- Государь, - сказала она, - мы забываем, что несчастному раненому необходим покой. Я сама так хочу спать, что еле держусь на ногах... Ну вот, вы опять!..
Ла Моль в самом деле побледнел, но виной тому были последние слова Маргариты, которые он расслышал и которые истолковал по-своему.
- Что ж, сударыня, - сказал Генрих, - ничего нет легче: дадим господину де Ла Молю отдохнуть.
Молодой человек обратил к Маргарите молящий взор и, несмотря на присутствие двух августейших особ, добрел до стула и сел, сломленный усталостью и душевной болью.
Маргарита поняла, сколько любви было в его взгляде и сколько отчаяния в его слабости.
- Государь, - сказала она, - этот молодой дворянин ради своего короля подвергал опасности собственную жизнь и был ранен, когда бежал в Лувр, чтобы известить вас о смерти адмирала и де Телиньи, а потому вашему величеству подобает оказать ему честь, за которую он будет признателен всю жизнь.
- Какую же, государыня? - спросил Генрих. - Приказывайте, я в вашем распоряжении.
- Вы, ваше величество, можете лечь спать на этом диване, а господин Ла Моль ляжет у вас в ногах. Я же, с позволения моего августейшего супруга, - с улыбкой продолжала Маргарита, - позову Жийону и лягу в мою постель; клянусь вам, государь, что я нуждаюсь в отдыхе не меньше любого из нас троих.
Генрих был умен, пожалуй, даже слишком умен, что отмечали позже и его друзья, и его враги. Он понял, что эта женщина, прогоняя его с супружеского ложа, имела право так отплатить ему за равнодушие, какое проявлял он к ней до сей поры; к тому же Маргарита, несмотря на его холодность, несколько минут назад спасла ему жизнь. И Генрих отбросил самолюбие.
- Если господин де Ла Моль в состоянии дойти до моих покоев, я уступлю ему свою постель, - сказал он.
- Государь, - возразила Маргарита, - в настоящее время ваши покои не безопасны ни для вас, ни для него, осторожность требует, чтобы вы, ваше величество, остались здесь до завтра.
Не дожидаясь ответа короля, она позвала Жийону и приказала ей принести королю подушки, а в ногах у него постелить Ла Молю, который до того был счастлив и доволен такой честью, что, можно сказать наверняка, позабыл о своих ранах.
Маргарита сделала королю почтительный реверанс, вернулась к себе в спальню, заперла все двери на задвижки и улеглась в постель.
"Утром, - сказала она себе, - у Ла Моля будет в Лувре защитник, а тот, кто сегодня был глух к моей просьбе, завтра в этом раскается".
Она жестом приказала Жийоне, ожидавшей последних распоряжений, подойти поближе.
Жийона подошла к постели.
- Жийона, - прошептала Маргарита, - нужно будет придумать что-нибудь такое, чтобы у моего брата герцога Алансонского возникло желание прийти ко мне еще до восьми часов утра.
На башенных часах Лувра пробило два часа.
Ла Моль несколько минут поговорил с королем о политике, но Генрих быстро задремал и наконец раскатисто захрапел, словно спал у себя в Беарне, на своей кожаной постели.
Ла Моль, быть может, последовал бы примеру короля и заснул, но Маргарита не спала: она все время ворочалась с боку на бок, и этот шорох тревожил мысль юноши, отгоняя сон.
- Он очень молод, - шептала Маргарита во время бессонницы, - он очень робок; а может, еще и смешон? Посмотрим... А глаза у него красивые.., хорошо сложен, много обаяния... А вдруг окажется, что он не из храбрых? Он бежал.., он отрекается от веры... Досадно, а сон начался так хорошо! Ну что ж... Предоставим все течению событий и отдадимся на волю триединого бога безрассудной Анриетты.
Только на рассвете Маргарита заснула, шепча: "Eros, Cupido, Amor". Глава 5 ЧЕГО ХОЧЕТ ЖЕНЩИНА, ТОГО ХОЧЕТ БОГ
Маргарита не ошиблась: злоба, накопившаяся в душе Екатерины, злоба, вызванная этой комедией, интригу которой она прекрасно понимала, но развязку которой не могла изменить, должна была на кого-нибудь излиться. И вместо того, чтобы вернуться к себе, королева-мать направилась к своей придворной даме.
Госпожа де Сов ждала двух гостей: она с надеждой ждала Генриха и со страхом королеву-мать. Она лежала в постели полуодетая, а Дариола сторожила в передней. Послышался скрип ключа в замочной скважине, затем чьи-то медленные шаги, которые были бы тяжелыми, если бы их не заглушал толстый ковер. Г-жа де Сов сразу поняла, что это не легкая, быстрая походка короля Наваррского, и тотчас у нее мелькнуло подозрение, что кто-то не позволил Дариоле предупредить ее; опершись на руку, напрягая слух и зрение, Шарлотта ожидала посетителя.
Портьера поднялась, и молодая женщина с трепетом увидела Екатерину Медичи.
Екатерина внешне была спокойна, но г-жа де Сов, изучавшая ее в течение двух лет, почувствовала, как много за этим наружным спокойствием таится мрачных замыслов, а может быть, и жестоких планов мести.
Увидав Екатерину, г-жа де Сов хотела было вскочить с кровати, но королева-мать сделала ей знак не двигаться с места, и бедная Шарлотта застыла, собрав все силы души, чтобы выдержать грозу, которая тихо надвигалась.
