Смекни!
smekni.com

Говорящий сверток (стр. 9 из 29)

И пласт скручивался в рулон, становился все меньше и меньше и наконец с тихим звуком, словно лопался крошечный воздушный шарик, исчезал.

- Невероятно, - проговорил Саймон.

- Значит, вы просто приказываете им? - спросил Питер.

- Да. - Попугай вытер лоб крылом. - Однако для этого необходимо очень сосредоточиться. Затем остается выдумать их во что угодно - что угодно неодушевленное, разумеется. Глядите.

Он подошел к одной из пластин желе и вытянул вперед крыло.

- Дай мне два куска пятьдесят сантиметров на сорок, - приказал он, и пластина послушно оторвала от себя два куска требуемого размера.

Попугай взлетел Пенелопе на плечо.

- А теперь, - сказал он, - стойте тихо, я их во что-нибудь выдумаю.

- Во что? - не утерпел Саймон.

- Ведра! - приказал Попугай, не спуская пристального взгляда с кусков желе.

И дети увидели, как куски из бледно-зеленых стали темно-зелеными. Потом вдруг принялись дергаться, и корчиться, и извиваться, и подпрыгивать, и скручиваться, и всячески кривляться. Потом еще разок как-то особенно замысловато искривились, послышалось тихое "щелк" - и перед ними очутились два красивых ведерка.

- Слушайте, это просто чудо! - Питер был совершенно потрясен.

- Теперь понятно, почему ты утверждал, будто желе такое полезное, - заметил Саймон.

- Самая полезная вещь на свете, - убежденно сказала Пенелопа.

Попугай наполнил одно ведро холодным молоком, а другое сливками из раковины одного из тельцов. Потом они поблагодарили стадо, которое хором откликнулось вежливым "му-у", и, захватив пластины желе, отправились обратно на реку.

- Наконец-то явились, - встретила их Дульчибелла. - Не слишком вы торопитесь. Я уже хотела снаряжать за вами спасательную экспедицию.

- Ну, откуда бы ты ее взяла, эгоистка ты этакая, - сказал Попугай. - Вечно ты все преувеличиваешь.

- Мы принесли тебе сливок, - поспешно вставила Пенелопа.

- Сливок? - повторила паучиха. - Как мило. А тлю на закуску, конечно, не принесли?

- Ты знаешь, нет, - серьезно ответила Пенелопа.

- Что делать, - вздохнула Дульчибелла. - Этого следовало ожидать.

Попугай, очень сильно сосредоточившись, выдумал желе в великолепную новую надувную лодку, и они, погрузив в нее все свои пожитки и клетку, спустили ее на мирную гладь реки.

- Йо-хо-хо и прочая чепуха, - весело проговорил Попугай. - Еще немного - и мы доберемся до Единорожьих лугов, а оттуда до Кристальных пещер полчаса подъема.

- Прямо мечтаю увидеть единорогов, - Пенелопа, сидевшая на корме, опустила руку в золотистую сверкающую воду. Питер и Саймон гребли дружно, и лодка шла хорошим ходом.

- Звери очень живописные, нельзя не признать, - рассудительным тоном произнес Попугай, - но очень, очень заносчивы. Держатся особняком. Снобы! Всегда отвечают: "Это нас не касается". Хотя в Мифландии, разумеется, все касается всех. Ведь мы непременно должны верить друг в друга, иначе мы все исчезнем, не так ли?

- Может, они просто застенчивы? - предположила Пенелопа.

- Застенчивы? Ну нет, о них этого не скажешь, - проговорил Попугай. - Нет, им просто лень. Любят поважничать. Когда я навещал их по поводу василисков, знаете, что они сказали? Я прямо взбесился. Они сказали: "Нам какое дело? Это уж ваша с Ха-Ха забота обуздывать буйные элементы". А? Я им покажу "буйные элементы".

- Лес кончается, - заметил Питер. - Мы, кажется, выплываем на открытую местность.

- Дайте-ка я слетаю на разведку.

И Попугай, захватив подзорную трубу, улетел. Через несколько минут он вернулся, сделал круг над лодкой и с большим искусством приземлился Пенелопе на плечо.

- Путь свободен! - объявил он. - Никого не видно. Держите на ту бухточку, мы там высадимся.

В бухте они вышли на берег. Выпустили воздух из лодки и сложили ее. Затем они зашагали по холмистым лугам, на которых там и сям были разбросаны купы синих кустов, усеянных красными цветами размером с подсолнух. Впереди, километрах в трех от них, виднелись лесистые холмы; там-то, по словам Попугая, находились Кристальные пещеры.

Хотя солнце не поднялось выше, воздух сильно разогрелся, и мальчики, тащившие в придачу к своим пожиткам и провизии дом Попугая со всей обстановкой, изнемогали от жары. Когда они добрались до середины пути, Попугай разрешил им отдохнуть. Они с радостью опустили ношу, легли в тень под большой синий куст и как следует напились молока, что было весьма кстати.

- Я дойду до вершины холма, погляжу, свободен ли путь, а вы хорошенько отдохните, - сказала Пенелопа.

- Смотри будь осторожна, - напутствовал ее Питер.

- Там открытая местность, думаю, ей ничто не угрожает, - заметил Попугай, собравшийся подремать на своей клетке.

- Я далеко не пойду, - пообещала Пенелопа.

- Расскажешь потом, что увидишь, - сонным голосом пробормотал Саймон, - а встретишь василисков - не забудь от них удрать.

- Не беспокойся, не забуду.

