Эти деньги я заработала своим трудом, - ответила высокому идеологическому начальнику с места Зайнаб Абдулловна. - Если вам писательский хлеб кажется слишком легким и сладким, бросайте партийную работу и попробуйте зарабатывать на жизнь своим пером.
Нет, жизнь и судьба с раннего детства испытывали ее на прочность. Еще ребенком оставшись сиротой, она только к 16 годам смогла окончить четыре класса. Многое постигала самостоятельно. Смышленую девочку направили в Башкирский педагогический техникум, который располагался тогда в Оренбурге, в историческом архитектурном комплексе "Караван-сарай", построенном в XIX веке на деньги, собранные башкирами. В этом же техникуме одновременно с ней учился будущий писатель-сатирик Сагит Агиш, получали знания другие посланцы республики, оставившие затем свой след в ее истории. Размышляя о своей жизни, Зайнаб Биишева в одном из стихотворений впоследствии напишет следующее:
Баловнем судьбы я не была, Беспечально в мире не жила.
И любовь особую к себе От себе подобных не ждала.
В меру воздавала мне страна, В меру отпускала мне грехи.
Не из мухи делала слона -
Просто сочиняла я стихи.
Иногда от ненависти кровь Обжигала душу мне огнем.
Все же всякий раз моя любовь Зазывала путников в мой дом. По-людски все было. Я жила, К людям относилась по-людски.
Я трудилась в жизни, как могла, Но не разрывалась на куски.
По-людски мечтала и рвалась Я в мечтах в космический полет. Но, земную признавая власть, Находила лишь в земле оплот. Легких не искала я дорог, Скверну не пускала за порог. Благодарна сердцу я за то, Что во всем давало мне урок.
По-людски я счастлива была. По-людски страдала от тоски, Я любила землю, как могла, И людей любила по-людски. По-людски все было. И теперь Одного хочу: чтоб те ростки В детях проросли. Хочу я дверь Затворить навеки по-людски.
Большая труженица, она прожила большую жизнь в литературе. Первый ее рассказ опубликован в 1930 году в журнале "Пионер". А первая книга "Мальчик-партизан" вышла в военном 42-м.
В 40-60-е годы выходят такие известные ее книги, как "Кюнхылыу", "Странный человек", "Где ты, Гюльниса?", "Думы-думы", "Любовь и ненависть". В них писательница, показывая своих героев и героинь в конфликтных ситуациях, поднимает философские проблемы взаимоотношения личности и общества. Но самый главный труд ее жизни - это романы "Униженные", "У Большого Ика" и "Емеш", составившие многоплановую эпическую трилогию и вошедшие в историю башкирской литературы как крупнейшее явление историко-литературного жанра. За эту трилогию Зайнаб Биишевой была присуждена Государственная премия имени Салавата Юлаева.
Перо выпало из ее рук в конце августа 1996-го. Второго января будущего года исполнится 100 лет со дня рождения писательницы. Юбилей Зайнаб Биишевой, о подготовке к которому издан Указ Президента РБ, станет большим событием в культурной жизни республики.
Детство. И горестным, можно сказать, трагичным, и увлекательным, как сказка, и задумчивым, как грустная песня, было мое детство. Тот, кто прочитал роман "Униженные", знаком с маленькой девочкой по имени Емеш. Детство Емеш - это мое детство, Конечно, в соответствии с законами литературного творчества оно представлено в несколько измененном, обобщенном виде. Но нет здесь выдуманных деталей, все взято из жизни, из пережитого мной. И все же это не копия, не слепок, полностью совпадающий с моим детством. Перенеси я на бумагу все выпавшее на мою долю, ничего не меняя - не получилось бы, во-первых, художественное произведение. Во-вторых, нашлись бы люди, которые взялись бы утверждать, что так в жизни не бывает.
В общем "Униженные" - автобиографический роман. В основе истории семьи Байгильды лежит судьба нашей семьи. В то же время "униженные", повторюсь, не слепки с членов одной лишь нашей семьи, а обобщенные образы, хотя оказалось, что я, обрисовывая главных героев романа, наделяла их чертами людей из своего семейного окружения.
Откровенно говоря, я не люблю вспоминать свое детство. Кому хочется, пусть и мысленно, вернуться из света во тьму?! Однако первые тропы долгого пройденного пути, начало отшумевших лет - они ведь там, в детстве. Более того, оно все еще оказывает влияние на выбор предстоящих дорог, на грядущие годы. А коли так, возможно ли, собираясь рассказать о своем жизненном и творческом пути, не вспоминать о детстве? Конечно, нет.
Встарь у башкирского народа было хорошее правило: каждому уважающему себя человеку надлежало помнить своих предков до седьмого колена. То есть знать, кем, какими людьми были деды-прадеды, знать их имена, род занятий, обычаи, взгляды на жизнь и окружающий мир; передавать их мужество, честность, прямоту, все доброе, сделанное ими для народа, от поколения к поколению; подрастающее поколение должно было впитывать в себя все лучшее из оставленного ему наследия. Интересно: никто не помнит что-либо отрицательное о своих предках, вспоминают лишь их положительные стороны. Значит, плохих предков не было. Если в хорошем роду появлялся дурной человек, не только родственники - весь аул осуждал его.
Обвинят меня, наверно, скажут:
У хорошего отца сынок дурной.
