Все это позволяет утверждать, что психическое напряжение накануне старта порождается не непосредственно внешними воздействиями ("стимулреакция"), а опосредуется "проигрыванием" в воображении возможных аварийных ситуаций и линии своего поведения в надвигающихся событиях. "Опережающее отражение" (П. К. Анохин), с одной стороны, является необходимым условием успешной деятельности в неожиданных ситуациях (например, если не раскроется основной парашют, готовность моментально раскрыть запасной). С другой стороны, неопределенность, непредсказуемость возможных отказов вызывает состояние тревожного ожидания, которое чаще всего возникает тогда, когда ситуация для человека не совсем известна, когда он не сталкивался с ней ранее (первый бой, первый парашютный прыжок, первый космический полет и т. д.).
Состояние тревожного ожидания свойственно всем людям перед лицом опасности. Космонавт А. В. Филипченко утверждает: "Я не уверен в том, что есть такие космонавты, которые вообще не волнуются перед стартом. В конце концов и мы - обыкновенные живые люди"104. Это высказывание созвучно с наблюдениями Д. М. Фурманова, который писал: "...это одна рыцарская болтовня, будто есть совершенно спокойные в бою, под огнем,- этаких пней в роду человеческом не имеется. Можно привыкнуть казаться спокойным, можно держаться с достоинством, можно сдерживать себя и не поддаваться быстро действию внешних обстоятельств- это вопрос иной. Но спокойных в бою и за минуты перед боем - нет, не бывает и не может быть"105.
Следует отметить, что психическая напряженность на этом этапе выполняет мобилизационные функции только тогда, когда у летчиков и космонавтов имеется доверие к летательному аппарату и уверенность в том, что если и возникнут неполадки, то их можно будет устранить. Г. Т. Береговой пишет: "Мужество включает в себя готовность к риску, но не освобождает от сопутствующего ему чувства тревоги. И лишь знание, твердое, прочное знание самой техники вместе с вытекающей отсюда уверенностью" ставят тем самым нравственную готовность к риску на прочный фундамент, заложенный в самом сознании. "Если же не доверять технике, никакое мужество не поможет: не веря в успех, трудно на него и рассчитывать, ждать от себя, что называется, чистой работы"106.
Однако "проигрывание" возможных опасных для жизни ситуаций может вызвать не только психическую напряженность, мобилизующую возможности человека в условиях неопределенной ситуации, но и пассивное отношение к ней, повести к дезориентации психической деятельности и развитию неврозов. К моменту старта психическая напряженность этого этапа достигает кульминационной точки. Представляет интерес наблюдение за Ю. А. Гагариным во время старта космического корабля "Восток". Здесь надо заметить, что один из контрольных полетов космического корабля "Восток", предшествовавших полету человека, закончился неудачно: "экипаж" в составе собак Пчелки и Мушки погиб. "Юрий,- вспоминает Г. С. Шонин,- четко и конкретно выразил свое мнение и отношение к этому взволновавшему нас событию: "Жаль спутник, в который вложены большие средства. Но в таком грандиозном деле неизбежны издержки" 107. За 4 часа до старта пульс у него равнялся 64 ударам, а частота дыхания составляла 12 циклов в минуту. За 5 минут до старта частота пульса возросла до 115 ударов, а число дыхательных циклов - до 25 в минуту. К моменту старта частота пульса достигла 157 ударов в минуту. Несмотря на выраженные вегетативные реакции, Ю. А. Гагарин внешне был спокоен, четко выполнял команды, вел радиопереговоры. Эмоциональная напряженность перед стартом отмечалась и у других космонавтов. "Волнующее нетерпение охватило меня,- рассказывал Г. С. Титов,- скорее бы начался полет" 108.
Переживания перед стартом космического корабля впервые подробно описал Г. Т. Береговой, которому предстояло "облететь" корабль "Союз" после трагической гибели В. М. Комарова: "...на командном пульте знают, что нервное напряжение космонавта в эти минуты растет; растет и будет неизбежно нарастать... Поэтому меня пытаются отвлечь, одобрить дружеским словом, шуткой... С ее помощью поддерживается эмоциональный контакт, восстанавливается ощущение, что космонавт не одинок... "Как перед боем",- думаю я"109. Интересны самонаблюдения космонавта Е. В. Хрунова: "По достижении десяти- и пятиминутной готовности экипаж переходил в режим ожидания. В этот момент репортеры обычно задают космонавтам вопросы по радио - "О чем вы сейчас думаете?", заставляя космонавта придумывать и говорить то, о чем он никогда бы не подумал в данной ситуации... Мои мысли были заняты тем, чтобы старт ракеты состоялся точно в заданное время и корабль был выведен на заданную орбиту... Меня волновало, что существующая вероятность аварии в процессе вывода корабля на орбиту может сорвать полет..."110
Если космонавт во время старта только в воображении "проигрывает" возможные неблагоприятные исходы полета, то при парашютных прыжках к этому присоединяется зрительное восприятие высоты, служащее своеобразным сигналом опасности и вызывающее пассивно-оборонительную реакцию, сопровождающуюся эмоцией страха. Психофизиологический механизм этой реакции, видимо, унаследован человеком от его животных предков.
