я. — Происхождение его не вызывает сомнений, он потомок прославленного рода и от рождения наделен знанием. Что касается возраста, то ему за двадцать; среднего роста, хорошо сложен". Какое-то время юноша молчал, а затем с трепетом сказал: "Смотри! Ваш Мастер говорил обо мне". Затем он рассмотрел каждую названную черту и убедительно доказал мне, что описание облика Обещанного соответствует его облику. Я очень удивился и вежливо заметил: "Тот, чье пришествие мы ожидаем, человек непревзойденной святости и его дело — дело великой силы. Тот, кто скажет, что является Его зримым присутствием, должен непременно выполнить множество различных требований. Сколь часто наш Мастер произносил: "Мои знания всего лишь капля по сравнению со знаниями, коими он наделен. Все мои прозрения всего лишь пылинка по сравнению с его безграничностью". Не успели эти слова слететь с моих уст, как меня охватил такой страх и такое раскаяние, что я уже не мог их скрыть, но не мог и понять их причину. Я упрекал себя и в этот самый момент решил изменить свое отношение к хозяину и смягчить тон. Я решил, что если юноша еще раз затронет эту тему, я отвечу ему с величайшим смирением: "Если ты докажешь, что твои утверждения справедливы, то, несомненно, избавишь меня от беспокойства и сомнений".
Хусейн назвал два знамения и попросил юношу объяснить загадочные и непонятные отрывки в сочинениях шейха Ахмада и Сеида Казима, а также растолковать суру "Юсуф" из Корана.
Юноша благосклонно согласился и за несколько минут объяснил их. Затем он высказал такие истины, которых нет в писаниях имамов веры и дал толкование суры "Юсуф" в стихах. Хусейн был покорен написанными стихами. Он слушал, как зачарованный, позабыв о сне и отдыхе.
Затем юноша сказал Хусейну: "О ты, который первым уверовал в меня! Воистину Я говорю — Я — Баб, Брата Бога, а ты — Баб уль-Баб, врата этих Брат. Первые восемнадцать человек добровольно и независимо друг от друга должны принять Меня и признать истинность Моего Откровения. Каждый из них сам по себе будет стремиться найти Меня, следуя своей интуиции. Когда все соберутся, я объявлю Послание Господа. Твой долг — никому не рассказывать о том, что ты видел и слышал".
Неожиданное откровение привело Хусейна в полное изумление. Б то же время он ощущал в себе необычайную внутреннюю силу. Следуя наставлениям своего возлюбленного, он начал встречаться с последователями шейха Ахмада. Он проповедовал, собирая вокруг толпы людей, беседовал с духовенством и городскими властями. За это время он несколько раз посетил Баба. Такие встречи продолжались всю ночь. Утром Хусейн с сожалением покидал его дом.
Постепенно еще 16 человек независимо друг от друга отыскали Обещанного. Баб сказал ученикам: "До сих пор под стяг веры встали шестнадцать Букв Бога Живого. Не хватает только одной. Эти Буквы Живущего поднимутся, дабы провозгласить Мое Дело и утвердить Мою Болю. Завтра пребудет последняя Буква".
На следующий день Баб и Хусейн вышли на прогулку и увидели усталого от долгого путешествия юношу. Юноша остановил Хусейна и, обняв его, осведомился, достиг ли тот своей цели. Хусейн предложил ему сначала отдохнуть с дороги, но юноша отказался. Он обратил свое лицо к Бабу, который стоял в стороне и спросил Хусейна: "Почему Бы стремитесь скрыть его от меня? Я могу распознать его даже по походке. Я с уверенностью свидетельствую, что никто, будь то на востоке или на западе, не может являть такие силу и величие, какие я вижу в этом святом человеке". Хусейн, дивясь этим словам, поспешил рассказать Бабу о юноше. Тот заметил: "Не удивляйся его странному поведению. Через царство духа мы общались с ним. Призови его ко мне". Этот юноша — Куддус Мухаммад Али был прямым потомком Мухаммада.