- Мы туда и отправимся, раз это угодно вашему величеству, - сказала герцогиня Неверская.
Екатерина бросила на молодых женщин недоверчивый взгляд. Насторожившаяся Маргарита перехватила его и с озабоченным видом стала тревожно оглядываться по сторонам. Ее тревога - искренняя или притворная - не ускользнула от внимания Екатерины.
- Кого вы ищете? - спросила она.
- Ищу.., но нигде не вижу... - отвечала Маргарита.
- Кого вы ищете? Кого не видите?
- Да эту Сов, - ответила Маргарита. - Может быть, она уже вернулась в Лувр?
- Я говорила, что ты ревнуешь! - сказала Екатерина на ухо дочери. - О bestia! Ну что ж, Анриетта, - пожав плечами, продолжала она, - забирайте к себе королеву Наваррскую.
Маргарита, продолжая делать вид, что ищет кого-то глазами, нагнулась к уху подруги и сказала:
- Увези меня скорее, мне надо сказать тебе нечто крайне важное.
Герцогиня Неверская сделала реверанс королю и королеве-матери и, склонившись перед королевой Наваррской, сказала:
- Ваше величество, вы соблаговолите сесть в мои носилки?
- Охотно сяду, но с условием, что потом вы доставите меня в Лувр.
- Мои носилки, мои слуги и я сама в распоряжении вашего величества, - ответила герцогиня.
Королева Маргарита села в носилки и пригласила жестом свою подругу; герцогиня Неверская повиновалась и, приняв почтительную позу, уселась против нее на передней скамейке.
Екатерина и ее придворные вернулись в Лувр прежней дорогой. Но на обратном пути королева-мать все время говорила что-то на ухо королю, несколько раз указывая ему на г-жу де Сов. И каждый раз король смеялся своим особым смехом, звучавшим более зловеще, чем его угрозы.
Как только крытые носилки двинулись в путь и Маргарита перестала опасаться пронизывающих взглядов и расспросов Екатерины, она быстро вытащила из рукава записку г-жи де Сов и прочла следующее:
"Я получила распоряжение передать королю Наваррскому два ключа: один от комнаты, где он заключен, другой - от моей. Мне приказано задержать его у себя до шести часов утра.
Пусть ваше величество все обдумает, пусть ваше величество решит, пусть ваше величество не считается с моей жизнью".
- Несомненно одно, - прошептала Маргарита, - эту несчастную женщину собираются сделать орудием гибели нас всех. Но мы еще посмотрим, удастся ли сделать монахиней королеву Марго, как называет меня брат Карл!
- От кого это письмо? - спросила герцогиня Неверская, указывая на записку, которую Маргарита прочла и теперь перечитывала с величайшим вниманием.
- Ах, Анриетта! Мне надо многое сказать тебе, - ответила Маргарита, разрывая записку на мельчайшие клочки. Глава 2 ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР
- Прежде всего, куда мы направляемся? - спросила Маргарита. - Надеюсь, не к мосту Мельников? Со вчерашнего дня я досыта насмотрелась на убийства, милая Анриетта!
- Я позволю себе доставить вас, ваше величество...
- Во-первых и в главных, мое величество просит тебя забыть "ваше величество"... Так куда ты меня доставишь?
- Во дворец Гизов, если у вас нет других намерений.
- Нет, нет, Анриетта! Отправимся к тебе. А там нет герцога де Гиза и твоего мужа?
- О нет! - воскликнула герцогиня с такой радостью, что изумрудные глаза ее засверкали. - Нет ни деверя, ни мужа, никого! Я свободна, как ветер, как птица, как облака... Свободна, вы слышите, королева? Понимаете ли вы, сколько счастья в этом слове: свободна? Я хожу, куда хочу, распоряжаюсь, как хочу! Ах, бедняжка королева! Вы не свободны! От этого-то вы и вздыхаете...
- Ходишь, куда хочешь, распоряжаешься, как хочешь! Разве это все? И в этом вся твоя свобода? Уж очень ты веселая, у тебя есть что-то, кроме свободы!
- Ваше величество, вы обещали сами начать откровенный разговор.
- Опять "ваше величество"! Послушай, Анриетта, мы поссоримся! Разве ты забыла наш уговор?
- Нет. "Я ваша покорная служанка на людях и я же твоя безрассудная подруга с глазу на глаз". Не так ли? Не так ли, Маргарита?
- Вот, вот! - с улыбкой ответила королева.
- Никаких родовых споров, никакого коварства в любви; все честно, благородно, откровенно; словом, оборонительный и наступательный союз, имеющий единственную цель: искать и ловить некую мимолетность, которая называется счастьем, если оно нам встретится.
- Прекрасно, дорогая герцогиня! Именно так! И в знак возобновления нашего договора поцелуй меня.
И две прелестные женщины, одна бледная, охваченная грустью, другая румяная, белокурая и смеющаяся, изящно склонили друг к Другу свои головки и так же крепко соединили свои губки, как и мысли.
- Так, значит, есть что-то новенькое? - спросила герцогиня, с жадным любопытством глядя на Маргариту.
- Разве мало нового произошло за последние два дня?
- Я говорю не о политике, а о любви! Когда нам будет столько лет, сколько королеве Екатерине, твоей матушке, тогда и мы займемся политикой. Но нам, прекрасная моя королева, по двадцати, - так поговорим о другом. Слушай, ты замужем по-настоящему?
- За кем? - со смехом спросила Маргарита.
- Ох, ты меня успокоила.