У тех, кто прыгает с парашютом впервые, после посадки в самолет и во время полета в зону десантирования частота пульса возрастает до 140 ударов в минуту и выше, появляется резкая бледность, сухость во рту, мышечная напряженность, дрожание пальцев рук, зрачки расширяются. Изменяется и поведение: у одних возникает оцепенение, дрожь, сосредоточенность и заторможенность; у других - двигательное возбуждение, отвлекаемость, трудность сосредоточения.
Почти все прыгающие впервые отмечают, что, стоя в дверцах самолета, очень тягостно смотреть на землю. О своем эмоциональном состоянии обычно говорят: "захватывает дух", "сжимается сердце", "столбенеешь от страха", "не можешь сдвинуться". Приведу самонаблюдение, относящееся к этому этапу: "Самолет вырулил на взлетную полосу, пробежал по ней и начал быстро набирать высоту... Подсчитал у себя пульс-130 в минуту! Напротив меня вдоль борта сидели парашютист-испытатель Валерий Галайда и два товарища, прыгающие впервые. Во внешнем виде была значительная разница. Валерий сидел улыбающийся и о чем-то говорил с руководителем прыжков Н. К. Никитиным. Два других парашютиста сидели с бледными, я бы сказал, с маскообразными лицами. В позе и в движениях, которые они совершали редко, чувствовалась скованность и напряженность. Глядя на них, я подумал о себе, что и я не лучше их выгляжу. Время тянется очень медленно. Хочется поскорее отделаться от этого тягостного состояния. Н. К. Никитин дает команду: "Приготовиться!" Встаю на ноги, но они плохо меня слушаются, как будто стали ватными. Усилием воли заставляю себя подойти к открытой двери. Прыгаю я вторым, за Галайдой. Стою за ним и стараюсь не смотреть вниз, а гляжу в его спину".
О психическом состоянии на этом этапе космонавт В. А. Шаталов пишет: "В ожидании прыжка, как правило, у всех были вытянутые, с кривыми улыбками лица, сердце будто уходило в пятки, а по спине пробегала противная холодная дрожь... Подойдя к открытому люку самолета, я вдруг почувствовал, как ноги мои сделались ватными. Заглянул вниз, и внутри у меня все сжалось в комок. Захотелось тут же отойти и отказаться от прыжка" 111. "Замирание", "остолбенение" от страха", по И. П. Павлову, проявляется в максимальном снижении двигательной активности при восприятии высоты (глубины), когда продолжающееся движение могло бы привести к повреждению или гибели организма при падении. "...То, что психологически называется страхом, трусостью, боязливостью,- писал он,- имеет своим физиологическим субстратом тормозное состояние больших полушарий, представляет различные степени пассивно-оборонительного рефлекса"112.
Момент отделения от летательного аппарата при первом прыжке психологически является самым трудным и переживается наиболее остро. Об этом говорит как собственный опыт автора, так и самонаблюдения большинства парашютистов. Во время подачи команд "Приготовиться!" и "Пошел!" напряженность достигает наивысшей степени. Именно в момент отделения от самолета необходимо активное волевое усилие для преодоления эмоции страха. Вот что вспоминает об этом А. Г. Николаев: "...инструктор... скомандовал: "Пошел!" Куда там пошел, если во всем теле наступило какое-то оцепенение. Я хочу шагнуть за борт и не могу. Собрал всю волю, оторвал руки от борта кабины и прыгнул"113. Л. П. Гримак рассказывает о том, как парашютист, чувствуя, что ноги ему не повинуются, попросил инструктора: "Пожалуйста, подтолкните. Хочу прыгнуть, но не могу"114.
Как видим, наибольшее торможение коры полушарий происходит в момент совершения прыжка. В ряде случаев у тех, кто прыгает впервые, возникает состояние ступора. Примером может служить наблюдение В. Г. Романюка за врачом, совершавшим первый прыжок. Когда была дана команда: "Пошел!", парашютист, казалось, ее не слышал.
Застывшим взглядом он смотрел в бездну у своих ног и не двигался. "Вернитесь в кабину!" - крикнул я. Он оставался в прежней позе, видимо, боясь пошевелиться 115. Парашютист сорвался с крыла самолета, когда инструктор создал резкий крен. Фал принудительно открыл парашют. После приземления врач ничего не помнил о том, что было с ним в воздухе.
При выходе в открытый космос, как и при прыжке с парашютом, человеку необходимо преодолеть психологический барьер, "пространственную напряженность". Трудности подобного рода предвидел еще К. Э. Циолковский. Герой его научно-фантастической повести "Вне Земли" рассказывает: "Когда открыли наружную дверь, и я увидел себя у порога ракеты, я обмер и сделал судорожное движение, которое и вытолкнуло меня из ракеты"116.