Проверка полученных данных по сообщениям некоторых информаторов – обязательная часть опроса населения, ибо по окончании экспедиции такая проверка невозможна.
3. Эксперимент – непосредственное участие этнографа в социальном или семейном действе, обряде, в различного рода событиях, естественно возникших в период экспедиционных работ. Это дает возможность уяснить то, как проходит обряд, кто участвует в нем. При необходимости можно воссоздать ситуацию, попросив об этом местное население, однако в этом случае нужно следить, чтобы не нарушался естественный ход действий, а сам ритуал, обряд не превратился в театрализацию.
4. Фиксация материала этнографических исследований
При фиксации материала важную роль играют подробно составленные вопросники с перечислением явлений, подлежащих изучению. Описание явлений и предметов надо производить в строгой последовательности. При изучении процессов труда, обрядов и других форм деятельности описания сохраняют свое значение как основной вид фиксации.
Каждая экспедиция проводит большую работу по сбору и фиксации данных об одежде, жилище, других предметах материальной культуры. При этом приходится делать зарисовки, чертежи, планы, определить координаты на JPS.
Съемка планов поселений и местности требует знания основ топографии. Современную этнографическую экспедицию трудно представить себе без фотоаппаратов и видеосъемки, практически каждый этнограф должен уметь фотографировать и знать важнейшие правила фотографирования различных предметов и объектов.
К основным документам экспедиции относятся: дневники, тетради, анкеты, графические изображения, аудио, видео и фотоматериалы. Эти документы должны быть сданы после завершения экспедиции в архив экспедиции.
Поэтому правильная нумерация страниц, чистая и обстоятельная запись повышает ценность материала, облегчает последующую его обработку.
5. Сбор этнографических коллекций
Современная эпоха характеризуется тем, что многие особенности местных культур, сохранявшиеся веками, исчезают очень быстро. Этнографы обязаны участвовать не только в изучении, но и в охране памятников народной культуры. Для этого необходимо производить сбор коллекции или фиксировать памятники.
Первое требование к этнографической коллекции – требование типичности собираемых экспонатов (типичное для одной исторической эпохи, типичное для этой местности и т.д.)
Второе требование – сбор не отдельных экспонатов, а комплекса вещей. При таком собирании предметов более полно отражается определенный раздел народной культуры, определенная сторона жизни этноса. Так, если исследовать земледелие в прошлом, то необходимо собирать орудия труда, образцы растений. Они должны отражать все виды работ данной отрасли и все стадии производственного процесса.
Приложение А
(рекомендованное)
Ж.О. Артыкбаев
Огузско-кимакские топонимы на территории Среднего Прииртышья
Этимологическая наука в настоящий период подошла к тому рубежу, когда богатство и разнообразие накопленных фактов из различных источников, а также результаты научных поисков и опыта не одного поколения ученых-тюркологов позволяют ей подняться на более высокую ступень своего развития и найти наиболее оптимальные пути решения топонимических проблем, и в том числе древнетюркской топонимии Среднего Прииртышья. Мы считаем, что наши этимлогические начинания по изучению исторических топонимов этого уникального региона дают хорошую пищу для лингвистов. Ведь самым главным источником для исследователей такого рода являются яркие лексемы. Здесь кроется большое поле для изучения исторической фонетики, исторической морфологии и синтаксиса. Поиск генетических корней языка, специфику его грамматического строя и фонетики необходимо начать с изучения истории его носителей. Помимо сравнительно-исторического метода изучения языка, на наш взгляд, необходимо учитывать историко-культурный аспект проблемы, т.е. к проблеме можно подходит как культуролог-историк. Именно такой подход апробирован нами в изучении исторических топнимов Среднего Прииртышья. Однако для полноты исследовательского результата нужны лингвистические реконструкции. В нашем случае ситуация осложняется тем, что Среднее Прииртышье в эпоху раннего средневековья являлось ареной борьбы и сотрудничества нескольких тюркских диалектов, представленных кыпчакми, басмылами, карлуками, уйгурами, а также огузским союзом племен. Другая проблема заключается в том, что современные носители языка фактически оторваны от многовекового опыта своих предков, его мировоззрения, мифологических, религиозных и этических представлений об окружающем мире. В некоторых случаях древние топонимы адаптированы и видоизменены настолько, что современники не догадываются об его первоначальном значений. В таких случаях, только этимологические исследования дают ключ к правильному пониманию этногенеза. Как говорил профессор В.И.Абаев «на глубинном уровне этногенез и этимология сближаются и протягивают друг-другу руки».
Исторический пласт топонимов Среднего Прииртышья увлекает исследователя своими тайными загадками в глубь веков и тысячелетий. Некоторые топонимы Прииртышья существуют, можно сказать, со времен сотворения человека.