Надо думать, песню эту сложил человек, чувствовавший, что ведет себя предосудительно.
Я сама, к сожалению, не отношусь к людям, знающим своих предков до седьмого колена. И мой отец с матерью не входили в их число. Наши предки, в особенности по отцовской линии, умирали очень рано. Их дети не то что дедов - родителей едва помнили. Вот сейчас, в условиях, созданных советской властью, продолжительность жизни и в нашем роду выросла. Мы, пятеро рано осиротевших детей, уже прожили вдвое дольше, чем наши родители. Даже я, самая младшая, обогнала их в возрасте.
Я, поскольку не помню предков до седьмого колена, рассказ о себе должна, думаю, начать с отца с матерью. В том, кем, каким становится ребенок, в огромной мере сказывается влияние родителей. А раз так, рассказать о себе, не рассказав прежде о них, тоже невозможно.
Я пришла в этот мир 15 января 1908 года в Бурзян - Кипчакской волости Орского уезда Оренбургской губернии, по нынешнему административному делению - в деревне Туембет Кугарчинского района Республики Башкортостан, шестым ребенком в бедной, безземельной семье. Сами жители деревни, где я родилась, именуют ее еще и по-другому: Байыулы либо Байыу - ландары - Сыновья Байы.
Моя мать Фагиля приходится дочерью слепому "старику Гумеру", проживавшему в ауле Сапык Второй Кара-Кипчакской волости той же бывшей Оренбургской губернии. (В былые времена слово "старик" не соответствовало сегодняшним представлениям, стариком могли считать и сорокалетнего, скажем, человека.) Маму смолоду мучили боли в суставах. Когда мне было около двух лет, мама приняла предложение знахарки сделать ей кровопускание. Почему-то в ходе этой операции ее парализовало. Пролежав в таком состоянии восемнадцать месяцев, летом 1911 года она умерла. Мне тогда было, значит, около трех с половиной лет.
Я маму не помню. Фельдшерица, сделавшая мне прививку против оспы, и отец, взявший меня при этом на колени, его лицо, его одежда до сих пор стоят перед моим мысленным взором. А ведь мама в те дни была еще жива. Как мне потом рассказывали, она лежала неподвижно в углу на тюфяке, в ее глазах блестели слезы. Прививку мне сделали по ее настоянию. "Младшая дочка ни краснухой, ни оспой не переболела. Если заболеет после моей смерти, кто о ней позаботится? Отец, пусть ей сделают прививку у меня на глазах", - просила она. Несмотря на свое тяжелое состояние, она тревожилась обо мне. Мама моя умерла в возрасте чуть более тридцати лет.
У моего отца, Абдуллы Тухватулловича Биишева, не только земли, но и близкой родни рядом не было. У читателя, возможно, возникнет вопрос:
Как так? Ведь в те времена башкирам не было присуще безземелье.
Могу в связи с этим рассказать историю, услышанную от отца.
Когда-то давно, до того, как общинные земли поделили, башкиры, обитавшие в долине Туксурана, отъезжали летовать к красивой, полноводной реке Большой Ик, протекающей по территориям нынешних Кугарчинского и Зианчуринского районов. Поэтому, что ли, при разделе земли часть наделов землемеры нарезали им у берегов Ика, часть - в долине Туксурана. Затем одно родовое подразделение аула Кулумбет - аймак, носивший название Байыулы, продав свои наделы у Туксурана, переселилось в долину Ика, где прежде только летовало, и укоренилось тут, основало новый аул. По имени старейшины аймака назвали его Туембетом.
Много лет спустя дед моего отца "старик" Иргале, надумав повидаться с сородичами, прикочевал со всем своим семейством и скотом в Туембет. И очень понравилась ему, прибывшему из голой степи, здешняя природа. Прекрасные заливные луга, богатые цветущим разнотравьем и дикой ягодой, роскошные сенокосные угодья, тучный чернозем хлебородных нив, река с водившимися в ней в изобилии хариусом и форелью, места, удобные для летних стоянок.
Осяду и я в долине Ика, буду жить в этом краю, - решил он.
Много лет спустя дед моего отца "старик" Иргале, надумав повидаться с сородичами, прикочевал со всем своим семейством и скотом в Туембет. И очень понравилась ему, прибывшему из голой степи, здешняя природа. Прекрасные заливные луга, богатые цветущим разнотравьем и дикой ягодой, роскошные сенокосные угодья, тучный чернозем хлебородных нив, река с водившимися в ней в изобилии хариусом и форелью, места, удобные для летних стоянок.
Осяду и я в долине Ика, буду жить в этом краю, - решил он.
Вся земля тут поделена подушно, тебе ничего не достанется, - предупредили его туем - бетцы.
Ладно, на миру, говорят, и воробей не пропадет, как-нибудь проживем, - сказал Иргале.
Однако ошибся мой прадед. Жизнь без своей земли - проклятая жизнь - подсекла и его, и его потомков. И сам он, и сын его Тухватулла быстро покинули этот мир. Сохранился на аульном кладбище серый камень, со временем, наполовину ушедший в землю. Кто-то, ковыряя ножом, вывел на этом необтесанном, неотшлифованном камне имена семи предков "старика" Иргале. Если внимательно всмотреться, их можно прочитать и сейчас.