- Я Пэм, я шелофек херцога де Гиз.
- Пэм, - пробормотал Коконнас. - Такого имени я не слышал.
- Это господин Бэм, мой командир, - вмешался часовой. - Вас сбило с толку его произношение. Отдайте ему письмо, я за него ручаюсь.
- Ах, господин Бэм! - воскликнул Коконнас. - Как же мне не знать вас! Ну конечно, я имею это удовольствие! Вот мое письмо. Простите, что я колебался, но без этого нельзя, если хочешь выполнить свой долг.
- Карошо, карошо, не нато извинять сепя.
Ла Моль подошел к немцу и обратился с просьбой:
- Сударь, раз уж вы так любезны, не возьметесь ли вы передать и мое письмо, вместе с письмом моего товарища?
- Как фаш имя?
- Граф Лерак де Ла Моль.
- Граф Лерак де Ла Моль?
- Да.
- Такой не спаю.
- Неудивительно, что я не имею чести быть вам знакомым, я не здешний и так же, как граф де Коконнас, приехал издалека только сегодня вечером.
- А откута фы приехал?
- Из Прованса.
- С один письм?
- Да, с письмом.
- К херцог де Гиз?
- Нет, к его величеству королю Наваррскому.
- Я не слушу у король Нафаррский, - холодно ответил Бэм, - я не могу перетафать фаш письм.
Бэм отошел от Ла Моля и, войдя в Луврские ворота, сделал знак Коконнасу следовать за собой.
Ла Моль остался в одиночестве.
В ту же минуту из соседних Луврских ворот выехал отряд всадников - около ста человек.
- Ага, вот и де Муи со своими гугенотами, - сказал часовой своему товарищу. - Они сияют: король обещал им казнить того, кто стрелял в адмирала, а так как этот парень убил и отца де Муи, то сын одним ударом отомстит за обоих.
- Простите, - обратился Ла Моль к солдату, - ведь вы, кажется, сказали, что этот офицер - господин де Муи?
- Совершенно верно.
- И что сопровождающие - это...
- Нечестивцы, сказал я.
- Благодарю, - ответил Ла Моль, как будто не слыхав презрительной клички, которую дал гугенотам часовой. - Мне только это и надо было знать.
Сказавши это, он подошел к командиру всадников.
- Сударь, - сказал Ла Моль, - я сейчас узнал, что вы - господин де Муи.
- Да, сударь, - учтиво ответил командир.
- Ваше имя, хорошо известное всем, исповедующим протестантскую религию, дает мне смелость обратиться к вам с просьбой оказать мне услугу.
- Какую, сударь? Но сначала - с кем имею честь говорить?
- С графом Лераком де Ла Моль. Молодые люди обменялись поклонами.
- Слушаю вас, сударь, - сказал де Муи.
- Сударь, я прибыл из Экса с письмом от господина Д'Ориака, губернатора Прованса. Письмо адресовано короли" Наваррскому и заключает в себе важные и спешные известия... Каким образом я мог бы передать письмо? Как мне пройти в Лувр?
- Пройти в Лувр - это проще простого, сударь, - отвечал де Муи, - но я боюсь, что король Наваррский сейчас очень занят и не сможет вас принять. Ну, не беда, пойдемте со мной, если хотите, и я доведу вас до его покоев, а дальше уж как хотите.
- Тысяча благодарностей!
- Идемте, сударь, - сказал де Муи.
Де Муи спешился, бросил поводья своему лакею, подошел к воротам, назвал себя часовому, провел Ла Моля в замок и, отворив дверь в покои короля Наваррского, сказал:
- Входите и узнайте сами, сударь.
Затем поклонился Ла Молю и удалился.
Оставшись в одиночестве, Ла Моль огляделся.
Передняя была пуста, одна из внутренних дверей отворена.
Ла Моль сделал несколько шагов и очутился в коридоре.
Он стучал и звал, но никто не откликался. Полнейшая тишина царила в этой части Лувра.
"А мне еще говорили про строгий этикет! - подумал он. - Да по этому дворцу можно разгуливать, как по городской площади!".
Он позвал еще раз, но с тем же успехом.
"Что ж, пойдем прямо, - подумал он, - в конце концов кого-нибудь да встречу".
Он пошел по коридору; везде было темно.
Вдруг в противоположном конце коридора отворилась дверь, на пороге появились два пажа с канделябрами и осветили стройную фигуру женщины, величавой и поразительно красивой.
Свет упал прямо на Ла Моля - тот замер на месте.
Женщина, увидав Ла Моля, тоже остановилась.
- Что вам угодно, сударь? - спросила она, и голос ее прозвучал в ушах молодого человека дивной музыкой.
- Сударыня, прошу извинить меня, - сказал Ла Моль, потупив взор. - Господин де Муи был так любезен, что привел меня сюда, а я ищу короля Наваррского.
- Его величества здесь нет, сударь; по-моему, он у шурина. Но раз его нет, ведь вы могли бы передать королеве...
- Конечно, мог бы, сударыня, если бы кто-нибудь соблаговолил представить меня ей.
- Вы перед ней, сударь.
- Как?! - воскликнул Ла Моль.
- Я королева Наваррская, - сказала Маргарита. Ла Моль так сильно вздрогнул от растерянности и от испуга, что королева улыбнулась:
- Сударь, говорите скорее, - сказала она, - меня ждут у королевы-матери.
- Ваше величество, если вас ждут, разрешите мне удалиться - сейчас я не в силах говорить. Я не могу собраться с мыслями - я ослеплен вами. Я уже не думаю, я только восхищаюсь.
Во всем обаянии своей прелести и красоты Маргарита подошла к молодому человеку, невольно оказавшемуся утонченным придворным льстецом.
