Матрицы корреляций выраженности сопоставляемых параметров — мифологичности мышления, компетентности во времени, типа взаимодействия с ситуацией («стратегичность–ситуативность») и типа мышления (теоретичность–практичность) были подвергнуты факторному анализу по методу главных компонент с последующим нормализированным варимакс-вращением как по всей группе испытуемых, так и раздельно по мужской и женской выборкам.
Во всех полученных матрицах факторных весов как в общей, так и в отдельных — в мужской и в женской — в первый фактор с большими и противоположными факторными весами вошли показатели «компетентность во времени», измеренный по соответствующей шкале опросника Шострома и «мифологичность мышления», определенный с помощью разработанного нами списка вопросов — как в общих данных, так и в обсчитанных по отдельности женской и мужской частях выборки. Очевидно, это можно объяснить тем, что люди, «не компетентные во времени», то есть склонные жить в сравнительно мало развернутой во временном плане ситуации, не склонные анализировать прошлое и планировать будущее, в большей степени подвержены переживанию кризисных ситуаций. Сходные результаты были получены в наших исследованиях, проведенных на производстве, в которых показано, что успешность руководителя определяется в основном не столько умением разрешать неожиданно возникающие конфликтные ситуации в своей деятельности, сколько способностью построить ее таким образом, чтобы их было как можно меньше. Успешные руководители рассматривают каждую ситуацию как часть целостного процесса их жизнедеятельности, в отличие от менее успешных, для которых она предстает как отдельный эпизод их профессиональной деятельности, в меньшей степени соотносится, синтезирована с прошлым и будущим, воспринимается как неожиданно возникшая кризисная ситуация. Как было показано нами ранее, люди, переживающие кризисные ситуации более склонны прибегать к различным субъективационным компенсаторным механизмам, у них ярко проявляется мифологичность мировоззрения. У этих людей по-иному феноменально представлена общая картина детерминированности их бытия. Если компетентный во времени субъект рассматривает свое существование как сознательно выстроенное им самим, то субъекты, низко компетентные или не компетентные во времени, живущие в данных здесь и сейчас ситуациях, не воспринимающие целостно всю протяженность своего существования, относящиеся к встречающимся препятствиям как к неожиданным ударам судьбы, более нуждаются для сохранения целостности мировосприятия во введении в свой субъективный мир фигуры некоего субъекта-детерминатора, в построении всевозможных мифологических конструкций.
В ходе анализа результатов выявлено также, что чем выше у человека коэффициент компетентности во времени, то есть чем человек более адекватно соотносит прошлое с настоящим и реалистично связывает долгосрочные планы с текущими задачами, а также, чем более у такого человека выражено чувство непрерывности этих трех аспектов времени, то тем в меньшей степени в его мировоззрении выражена мифологическая составляющая. Этот факт не оказался для нас неожиданным, ведь именно с помощью «мифологизации» реальности человек пытается сделать окружающий мир более понятным, объяснимым, а значит и более приемлемым; то есть можно предположить, что если субъект начинает совершать какие-либо достаточно серьезные преобразования в своей жизни или даже просто в отношении к ней, следовательно, в этот период у него нет полной ясности относительно своего положения или это существующее положение не удовлетворяет человека, что, вероятно, является своего рода кризисной ситуацией для субъекта. И в данной ситуации человек скорее всего не способен к гармоничному сочетанию трех аспектов времени: прошлого, настоящего и будущего. Согласно закону эмоционально детерминированной оценки времени, с которым согласны многие авторы, время, заполненное событиями с положительным эмоциональным знаком, сокращается в переживании, а заполненные событиями с отрицательным эмоциональным знаком — удлиняется. Так, например, в отношении мыслей о будущем время ожидания желательного события томительно удлиняется, нежелательного — мучительно сокращается. С.Л. Рубинштейн отмечает, что переживаемая длительность отклоняется от объективного времени в сторону, обратную господствующей у субъекта направленности [48]. Восприятие времени, вероятно, существенно зависит от эмоционального состояния личности. Влияние эмоций на восприятие времени определяется их характером: положительные чувствования создают иллюзию быстрого протекания времени, отрицательные — наоборот.
Таким образом, можно отметить, что человек, находящийся в гармоничном состоянии, довольно спокойно и «ровно» переживающий различные жизненные ситуации, скорее всего более компетентен в восприятии времени, и он не нуждается в дополнительных способах объяснения существующей реальности, и, следовательно, гораздо реже использует в процессе своей жизнедеятельности «нерациональные» способы приспособления к действительности, к которым в некоторой степени и относится мифологический компонент мышления. Это дало нам основание условно интерпретировать этот фактор как некий показатель «целостности, рациональности жизнедеятельности».
