Смекни!
smekni.com

Говорящий сверток (стр. 20 из 29)

- Обещаю, - повторила Пенелопа.

- А теперь, если вы окончили свои женские разговоры, - от смущения громко объявил Попугай, - может быть, продолжим обсуждение похода?

- Я думаю, - сказал Саймон, производивший какие-то расчеты на клочке бумаги, - я думаю, что, если Ха-Ха обеспечит нам завтра на рассвете ветер в четыре узла, мы в случае удачи достигнем Оборотневого острова к трем тридцати дня. А это означает, что мы соберем руту и, проплыв всю ночь, вернемся сюда послезавтра на рассвете.

- Ты думаешь, вы сумеете обернуться? - с сомнением спросил волшебник. - Вы ни в коем случае не должны высаживаться на остров ночью, оборотни ночью опаснее всего.

- Дайте только нам ровный ветер, - сказал Саймон, - и мы сумеем.

- За ветром дело не станет, - проговорил Ха-Ха. - Скажите мне направление и силу ветра, и я запущу его - ничего нет проще.

- Возьмите с собой таблетки от морской болезни! - неожиданно прокричала Дульчибелла.

- Женщина, помолчи! - прикрикнул на нее Попугай. - Мы обсуждаем важные вещи.

- Таблетки от морской болезни тоже важная вещь, - возразила Дульчибелла. - Если вас укачает и вы не сможете убежать от оборотней, - это разве не важно?

- Я прослежу, чтобы он их принял, - успокаивающим тоном пообещала Пенелопа.

- Как я хотела бы пойти с вами и тоже помочь, - сказала Табита, - но я слишком велика и не помещусь в лодке.

- Ты слишком велика, а я слишком стар, - сказал волшебник. - И все-таки я чувствую себя виноватым из-за того, что взваливаю на вас, детки, всю работу и подвергаю таким опасностям.

- Ерунда, - возразил Питер, - я бы ни за что на свете не хотел упустить такое приключение!

- Я тоже, - подхватил Саймон.

- Не беспокойтесь о нас, - утешила его Пенелопа, обвивая его шею руками и целуя в розовую щечку. - Нам нравится вам помогать, и мы вам вернем Мифландию, вот увидите.

- Троекратное "ура" мисс Пенелопе! - закричал Этельред, хлопая в ладоши.

- Вы очень добры, очень. - Ха-Ха снял очки, которые вдруг почему-то запотели, и громко высморкался.

- Мисс, - горячо сказал Этельред, - можно и мне с вами, мисс? Я не больно велик, много места не займу, а вдруг и пригожусь?

- Конечно, пусть едет, - сказал Саймон,.- наш храбрый мистер Жаб.

- Разумеется, - подтвердил Питер, - как же без нашего сообразительного Этельреда.

- Ты будешь моим личным защитником, - заключила Пенелопа, - ты наша гордость, Этельред.

Этельред от полноты чувств раскраснелся, как восемь кило спелых помидор, и был вынужден отойти в сторонку и тоже очень энергично высморкаться.

Итак, на следующее утро, попрощавшись с волшебником, Табитой и неутешной Дульчибеллой, дети вместе с Попугаем и Этельредом вышли по одному из многочисленных туннелей прямо на берег моря.

Песок словно состоял из крошечных жемчужинок, а небольшие волны цвета шампанского разбивались о берег с мелодичным звоном, как будто кто-то пробегал пальцами по струнам арфы. "Неудивительно, - подумала Пенелопа, - что море это называют Поющим".

На поверхность этого кроткого музыкального моря они и спустили свою надувную лодку, и тут же, как обещал Ха-Ха, задул теплый ветерок. Парус выгнулся, как лук, и лодка быстро заскользила вперед, унося Пенелопу, мальчиков, Попугая и Этельреда, а также большую корзину с провизией, которую дал им в дорогу Ха-Ха. С собой они взяли также серпы для того, чтобы срезать руту и лаванду, и большие мешки, чтобы их туда складывать.