- Придите в себя, сударь, - сказала она. - Я подожду, и меня подождут.
- Простите, что я не приветствовал ваше величество со всей почтительностью, какую вы вправе ожидать от одного из ваших покорнейших слуг, но...
- Но, - подхватила Маргарита, - вы приняли меня за одну из моих придворных дам.
- Нет, за призрак красавицы Дианы де Пуатье. Мне говорили, что он появляется в Лувре.
- Знаете, я за вас не беспокоюсь, - сказала Маргарита, - вы сделаете карьеру при дворе. Вы говорите, у вас есть письмо к королю? Сейчас вам не удастся с ним увидеться. Но это не беда. Где письмо? Я передам... Только поскорее, прошу вас.
Ла Моль вмиг распустил шнурки своего камзола и вынул из-за пазухи письмо, завернутое в шелк.
Маргарита взяла письмо и прочла надпись.
- Вы господин де Ла Моль? - спросила она.
- Да, ваше величество. Боже мой! Откуда мне такое счастье, что вашему величеству известно мое имя?
- Я слышала, как его упоминали и король, мой муж, и герцог Алансонский, мой брат. Я знаю, что вас ждут.
Королева спрятала за свой тугой от вышивок и алмазов корсаж письмо, только что лежавшее на груди молодого человека и еще хранившее ее тепло. Ла Моль жадно следил за каждым движением Маргариты.
- Теперь, сударь, - сказала она, - спуститесь в нижнюю галерею и ждите там, пока за вами не придут от короля Наваррского или от герцога Алансонского. Один из моих пажей проводит вас.
С этими словами Маргарита пошла своей дорогой. Ла Моль посторонился, но коридор был так узок, а фижмы королевы Наваррской так широки, что ее шелковое платье коснулось одежды молодого человека, и в то же время аромат духов наполнил пространство, где она прошла.
Ла Моль вздрогнул всем телом и, чувствуя, что сейчас упадет, прислонился к стене.
Маргарита исчезла, как видение.
- Сударь, вы идете? - спросил паж, которому было приказано проводить Ла Моля в нижнюю галерею.
- Да, да! - восторженно воскликнул Ла Моль, видя, что юноша указывает туда, куда удалилась Маргарита: он надеялся догнать ее и увидеть еще раз.
В самом деле, выйдя на лестницу, он заметил королеву, уже спустившуюся в нижний этаж; случайно или на звук шагов Маргарита подняла голову, и он увидел ее снова.
- О, это не простая смертная, это богиня, - следуя за пажом, прошептал Ла Моль, - как сказал Вергилий Марон: "Et vera incessu patuit dea" <Настоящую богиню видно по походке (лат.).>.
- Что же вы? - спросил юный паж.
- Иду, иду, простите, - отвечал Ла Моль. Паж прошел вперед, спустился этажом ниже, отворил одну дверь, потом другую и остановился на пороге.
- Подождите здесь, - сказал он.
Ла Моль вошел в галерею, и дверь за ним затворилась.
Галерея пустовала, только какой-то дворянин прогуливался взад и вперед и, видимо, тоже кого-то поджидал.
Вечерние тени, спускаясь с высоких сводов, окутывали все предметы таким густым мраком, что молодые люди на расстоянии двадцати шагов не могли разглядеть один другого.
Ла Моль пошел навстречу этому дворянину.
- Господи помилуй! - подойдя к нему совсем близко, тихо сказал он, - ведь это граф де Коконнас.
Пьемонтец обернулся на шум шагов и стал разглядывать Ла Моля с неменьшим изумлением.
- Черт меня побери, если это не господин де Ла Моль! - вскричал он. - Тьфу, что я делаю?! Ругаюсь в доме короля! А впрочем, сам король ругается, пожалуй, еще похлеще, и даже в церкви. Итак, мы оба в Лувре?
- Как видите; вас провел господин Бэм?
- Да! Очаровательный немец этот господин Бэм. А кто провел вас?
- Господин де Муи... Я ведь говорил вам, что гугеноты тоже немало значат при дворе... Что ж, повидались вы с герцогом де Гизом?
- Еще нет... А вы получили аудиенцию у короля Наваррского?
- Нет, но скоро получу. Меня привели сюда и попросили подождать.
- Вот увидите: нас ждет роскошный ужин, и на этом пиршестве мы окажемся рядом. А случай и в самом деле странный! В течение двух часов судьба все время сводит нас... Но что с вами? Вы как будто чем-то озабочены?
- Кто, я? - вздрогнув, спросил Ла Моль, все еще словно завороженный видением, представшим передним. - Нет, я не озабочен, но самое место, где мы находимся, вызывает у меня целый рой мыслей.
- Философических размышлений, не так ли? И у меня тоже. Как раз когда вы вошли, мне вспомнились уроки моего наставника. Граф, вы читали Плутарха?
- Еще бы! - с улыбкой отвечал Ла Моль. - Это один из самых любимых моих авторов.
- Так вот, - серьезно продолжал Коконнас, - по-моему, этот великий человек не ошибся, сравнивая наши природные способности с ослепительно яркими, но увядающими цветами и видя в добродетели растение бальзамическое, с невыдыхающимся ароматом и представляющее собой лучшее лекарство от ран.
- А разве вы знаете греческий, господин де Коконнас? - спросил Ла Моль, пристально глядя на собеседника.
- Я-то не знаю, но мой наставник знал и усиленно советовал мне побольше рассуждать о добродетели, если я буду при дворе. Это, говаривал он, производит прекрасное впечатление. Так что, предупреждаю вас, - по этой части я собаку съел. Кстати, вы не проголодались?