- А знаешь, Анриетта, то, что успокоило тебя, приводит в ужас меня. Мне придется выйти замуж.
- Когда же?
- Завтра.
- Вот так так! Правда? Бедная подружка! А так ли уж это необходимо?
- Совершенно необходимо.
- Черт побери, как говорит один мой знакомый! Это очень грустно.
- У тебя есть знакомый, который говорит "черт побери"? - со смехом спросила Маргарита.
- Да - А кто он такой?
- Ты все расспрашиваешь меня, а ведь рассказывать должна ты. Кончай свой рассказ, и тогда начну я.
- В двух словах дело обстоит так: король Наваррский влюблен в другую, а мной обладать не желает. Я ни в кого не влюблена, но не хочу принадлежать и ему. А между тем мы должны изменить наши отношения или, по крайней мере, сделать вид, что мы их изменили сегодня ночью.
- Подумаешь! Измени свое отношение к нему и можешь не сомневаться, что он переменит свое отношение к тебе!
- Так-то оно так, но беда в том, что мне меньше, чем когда-либо хочется меняться.
- Надеюсь, только по отношению к мужу?
- Анриетта, меня мучит совесть.
- В каком смысле?
- В смысле религии. Для тебя имеет значение вероисповедание?
- В политике?
- Да, конечно.
- А в любви?
- Милый друг, в любви мы, женщины, совершеннейшие язычницы и потому допускаем любые секты и поклоняемся нескольким богам.
- В одном-едином, не так ли?
- Да, да, - ответила герцогиня с чувственным огоньком в глазах, - в том боге, у которого на глазах повязка, на боку колчан, за спиной крылья и которого зовут Амур, Эрот, Купидон. Черт побери! Да здравствует служение ему!
- Однако у тебя весьма своеобразный способ служения ему: ты швыряешь камни в головы гугенотов!
- Будем поступать хорошо, а там пусть себе болтают, что хотят. Ах, Маргарита! Как извращаются и лучшие понятия, и лучшие поступки в устах пошляка!
- Пошляка?! Но, если память мне не изменяет, тебя расхваливал мой брат Карл?
- Твой брат Карл, Маргарита, страстный охотник, целыми днями трубит в рог и от этого очень похудел... Я не принимаю похвал даже от него. Кроме того, я же ответила твоему брату Карлу... Разве ты не слышала?
- Нет, ты говорила слишком тихо.
- Тем лучше, мне придется больше рассказывать тебе... Ах да! Маргарита! А каков конец твоей исповеди?
- Дело в том.., в том...
- В чем?
- В том, что если твой камень, о котором говорил брат мой Карл, имел, так сказать, историческое значение, то уж лучше я на этом и кончу, - со смехом ответила королева.
- Все ясно! - воскликнула Анриетта. - Твой избранник - гугенот! Тогда, чтобы успокоить твою совесть, я обещаю тебе, что в следующий раз возьму себе в любовники гугенота.
- Ага! Как видно, на этот раз ты взяла католика?
- Черт побери! - воскликнула герцогиня.
- Хорошо, хорошо! Все понятно.
- А что представляет собой наш гугенот?
- Это не избранник; этот молодой человек для меня ничто и, вероятно, никогда ничем и не станет.
- Но это не причина, чтобы не рассказать мне о нем; ведь ты же знаешь, как я любопытна! Так что же он собой представляет?
- Это несчастный молодой человек, красивый, как Нисос Бенвенуто Челлини; он спрятался у меня, спасаясь от убийц.
- Ха-ха-ха! А ты сама не поманила его пальчиком?
- Бедный юноша!.. Не смейся, Анриетта, - в эту минуту он все еще между жизнью и смертью.
- Он болен?
- Тяжело ранен.
- Но раненый гугенот в наше время - большая обуза!.. И что же ты делаешь с этим раненым гугенотом, который для тебя ничто и никогда ничем не будет?
- Я прячу его у себя в кабинете и хочу спасти.
- Он красив, он молод, он ранен; ты прячешь его у себя в кабинете, ты хочешь его спасти; что ж, в таком случае твой гугенот будет весьма неблагодарным человеком, если не проявит большой признательности!
- Он уже ее проявляет; боюсь только.., что больше, чем мне хотелось бы.
- А этот несчастный молодой человек.., тебя интересует?
- Только.., только из сострадания.
- Ох уж это сострадание! Бедняжка королева! Эта-то добродетель и губит нас, женщин!
- Да, ты понимаешь, ведь с минуты на минуту ко мне могут войти и король, и герцог Алансонский, и моя мать, и, наконец, мой муж!
- Ты хочешь попросить меня, чтобы я приютила у себя твоего гугенотика, пока он болен, а когда он выздоровеет, вернула его тебе, не так ли?
- Насмешница! Нет, клянусь тебе, что я не захожу так далеко, - отвечала Маргарита. - Но если бы ты нашла возможность спрятать у себя несчастного юношу, если бы ты могла сохранить ему жизнь, которую я спасла, то, конечно, я была бы тебе искренне благодарна. В доме Гизов ты свободна, за тобой не подсматривают ни муж, ни деверь, а кроме того, за твоей комнатой, куда, к счастью для тебя, никто не имеет права входа, есть кабинет вроде моего. Так дай мне на время этот кабинет для моего гугенота; когда он выздоровеет, ты отворишь клетку, и птичка улетит.
- Милая королева, есть одно затруднение: клетка занята.
- Как? Значит, ты тоже спасла кого-нибудь?