Квалификация «простого» убийства (ч. 1 ст. 105 УК РФ)
содержание
1. ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА КАК ОБЪЕКТ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ.. 5
2. Состав преступления ч. 1 ст. 105 УК рф.. 12
3. Сложности в квалификации «простого» убийства.. 24
Прогрессирующие негативные тенденции насильственной преступности детерминированы глубинными процессами, происходящими в российском обществе и государстве, обострившимися социальными противоречиями, причем в значительной мере в связи с переходом (или точнее – возвратом) к рыночной системе общественных отношений, резкой социальной дифференциацией. Именно с этими процессами связаны обвальное понижение дисциплины в обществе, усиление нигилизма, распространение социальной апатии среди значительной части населения. Исторический опыт свидетельствует, что именно в период кардинальных изменений общественно-экономического строя наблюдается экстремальный рост преступности в целом и особенно в сферах межличностных отношений. Как пишет в своей работе Р.А. Адельханян, «в этих условиях криминальное насилие превращается в привычный обыденный способ разрешения межличностных конфликтов практически для всех групп и слоев населения»[1].
Сложившаяся криминологическая ситуация вместе с тем свидетельствует и о недостаточности, неадекватности мер, принимаемых правоохранительными органами по предупреждению, пресечению и раскрытию преступлений, обеспечению эффективности уголовной репрессии за их совершение. Во многом это связано с ослаблением роли государства в регулировании общественных отношений, ослаблением связей правоохранительных органов с населением, с общим снижением уровня профессионализма сотрудников этих органов. К сказанному также необходимо отнести и повысившийся процент посягательств на важнейшие ценности человека – жизнь.
Проблемам уголовно-правовой оценки убийств посвящено немало публикаций[2]. Вместе с тем полемика относительно правил квалификации отдельных видов убийств в литературе не ослабевает. Объясняется это, по крайней мере, тремя обстоятельствами. Во-первых, динамично изменяются законодательные формулы составов убийств и соответствующих смежных составов. Так, в связи с принятием Уголовного кодекса 1996 г. изменилась редакция около половины норм уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за умышленное причинение смерти. Во-вторых, в связи с изменением социально-политической обстановки появляются качественно новые виды преступных посягательств. Получили распространение заказные убийства, убийства по политическим мотивам, убийства военнопленных в зонах боевых конфликтов. Наконец, некоторые проблемы уголовно-правовой оценки преступных посягательств обусловливаются динамичным развитием науки и техники. Ряд научно-технических достижений позволяет совершенствовать приемы и способы совершения преступления. В частности, в последнее время стали возможны убийства с использованием радиоизотопов, радиоуправляемых взрывных устройств и т.д.
В создавшихся условиях трудно переоценить значение научных исследований наиболее актуальных проблем борьбы с убийствами с конкретными предложениями по повышению эффективности правотворческой и правоприменительной практики.
Вред, причиняемый при убийстве, невосполним. По утверждению Гегеля: жизнь – основное благо человека, «основа бытия личности». Все остальные блага и ценности имеют второстепенное значение. Право на жизнь – это естественное право человека, гарантированное международно-правовыми документами[3].
Статьей 2 Конституции Российской Федерации провозглашено, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Защита прав и свобод человека и гражданина составляет обязанность государства, которую оно осуществляет различными способами, в том числе и с помощью уголовно-правовых мер. УК РФ признает охрану прав и свобод человека и гражданина от преступных посягательств одной из своих задач. О степени приоритетности этой задачи можно судить по тому, что в Особенной части УК РФ преступлениям против личности отведено первое место.
Из всех конституционно гарантированных прав человека одним их наиболее охраняемых законом, в том числе и уголовным законом, является право на жизнь. Поэтому принципиально важное значение имеет правильное определение момента начала и окончания жизни. Однако, несмотря на несомненную важность этого момента для теории и практики, до сих пор в отечественной юриспруденции отсутствует его единообразное понимание.
Основным критерием момента начала жизни принято считать наличие жизнеспособности новорожденного. Но вот в определении этого признака мнения ученых расходятся.
С какого же момента начинается человеческая жизнь? На этот, казалось бы, простой вопрос нет единого ответа. Дело в том, что нередко смешиваются понятия «жизнь как биологический процесс» и «жизнь как объект уголовно-правовой охраны». А их следует различать. О начале жизни как биологического процесса можно говорить с момента зачатия или с несколько позднего периода, когда у человеческого зародыша сформировались полностью его органы.
