Исход испанской войны решался в Лондоне, Париже, Риме, Берлине - где угодно, только не в Испании. После лета 1937 года стало очевидно, что Республике не победить, если не произойдет глубоких перемен в международной расстановке сил. Дж. Оруэлл в своих мемуарах писал: "самое непостижимое в испанской войне - это позиция великих держав. Фактически войну выиграли для Франко немцы и итальянцы, чьи мотивы были совершенно ясны. Труднее осознать мотивы, которыми руководствовались Франция и Англия. В 1936 году все понимали, что, достаточно было Англии оказать испанскому правительству помощь, хотя бы поставив оружия на несколько миллионов фунтов, Франко был бы разгромлен, а по немцам нанесен мощный удар. И тем не менее, английские правящие классы отдали Испанию Франко и нацистам. "[26]
Приход к власти фашистских агрессивных сил, как в Испании, так и в некоторых других странах, подготавливался и происходил по одному и тому же сценарию: консолидация сил внутренней контрреволюции, экономический саботаж, помощь заговорщикам со стороны империалистических сил извне, заинтересованность в подавлении демократических свобод и в установлении диктаторских режимов.
Всем ходом событий, происшедших в Испании доказано, что поражение Испанской республики было обусловлено многими причинами, но в первую очередь политикой империалистических стран - Англии, Франции и США, заключивших между собой договор о блокаде Испанской республики с целью её удушения. Преступность правительств этих стран, прикрывавшихся ложным демагогическим тезисом о "невмешательстве", потворствовала фашистским агрессивным руководителям Италии и Германии, наводнившим территорию Испании кадровыми дивизиями, корпусами и армиями, а также огромными арсеналами оружия. Без их помощи заговорщики - фашиствующие генералы, офицеры и их солдаты - не смогли бы удержаться на своих позициях, и были бы в короткий срок разгромлены испанским народом, взявшим в руки оружие.
Военные победы способствовали укреплению "националистической Испании" на дипломатической арене. По сведениям министерства иностранных дел в Бургосе, "национальное" правительство Франко, в течение 1938-1939 годов было признано де-юре девятью странами, среди них - Германия, Италия, Ватикан, Япония, Португалия, Венгрия. Посол Германии генерал Фаупель не скрывал, что хотел бы видеть националистическую Испанию "политически унифицированной". [27] По его мнению, правительству Франко не хватало ярко выраженной идеологической ориентации. В ответ Франко заявил о намерении слить фалангу с монархистскими группами и лично возглавить эту партию.
Не удивительно, что при такой мощной поддержке Франко считал, будто националистская Испания может стать партнером стран Оси в преобразовании мира. Он считал себя ровней непобедимым, по его мнению, фашистским диктаторам, которые помогли ему одержать победу. Это выразилось в воинственном заявлении о том, что Испании отныне должна быть "вооруженной нацией". [28] Каудильо хвастался "мощной индустриальной базой", создаваемой ради осуществления новых военных амбиций Испании, требующих мощного военно-морского флота и могучих военно-воздушных сил. [29] Этим он обнаружил узость своего понимания экономических проблем. С поразительной и явно неуместной самоуверенностью Франко выразил убеждение в том, что экономический подъем Испании близок. Победа в Гражданской войне, по его мнению, была лишь первым этапом на пути полномасштабного возрождения имперского величия Испании. Бросая вызов британской и французской гегемонии в Средиземном море, он заявил, что Испания контролирует вход в море, а оснащенность новой военной техникой изменила соотношение сил в регионе в её пользу. В стиле фашистского диктатора, обуреваемого мечтами, Франко заявлял, что "попытки поставить Испанию в рабское положение в Средиземноморье" неотвратимо заставят его избрать военный путь; он также утверждал, что дела региона не могут обсуждаться без испанского участия. [30] Поэтому, неудивительно, что с окончанием войны Франко охватила безудержная эйфория.
Однако, несмотря на манию величия и склонность сравнивать себя с королями прошлого, Франко понимал: осуществление его планов зависит от расположения держав Оси.10 марта каудильо сообщил главе итальянской военной миссии Гамбаре, что ему придётся остаться нейтральным в большой войне, если он не получит значительной военной помощи от стран Оси. [31] Надеясь, что помощь Оси позволит играть ему более активную роль на международной арене, Франко часто жаловался немцам и итальянцам по поводу давления на него Франции. Со своей стороны итальянские и германские верхи желали помочь Испании, рассчитывая, что эта помощь поставит испанское вооружение в зависимость от их техники и вооруженных сил.