И Пенелопа медленно побрела вверх по склону, наслаждаясь душистым воздухом, дивными красками неба и упругой мягкостью травы под ногами.

Взойдя на холм, Пенелопа заглянула в следующую долину и залюбовалась сочетанием лиловой травы, синих кустов и красных цветов. Вдруг она заметила, что какое-то маленькое существо прошмыгнуло из одного куста в другой, но так быстро, что она не успела разобрать, кто это был. Она живо забралась в синий куст и притаилась, выжидая, чтобы животное появилось снова. Оно тут же и выскочило, и Пенелопа тихонько ахнула от удивления и восторга: это был бледно-голубой крошка единорог с огромными синими глазами, грива и хвост у него были словно из золотой пряжи, а витой рог как будто сделан из прозрачного золотистого ячменного сахара. Маленький единорог застыл в напряженной позе, навострив уши, раздув ноздри, повернув голову назад.

И тут вдруг Пенелопа похолодела от страха: на гребень холма важной поступью вышел василиск, похожий на гигантского разноцветного петуха. Он остановился, огляделся вокруг, жестокие зеленовато-золотистые глаза его сверкали, чешуя отливала зеленым, золотым и красным. Когда он повернул голову, Пенелопа услыхала, как зашуршали и заскрипели тершиеся друг об друга чешуйки, увидела, как из ноздрей показались струйки голубоватого дыма, а из клюва вместе с дыханием вырвались крошечные язычки оранжевого пламени. Единорог, вероятно, тоже заметил василиска, он повернулся и бросился бежать по долине, то заскакивая в кусты, то выскакивая наружу, и наконец остановился совсем недалеко от того места, где пряталась Пенелопа. Ей было видно, как раздуваются его ноздри и бока, слышно, как со свистом вырывается дыхание.

Василиск внимательно оглядел долину, дернул, как кошка, направо-налево раздвоенным хвостом, нагнул свою большую петушью башку и принялся обнюхивать землю, тихо, но злобно рыча. Ничего страшнее этих звуков Пенелопа в жизни не слыхала. Единорог тоже заслышал это рычание, но, очевидно, так обессилел, что не побежал, а лег комочком на землю и прижал назад уши; в широко раскрытых глазах его стоял ужас. Внезапно василиск, видимо почуяв его запах, издал ликующее кукареканье, от которого кровь стыла в жилах, и пустился бежать по долине.

Пенелопе страшно хотелось помочь малышу, но она боялась привлечь к себе внимание василиска. Однако, наблюдая за ним из своего укрытия, она заметила, что с нюхом у него обстоит неважно, - он несколько раз терял след и бегал кругами, тихонько клохча себе под нос. У Пенелопы родился план. Если перебить след единорога, василиск, может быть, потеряет его совсем. Способ для этого был один: подменить запах единорога своим. План был, конечно, рискованный, в случае неудачи разъяренный василиск мог испепелить и ее, и малыша. Она понимала, что, если будет долго раздумывать, вся ее отвага выветрится. Поэтому она вскочила и, петляя по кустам, сбежала зигзагами вниз, в долину, и схватила единорога на руки. Тот заржал от страха и принялся брыкаться и бодать ее рогом.

- Перестань, дурачок, - прошептала Пенелопа. - Перестань. Я твой друг. Я хочу тебе помочь.

При слове "друг" единорожек затих и уставился ей снизу в лицо большими испуганными фиалковыми глазами.

- Друг? - переспросил он нежным голоском. - Друг?

- Да, - шепнула Пенелопа. - Лежи тихо, я попробую спасти тебя.

Хотя единорожек был не больше фокстерьера, он оказался довольно тяжелым, и Пенелопа обнаружила это очень скоро. Она бросилась назад в гору, то и дело прячась в кусты, делая перебежки, только когда василиск опускал голову к земле, так как боялась, что он видит лучше, чем чует. Совсем запыхавшись, она добежала до верха и оглянулась, чтобы посмотреть, удалась ли ее хитрость. Василиск как раз приближался к тому месту, где Пенелопа подхватила на руки единорога. Пенелопа затаила дыхание.

Неожиданно василиск, бежавший наклонив клюв к земле, отпрянул с испуганным рычанием. Глаза его закрылись, и он вдруг яростно чихнул. Из ноздрей его брызнул огонь и дым и выжег большое черное пятно на лиловой траве. Он неудержимо чихал и чихал, каждый раз оставляя на траве черное место или поджигая куст. Он никак не мог остановиться, у него словно началась сенная лихорадка. Наконец он повернулся и со слезящимися глазами, дико чихая, помчался прочь, оставляя за собой почерневшую траву и дымящиеся кусты.

- Ну, не знала я, что от меня так плохо пахнет, - проговорила Пенелопа. - Так или иначе, он убрался.

- Спасибо тебе, ты спасла мне жизнь, - нежным голоском произнес маленький единорог. - Ты очень добрая и храбрая.

- Ну насчет храбрости я не уверена, - сказала Пенелопа, - но главное, что мне удалось его прогнать. А как получилось, что он тебя преследовал? Как тебя угораздило очутиться здесь одному? Где твои родители?

- Стадо вон там, - показал единорог. - Я от них убежал, потому что хотел поупражняться в бодании.

- Как? - не поняла Пенелопа.

- В бодании, - повторил малыш, мотая головой сверху вниз так, что рог его засверкал на солнце. - Рогом, понимаешь? У нас каждый год бывает великое бодальнее состязание, я уже большой и в этом году тоже буду участвовать. А поскольку я наследный принц, то должен победить, понимаешь?