Несомненно, посягательство на жизнь плода с биологической позиции является посягательством на жизнь человека. А что касается жизни как объекта уголовно-правовой охраны, то здесь вопрос гораздо сложнее. Одни авторы считают, что начальным моментом жизни как объекта посягательства при убийстве является начало физиологических родов. При этом они ссылаются на ст. 106 УК, где, в частности, предусмотрено убийство ребенка во время родов[4].
Но подобное утверждение никак не колеблет позиции других авторов. Они утверждают, что роды начинаются до рождения ребенка и рождением ребенка еще не заканчиваются. Так как роды являются сложным завершающим беременность физиологическим процессом, то их начало (выделение околоплодной жидкости и ритмические сокращения маточной мускулатуры) еще не свидетельствует о рождении ребенка. Как только плод начинает выходить наружу (достаточно появления любой его части) и налицо признаки его жизнедеятельности: дыхание, сердцебиение, движения мускулатуры, с этого момента можно говорить о рождении ребенка[5].
Противники подобного мнения утверждают, что нередко при рождении отсутствует первый вдох и крик ребенка в силу задержки легочного дыхания[6]. Но подобное утверждение не меняет мнение вышеуказанных авторов, ибо указанный признак, на их взгляд, является характерным, но не единственным признаком жизнедеятельности новорожденного. Наряду с этим о нем свидетельствует и сердцебиение, и движения мускулатуры, и другие признаки.
Не считаем возможным поддержать данную позицию, поскольку сердцебиение и движение плода отмечается уже в процессе внутриутробного развития, что, однако, нельзя признавать его рождением.
Существует и другая точка зрения. «Одни авторы считают, что начальным моментом жизни как объекта посягательства при убийстве является начало физиологических родов[7]. С этим едва ли можно согласиться. Роды – это сложный, завершающий беременность физиологический процесс, в начале которого происходят ритмичные сокращения маточной мускулатуры, а заканчивающийся изгнанием плода и последа через естественные родовые пути[8]. Рождение ребенка обычно начинается путем выхода наружу из полости матки головки плода. Хотя в некоторых случаях возможны и аномалии. При рождении с первым вдохом легкие новорожденного расправляются. Обычно об этом сигнализирует первый крик ребенка. С этого момента можно говорить о начале человеческой жизни, однако умышленное лишение жизнедеятельности ребенка, еще не начавшего самостоятельной жизни, но уже вышедшего из утробы матери, хотя и не полностью, следует, по нашему мнению, считать убийством»[9].
И с этим утверждением мы тоже не можем согласиться, т.к. в процессе родов в силу естественных причин жизнедеятельность плода может прекратиться (например, нередко встречающееся захлестывание пуповины на шейке младенца), и он появится из чрева матери уже нежизнеспособным. Разве можно расценить причинение ему ущерба как оконченное преступление? Разумеется, нет. В данном случае имеет место классическое покушение на убийство по признаку посягательства на негодный объект.
В юридической литературе также высказано мнение, что должно признаваться убийством посягательство на ребенка, находящегося в утробе матери, при сроке беременности свыше 22 недель. Автор мотивирует это тем, что аборт возможен, когда срок беременности не превышает 22 недели[10].
С этим утверждением нельзя согласиться, так как ребенок еще не родился в полном смысле этого слова. И то, что последующее извлечение плода может называться искусственными родами, не означает наличия убийства, если плод находится в чреве матери. В соответствии с ч. 1 ст. 111 УК РФ это следует признавать причинением тяжкого вреда здоровью матери.
Как видно, точек зрения по вопросу определения момента начала жизни человека и, соответственно, установления ее уголовно-правовой охраны, существует достаточно много[11]. Все-таки, мы склонны придерживаться мнения, что в качестве такового следует считать момент начала физиологической деятельности организма матери по плодоизгнанию (схватки).
И вот почему. Вышеприведенные позиции авторов не дают ответа на вопрос: как следует расценивать действия человека по причинению ущерба, не совместимого с жизнедеятельностью плоду, который только начал свое продвижение по родовым путям, но еще не показался из чрева матери? Допустим, в данном случае в головку младенца наносится ранение спицей с повреждением головного мозга, влекущего прекращение деятельности центральной нервной системы. И какова же должна быть квалификация такого деяния? Как аборт его расценить невозможно, поскольку начало родовой деятельности однозначно свидетельствует об окончании процесса плодовынашивания. Как убийство, опираясь на вышеуказанные точки зрения, тоже невозможно, ибо жизнь в уголовно-правовом смысле этого понятия еще не началась: младенец не появился на белый свет, не прозвучал первый крик, не перерезана пуповина и т.п.