- Скажи, Попутай... - Пенелопа не в первый раз с тех пор, как очутилась в Мифландии, задавала подобный вопрос. - Кто такие оборотни? Я как будто читала про них, но плохо помню, что именно.

- А я помню, - вставил Саймон. - Это, кажется, люди, которые в полнолуние якобы превращаются в волков, так?

- Совершенно верно, - ответил Попугай. - Безобразное суеверие, и притом глупое. Но в те времена, когда Ха-Ха создавал Мифландию, множество людей твердо верили в существование оборотней, и поэтому их водилось в мире довольно много. Они умоляли разрешить им жить в Мифландии, так как они начали вымирать. И наш Ха-Ха, хоть и сомневался, все же решил уважить их просьбу и позволил им поселиться на том острове, куда мы плывем, при условии, что они разделят его с другими нарушителями спокойствия - мандрагорами и блуждающими огоньками. Тут как раз и огневки попросили подобрать для них какой-нибудь островок помрачнее, вот Ха-Ха поселил и их там.

- Я слыхала про то, как блуждающие огоньки заманивают путников в болота и зыбучие пески, - сказала Пенелопа. - А что такое "огневки"?

- Необычайно красочные существа, - ответил Попугай. - Самые красочные в Мифландии. Они родственники блуждающим огонькам, бывают и горячими и холодными, а блуждающие огоньки, как известно, всегда холодные. Огневки - премилые создания, робкие, но очаровательно прямодушные. А блуждающие огоньки - те, напротив, племя своевольное, сплошь озорники и безобразники.

- А мандрагоры? - спросила Пенелопа. - Они тоже родственники огневкам?

- Нет, нет, - ответил Попугай, - это растения, и притом ленивые бездельники. Когда-то их широко использовали в медицине и заговорах, им это, разумеется, не нравилось, они взяли и изобрели крик.

- Крик? - переспросил Питер. - Помилуйте, как можно изобрести крик?

- Они издают крик, такой ужасный, - Попугай поднял вверх для вящей внушительности коготь, - такой жуткий, леденящий душу крик, что тот, кто слышит его, сходит с ума.

- Это чтобы их не срывали? - догадался Саймон.

- Да, - подтвердил Попугай. - Так что теперь они только и делают, что спят без просыпу и днем и ночью, и, если кто-нибудь их по неосторожности разбудит, они разом просыпаются и все вместе вопят. Можете себе представить, что это такое?

- Ах, черт, и нам предстоит пройти целый лес мандрагор? - проговорил Питер. - Да, путешествие-то действительно рискованное.

- Я же говорил вам, - сказал Попугай. - Есть чего опасаться: сперва мандрагоры, потом волки, а потом еще блуждающие огоньки. Днем, правда, их нет, и волки тоже спят. Поэтому-то Ха-Ха и настаивал, чтобы мы высадились на острове днем.

- Мы идем быстро, спасибо Ха-Ха, - заметил Саймон.

Лодка и в самом деле скользила по мелодичным волнам с хорошей скоростью. Солнце пригревало, ветерок дул теплый, путешествие было восхитительное. В прозрачной воде дети видели, что происходит на глубине шести метров: шныряли косяки разноцветных рыб; в огромных раковинах блестели жемчужины; гигантские омары и крабы поражали многообразием красок. Маленькие стайки алых и голубых летучих рыб внезапно выпрыгивали из моря прямо перед лодкой и летели над поверхностью, чирикая, точно птички, а потом снова погружались в воду.

- Послушайте, мисс, - шепнул Этельред,- если вам боязно из-за оборотней, то не бойтесь, мисс, я с вами, уж я за вами пригляжу, ей-богу.

- Конечно, мне было бы страшно, - ответила Пенелопа, - но с моим личным защитником я ни капельки не боюсь.