Таковы, например топонимы Ямыш (Жәміш), Старый Алаш (Ескі Алаш), Железен (Железинка) и др. В первом случае значение слова «Ямыш» восходит к ностратическому понятию йам (впадина, низина, углубление). Отталкиваясь от этого семантического анализа Э.В.Севортян, Л.С.Левитская считают, что древнетюркское название Ямыш (Иамыз, Иамыс, Иамбуз и др.), означает в первую очередь – пах (впадина между ляжками у животных), во-вторых место между лопатками, в третьих – нижнюю часть живота и т.д. [25, с. 110-111].
Второй топоним - Старый Алаш (Ескі Алаш) является названием одного из рукавов р.Иртыш. О древнем значении понятия «Алаш» мы писали многократно в различных публикациях (см. статью в данном сборнике «Этнокультурные ценности и национальная идея казахов в легендарном цикле преданий об Алаша).
Третьи топоним «Железен» (Железин, Железинка) также является одним из древних понятий. Первая часть в значении «ветер», «дух», «дуть» (о ветре) сохранилось во всех тюркских языках, однако же вторая часть , т. е. «езен» более связан с тунгусо-маньчжурскими языками. Примечательно, что в монгольских языках это понятие передается словом «салкин», что значит холодный, прохладный, а на тунгусо-маньчжурском языке словом «эдин», на наш взгляд эти слова относятся к классу семантически соотносимых слов. Таким образом, производное от «йел-жел» - ветер. Тогда, Железен означает «прохладный, слегка прохладный, нежный и т.п.». В этом значений этот топоним известен у многих тюркских народов.
Исследователь, взявшись за расшифровку данных топонимов, сразу попадает в сложное положение, поскольку в основном блоке исторических названий чувствуется отражение ностратического периода жизни человечества, т.е. такого древнего периода, когда еще языки народов Евразии не подвергались дифференциации. В отдельных названиях имеются следы более поздних насельников степи – ариев и туров, почитавших субстанции нашего бытия - священные воду, огонь, и поклонявшихся Заратуштре, и, наконец наиболее богатый пласт топонимов от легендарных кочевников евразийских степей – скифов-саков. Они на наш взгляд больше представлены в так называемых огузских топонимах. Однако самую существенную лепту в топонимию Среднего Прииртышья внесли представители тюрко-кимакской цивилизации.
В данной статье мы не задаемся целью анализа и обзора всего комплекса исторических топонимов Среднего Прииртышья. Это проблема ждет ещё своего исследователя. До сего времени мы уделяли внимание только самым загадочным и интересным топонимам. Наши читатели, наверняка, знакомы с моими этюдами о таких топонимах как, Калабалгасун, Казалы, Сырлыкала. Продолжая эту тему, сегодня мы предлагаем читателям вместе с нами обозреть богатую палитру кимакских топонимов, которые испокон веков используются местными жителями несмотря ни на какие казусы истории.
Интересно что, до сегодняшнего времени в научно-популярной и публицистической литературе не возникало никаких разговоров о таких исторических топонимах Среднего Прииртышья как Аксарай, Актогай, Башмак (Башмачное), Бескарагай, Зергер, Казан, Курманколь (оз. Коряковка), Кереку, Кашыр су и т.д.
Одним из таких уникальных, кимакских топонимов является древнетюркское понятие «Кереку», ставшее Коряковым.
Известная своими исследованиями топонимии Павлодарской области В.Н.Попова в своем двухтомном «Словаре географических названий Казахстана (Павлодарская область)» о старом названии города Павлодара – Корякове пишет так: «Свое название Павлодар получил в декабре 1860 года согласно записке Сибирского комитета и указу императора Александра II по имени его малолетнего сына Павла. Бытовало название Кереку (Керекеу) - казахская адаптация Коряковского форпоста. Форпост и станица Коряковская были названы по фамилии сибирского солепромышленника из г.Тары Н. Корякова. Его именем назывались озера. Коряковские же озера именовались казахами Курманколь, Курмантуз, Курманкольтуз » [15, ч. 2, с. 49].
В вышедшей недавно книге местных авторов М.Тереник и Н.Чмых «Павлодар: ступени роста (1720-2000 гг.)» этимологическое содержание слова «Кереку» расширено: «Лето 1700 года. Отряд служивых из г. Тары во главе с Никитой Коряковым остановился возле безымянного соленого озера, из которого позднее в течение трех веков будут добывать соль, а имя Корякова, останется в его названии, также, как и небольшого села, расположившегося на его берегу. А еще через 20 лет также будет называться форпост, заложенный на правом берегу Иртыша при впадении в него реки Усолка» [19, с.15].