Во второй фактор, который мы условно назвали фактором «практичности и стратегичности» во всех матрицах вошли показатели, измеренные по методике Е.В. Драпак. Напомним, что мы изменили схему классификации высказываний испытуемых в ходе проведения этой методики, и из общего показателя «теоретичности-практичности» выделили отдельный показатель «стратегичность–ситуативность», причем оба эти показателя стали рассматривать как рядоположные. Полученные в результате этого данные, а именно то, что эти показатели вошли в один фактор с противоположными по знаку факторными весами еще раз подтверждают мысль о том, что важнейшим свойством практического мышления является «развернутость во времени». Успешность как профессиональной деятельности, так и общей жизнедеятельности субъекта во многом зависит от его способности построить осмысливаемую проблемную ситуацию адекватно развернутой не только в пространственном и функциональном, но и во временном плане.
Параметры «компетентность во времени», определенный по соответствующей шкале опросника Э. Шострома и «стратегичность–ситуативность», измеренный по методике Е.В. Драпак при обработке «общих» данных, полученных от всех испытуемых, не коррелируют друг с другом, вошли в разные факторы, но в отдельных «женской» и «мужской» матрицах они связаны. Сопоставление показателей, при анализе которых определяется выраженность соответствующих параметров в примененных методиках заставило нас предположить, что временне аспекты человеческой активности — это, очевидно, более сложная реальность, чем нам казалось на этапе формулировки гипотезы и задач исследования и требует дополнительного изучения. В опроснике Э. Шострома больший акцент делается на то, насколько гармонично человек соотносит три аспекта времени, то есть то, в какой степени человек, рассматривает прошлое, настоящее и будущее как некое целостное, непрерывное образование. В настоящее время большое внимание формированию подобного синтеза в своих исследованиях уделяет, в частности, Ю.К. Стрелков. «Прежде чем действовать, необходимо построить план. Но нельзя сразу действовать… Действие должно быть уникальным по качеству и адекватным ситуации. Вся работа по подготовке и принятию решения ведется в рамках временного синтеза: близкая и дальняя перспективы, непосредственные и отдаленные последствия. Принятие решения — это работа с будущим, работа, которая идет теперь, в настоящем. Работа основана на прошлом и проводится через его отрицание (повторять нельзя). Необходимо максимально учесть прошлый опыт, чтобы построить предельно четкую картину, где видны все детали» [49, с. 329].
В методике Е.В. Драпак при определении выраженности стратегичности-ситуативности основное внимание уделяется прагматическому аспекту анализа прошлого и планирования будущего, тому, как субъект, анализируя актуальную ситуацию, стремится вычерпать из нее, синтезировать то, что может использовать в будущем для разрешения подобных ситуаций.
Очевидно, в активности субъекта эти две формы «работы со временем» выступают в качестве относительно независимых сторон процесса построения общего процесса жизнедеятельности, являются разными его аспектами. Подтверждает этот предварительный вывод и то, что при обработке матриц корреляций женской и мужской частей выборки по отдельности была получена иная картина зависимостей этих двух показателей. Если в «общей» матрице эти показатели оказались не связанными, то и в «женской», и в «мужской» матрицах факторных весов и компетентность во времени по Э. Шострому, и «стратегичность-ситуативность» по Е.В. Драпак, вошли в один фактор со значимыми факторными весами. Но у женщин знаки этих факторных весов оказались противоположными, а у мужчин — одинаковыми. В «общих» данных эти различия взаимно компенсировали друг друга. То есть, получается, что у мужчин такие показатели временного аспекта их активности как целостность восприятия своего жизненного пути и его «стратегическая прагматичность» оказались параметрами, действующими, так сказать, в одном направлении, а у женщин — в противоположных. Отчасти это, на наш взгляд, соотносится с известным гендерным различием мировосприятия, проявляющемся в частности, в больших межполовых различиях по таким показателям, как ситуативная и личностная тревожность. Очевидно, что для чрезвычайно «тревожных» женщин для того, чтобы что-то сделать, принять какое-то решение, проявить активность, преодолеть трудности, характерно разрывать свое «целостное бытие» на отдельные «кризисные ситуации», требующие постоянной преобразующей активности, анализа, осмысливания, сопоставления актуальной ситуации с прошлым и будущим.