Укрепление связей с Германией распаляло честолюбивые фантазии каудильо. Военный мятеж открыл ему совершенно новые перспективы, и мечты его невероятно быстро осуществлялись. Получив звание генералиссимуса, Франко стремился стать главой государства и снискав авторитет внутри страны, добиться признания на международной арене, как это сделали Гитлер и Муссолини.
Несколько времени спустя после установления диктатуры в Испании, в мире разразилась Вторая мировая война.
Концепции о месте и роли Испании во Второй мировой войне стали возникать еще в ходе самой войны и в первые месяцы после её окончания. Создавались они сугубо для практических целей. Франко и его дипломаты создали три различных варианта версии о причастности Испании к всемирному конфликту: статус "нейтралитета" (сентябрь 1939 - июнь 1940 гг.), статус "невоюющей стороны" (июнь 1940 - октябрь 1943 гг.), статус "строгого нейтралитета" (октябрь 1943 - май 1945 гг.). [32] Эти варианты не соответствуют официальной периодизации внешнеполитического курса Испании, а скорее, совпадают с основными рубежами Второй мировой войны.
В период с сентября 1939 года по декабрь 1941 года Франко и его министры иностранных дел Х. Бейгбедер и Р. Серрано Суньер утверждали, что Испания с самого начала конфликта прилагала большие усилия, готовясь вступить в мировую войну в соответствии с имеющимися у неё возможностями. [33] Кульминационным пунктом этого периода были первые недели после нападения Германии на СССР. Франко тогда был уверен не только в уничтожении русского коммунизма, но и в грядущем поражении союзников. Но, несмотря на воинственные речи, Испания официально не вступила в войну ни летом 1940 года, ни зимой 1941 года, а после нападения Германии на СССР, Франко подменил вопрос об официальном вступлении Испании в войну посылкой на советско-германский фронт "голубой дивизии", созданной по требованию фалангистов-экстремистов.
В декабре 1941 года Франко счел нужным сменить прежню концепцию о заинтересованности Испании в войне на новую, более соответствующую, по мнению франкистской дипломатии, иной расстановке сил на международной арене. [34]
Согласно этой новой концепции испанского правительства, в мире идет не одна война, а три войны, и к каждой из них у Испании свои, особые отношения: Испания не принимает никакого участия в войне за экономические интересы наций Западной Европы, равно как Испания не принимает участия в войне между Соединёнными Штатами Америки и Японией. Что же касается войны между Германией и Россией, то это война идей, и в этой войне Испания на стороне Германии. То обстоятельство, что Испания продолжала определять свой статус как статус "невоюющей стороны", а не нейтралитета, Франко не раз объяснял своим желанием поражения России. И хотя всем было известно об участии "голубой дивизии" в войне против СССР, испанское правительство настаивало на том, что в "войне идей", в войне фашизма против коммунизма Испания оказывает помощь Германии преимущественно своим антикоммунизмом, то есть в идеологической сфере. [35] В этой связи делались оговорки, что официально Испания так и не участвует в войне с СССР.
Начиная с октября 1943 года Испания все настойчивее определяет свое место в мировом конфликте как полностью нейтральное. Наиболее полно эта концепция об абсолютной непричастности Испании к мировому конфликту была отражена в интервью Франко в июле 1945 года, в котором он заявил о полном отсутствии даже желания вступить в войну на всем её протяжении. [36]
Взгляд британского премьер-министра У. Черчилля на место и роль Испании в войне почти полностью совпадает с последней версией испанского правительства, но в отличие от Франко Черчилль был постоянен в своих оценках. И в своем заявлении в палате общин в октябре 1940 года, и в речи в палате общин 24 мая 1944 г., и на Потсдамской конференции в июле 1945 года - он постоянно причислял Испанию к числу "ничем не досаждавших" стран. [37]
Однако позицию Черчилля не разделял президент США Ф. Рузвельт. По его мнению, нейтралитет Испании носил весьма условный характер. Он неоднократно обращал внимание на позицию и помощь Испании странам "оси" в то время, когда война развивалась неблагоприятно для стран антигитлеровской коалиции, и объяснял благожелательные жесты Франко в адрес США и Англии в конце войны исключительно тем, что эти страны стоят на пороге победы над своими врагами. Для него существующий в Испании режим был связан со странами "оси" "не только в духовном отношении, но и своей политикой и своими действиями". Рузвельт ставил позицию Испании в прямую зависимость от того, как складывалось соотношение сил в ходе мировой войны.