Видно было, что Этельреду ее ответ доставил огромное удовольствие.

Они плыли уже несколько часов подряд, и ласкающий ветерок и солнце утомили их. Попугай, решив соснуть немножко, сунул голову под крыло. Этельред храпел, лежа на спине, цилиндр покоился у него на груди. Пенелопа и мальчики тоже дремали, усыпленные душистым воздухом.

Через некоторое время Пенелопа проснулась и продолжала лежать, раздумывая, не пора ли им перекусить. Глядя вверх в чистое зеленое небо на батальоны проплывающих цветных облаков, она вдруг почувствовала, что что-то не так. И тут же догадалась, в чем дело. Они стояли на месте, не двигаясь. Она села и огляделась: со всех сторон, насколько хватал глаз, они были окружены водорослями. Крупные лиловые и зеленые завитки походили на кружева. Они двигались и разрастались прямо на глазах. Лодка прочно засела в них, как на мели. Вдруг красивый завиток перебрался через борт в лодку, словно щупальце, и пополз с легким шелестом, разрастаясь во все стороны. Пенелопа поняла, что еще два-три таких побега, и лодка вместе с ними окажется погребена под грудой лиловых и зеленых водорослей.

- Попугай! - закричала она, пытаясь открыть корзину, чтобы достать оттуда нож и обрубить побеги. - Попугай! Мальчики! Скорей проснитесь!

Все проснулись и вмиг догадались, что случилось.

- О! Это все дурацкие водоросли! - с раздражением воскликнул Попугай. - Эй, рубите побеги, которые в лодке. Они сразу перестанут расти.

И правда, стоило обрубить несколько завитков, водоросли как будто догадались, что в них не нуждаются, и перестали лезть в лодку. Но она все так же стояла, не двигаясь с места.

- Какая досада, - проговорил Попугай. - Это нас задержит до тех пор, пока я не раздобуду помощь. Пенелопа, будь добра, дай мне подзорную трубу, она около тебя.

Попугай довольно долго и напряженно изучал горизонт и наконец удовлетворенно крякнул.

- Нам повезло. Вон они там работают. Теперь остается привлечь их внимание.

- Кто - они? - спросила Пенелопа.

- Русалки, - ответил Попугай. - Ха-Ха поручил им следить за водорослями. Понимаете, он сделал ошибку в заклинании. Вместо "вечноцветущие", как те цветы, которые вы видели, он произнес "вечнорастущие". А заклинания отменить нельзя, сказано - сделано, раз и навсегда. Вот ему и пришлось поселить здесь русалок, чтобы те сдерживали водоросли. Хлопотливая работа, скажу я вам. Стоит им на минуту зазеваться, и все Поющее море будет забито водорослями. Нам, я думаю, надо подтянуть лодку поближе к ним и покричать.

Они так и поступили. Наклонившись через борт, они захватили побольше водорослей в руки и принялись тянуть. Медленно, сантиметр за сантиметром, они подтягивали лодку поверх водорослей, и наконец, промучавшись, как им показалось, целую вечность, они услышали тихое пение, разносившееся по воде.

- Эй, там! - заорал Попугай. - Эй, там, Дездемона!

Пение прекратилось, наступила тишина.

- Эй, там! - снова заорал Попугай. - Это я, Попугай!

Ответа не последовало, но неожиданно справа от лодки водоросли раздвинулись, и показалась огромная, тяжело дышащая русалка. Вид у нее был не совсем такой, какими представляла себе русалок Пенелопа: весила она, должно быть, не меньше ста двадцати килограммов; белокурые волосы в изобилии падали кольцами ей на плечи и грудь; глаза были большие, очень круглые, ярко-голубые, на веках были толстым слоем наложены тени и наклеены черные, густые, как живая изгородь, ресницы. Пухлые руки были тщательно ухожены, ногти покрыты ядовито-розовым лаком; в одной руке она держала золотой серп, в другой - серебряное зеркальце.