- Вы передали ключ королю Наваррскому? - невозмутимо спросила Екатерина, и только губы ее побелели, когда она задала этот вопрос.
- Да, сударыня... - ответила Шарлотта, тщетно стараясь придать своему голосу ту же твердость, какая слышалась в голосе Екатерины.
- И вы виделись с ним?
- С кем? - спросила г-жа де Сов.
- С королем Наваррским.
- Нет, сударыня, но я жду его, и, услыхав, что кто-то поворачивает ключ в замке, я даже подумала, что это он.
Получив такой ответ, свидетельствующий или о полной откровенности г-жи де Сов, или о ее поразительной способности к притворству, Екатерина, несмотря на все свое самообладание, чуть вздрогнула. Ее пухлая короткая рука сжалась в кулак.
- А все-таки ты знала, - со злобной усмешкой сказала Екатерина, - ты прекрасно знала, Карлотта, что сегодня ночью король Наваррский не придет.
- Я, сударыня? Я.., знала? - воскликнула Шарлотта, блестяще разыгрывая удивление.
- Да, знала.
- Он не придет только в том случае, если он умер! - ответила молодая женщина, затрепетав при одной мысли об этом.
Твердая уверенность, что она станет жертвой страшной мести, если ее предательство откроется, заставила Шарлотту лгать так смело.
- А ты, часом, не писала королю Наваррскому, Carlotta mia ? - спросила Екатерина с тем же злым и беззвучным смешком.
- Нет, - с величайшим чистосердечием отвечала Шарлотта, - мне помнится, что вы, ваше величество, не приказывали этого.
Наступило минутное молчание. Екатерина смотрела на г-жу де Сов, как смотрит змея на птичку, которую она хочет заворожить.
- Ведь ты воображаешь, что ты красива, - сказала Екатерина. - Воображаешь, что ты ловка, не так ли?
- Нет, - ответила г-жа де Сов, - я знаю только одно: вы, ваше величество, бывали очень снисходительны ко мне, когда заходил разговор о моей ловкости и красоте.
- Что ж, ты ошибалась, если так думала, а я лгала, если так говорила! - вспылила Екатерина. - Ты уродина и дура по сравнению с моей дочерью Марго.
- Это справедливо, сударыня, - сказала Шарлотта. - Я не стану этого отрицать - тем более при вас.
- Потому-то, - продолжала Екатерина, - король Наваррский и предпочел тебе мою дочь. А ведь, по-моему, это не то, чего хотела ты, и не то, о чем мы с тобой уговорились.
- Увы, сударыня! - сказала г-жа де Сов и зарыдала, на этот раз без всякого насилия над собой. - Я очень несчастна, если это так!
- А это так, - ответила Екатерина, вонзая в сердце г-жи де Сов свои колючие глаза, словно это были два кинжала.
- Но кто ж мог вам это сказать? - спросила Шарлотта.
- Сойди вниз, к королеве Наваррской, pazza <Дуреха (итал.).>, и ты найдешь своего любовника у нее.
- О-о! - всхлипнула г-жа де Сов. Екатерина пожала плечами.
- А ты, чего доброго, ревнива! - заметила королева-мать.
- Кто, я? - спросила г-жа де Сов, собрав последние силы.
- Да, ты! Любопытна я видеть ревность француженки.
- Ваше величество, - отвечала г-жа де Сов, - но ведь я могла бы ревновать разве что из самолюбия! Ведь я люблю короля Наваррского только потому, что так нужно вашему величеству!
Екатерина задумчиво смотрела на г-жу де Сов.
- В конце концов, может статься, ты говоришь правду, - тихо сказала она.
- Ваше величество, вы читаете у меня в душе!
- А мне ли предана эта душа?
- Приказывайте, ваше величество, и вы убедитесь в этом!
- Хорошо, Карлотта! Но раз ты жертвуешь собой потому, что так нужно, то имей в виду: мне нужно, чтобы ты горячо любила короля Наваррского, а главное, чтобы ты была очень ревнивой, ревнивой, как итальянка.
- А как ревнуют итальянки, сударыня? - спросила -Шарлотта.
- Это я расскажу тебе после, - ответила Екатерина и, раза три кивнув головой, вышла так же медленно и молча, как вошла.
Ее глаза с расширенными зрачками, как у пантеры или кошки, сохранявшие, несмотря на это, всю глубину и ясность своего взгляда, так напугали Шарлотту, что она была не в силах и слова сказать королеве-матери; она затаила дыхание и перевела дух только когда услышала звук захлопнувшейся двери, а Дариола пришла сказать, что страшный призрак наконец исчез.
- Дариола, - сказала Шарлотта, - придвинь кресло к моей постели и посиди со мной, пожалуйста, а то я боюсь оставаться ночью одна.
Дариола исполнила ее желание, но, несмотря на общество горничной, всю ночь сидевшей около нее, несмотря на свет лампы, которую они для большего спокойствия оставили гореть, г-жа де Сов заснула лишь под утро - так долго еще гудел у нее в ушах металлический голос Екатерины.
Хотя Маргарита заснула только на рассвете, она проснулась, едва лишь раздались звуки труб и лай собак. Она тотчас же встала и умышленно надела домашнее утреннее платье. Затем она позвала придворных дам и приказала привести в переднюю дворян из свиты короля Наваррского; после этого, отворив дверь в кабинет, где находились под замком Генрих Наваррский и Ла Моль, она ласковым взглядом поздоровалась с молодым человеком и обратилась к мужу.