- Нет, ваше величество, еще сегодня утром я был точь-в-точь таким, как вы сказали.
- А по какой причине сегодня утром вы изменились?
- Ваше величество, - с поклоном отвечал де Муи, - благоволите не требовать от меня ответа и милостиво примите уверения в моем глубочайшем к вам уважении.
И де Муи с почтительным видом, но решительно сделал несколько шагов к двери, в которую вошел.
Маргарита остановила его.
- Тем не менее, сударь, - сказала она, - я позволю себе попросить вас кое-что мне объяснить; думаю, что на мое слово можно положиться!
- Ваше величество, я обязан молчать, - ответил де Муи, - и если я до сих пор ничего не сказал вам, значит, таков мой долг!
- И все-таки...
- Ваше величество, вы можете погубить меня, но вы не можете требовать, чтобы я предал моих новых друзей.
- А разве прежние друзья не имеют на вас прав?
- Те, кто остался верен нам, - да; те же, кто отрекся не только от нас, но и от самих себя, - нет.
Маргарита встревожилась, задумалась и, несомненно, ответила бы новыми вопросами, как вдруг в комнату вбежала Жийона.
- Король Наваррский! - крикнула она.
- Где он?
- Идет потайным ходом.
- Выпустите этого господина в другую дверь.
- Никак нельзя, ваше величество. Слышите?
- Стучатся?
- Да, и как раз в ту дверь, в какую вы приказываете выпустить этого господина.
- А кто это стучится?
- Не знаю.
- Посмотрите, кто там, и скажите мне.
- Осмелюсь заметить вашему величеству, - вмешался де Муи, - что если король Наваррский увидит меня в Лувре в этот час и в таком костюме, - я погиб!
Маргарита схватила де Муи за руку и повела его к пресловутому кабинету.
- Войдите сюда, - сказала она. - Здесь вы спрячетесь и будете в такой же безопасности, как у себя дома, мое честное слово будет вам порукой.
Де Муи бросился в кабинет, и едва дверь за ним затворилась, как вошел Генрих.
На этот раз Маргарита нисколько не была смущена оттого, что у нее кто-то прячется: она была только мрачна, и мысли ее витали за тридевять земель от любовных дел.
Генрих вошел с той обостренной настороженностью, благодаря которой он замечал малейшие подробности даже в самые мирные моменты своей жизни; тем более глубоким наблюдателем он становился в обстоятельствах, подобных тем, какие сложились теперь.
Он сразу заметил облако, омрачившее лицо Маргариты.
- Вы заняты? - спросил он.
- Я? Да, государь, я раздумывала.
- И хорошо делали: раздумье вам идет. Я тоже раздумывал, но в противоположность вам я не ищу одиночества, а нарочно пришел к вам, чтобы поделиться моими думами.
Маргарита приветливо кивнула королю и, указав ему на кресло, села на резной стул черного дерева, узкий и твердый, как сталь.
С минуту супруги молчали; Генрих первым нарушил молчание.
- Я вспомнил, что мои думы о будущем связаны с вашими, - заговорил он, - несмотря на наше раздельное, существование как супругов, мы оба хотим соединить наши судьбы.
- Это верно, государь.
- Мне кажется, я верно понял также и то, что какие бы планы возвышения нас обоих у меня ни возникли, я найду в вас союзника не только верного, но и действенного.
- Да, государь, я и прошу лишь о том, чтобы вы как можно скорее приступили к делу и дали мне возможность уже теперь принять в нем участие.
- Я счастлив, что у вас такое стремление, и, как мне кажется, вы ни минуты не сомневались, что я способен забыть план, который я составил в тот день, когда был почти уверен, что останусь жив благодаря вашему мужественному заступничеству.
- Я думаю, что вся ваша беспечность - только маска; я верю не только в предсказания астрологов, но и в ваши дарования.
- А что бы вы сказали, если бы кто-нибудь встал у нас на пути и грозил обречь нас обоих на жалкое существование?
- Я сказала бы, что готова вместе с вами открыто или тайно бороться против этого "кого-то", кто бы он ни был.
- Ведь вы можете в любое время зайти к вашему брату, герцогу Алансонскому? - продолжал Генрих. - Вы пользуетесь его доверием, и он питает к вам горячие дружеские чувства. Что, если бы я осмелился попросить вас узнать: может быть, у вашего брата сейчас тайное совещание кое с кем?
Маргарита вздрогнула.
- С кем же? - спросила она.
- С де Муи.
- Зачем это нужно? - сдерживая волнение, спросила Маргарита.
- Затем, что если это так, то прощайте все наши планы, во всяком случае - мои.
- Государь! Говорите тише, - сказала Маргарита, делала ему знак глазами и указывая пальцем на кабинет.
- Ого! Опять там кто-то прячется? - сказал Генрих. - Честное слово, в этом кабинете так часто появляются жильцы, что жить там просто невозможно!
Маргарита улыбнулась.
- Надеюсь, что это опять Ла Моль? - спросил Генрих.
- Нет, государь, это де Муи.
- Ах, это он! - с изумлением и радостью воскликнул Генрих. - Значит, он не у герцога Алансонского? Ведите его сюда, я поговорю с ним...
Маргарита подбежала к кабинету, отворила дверь и, взяв де Муи за руку, без всяких предисловий подвела к королю Наваррскому.
- Ах, государыня! - сказал молодой гугенот с упреком, скорее печальным, нежели горьким. - Вы предаете меня, нарушив слово! Как это нехорошо с вашей стороны! Что бы вы сказали, если бы я отомстил вам, рассказав...
- Мстить вы не будете, де Муи, - прервал молодого человека Генрих, пожимая ему руку, - во всяком случае, сначала выслушайте меня. Ваше величество, - продолжал он, обращаясь к королеве, - прошу вас, позаботьтесь, чтобы никто нас не подслушал.
Не успел Генрих договорить, как вошла перепуганная Жийона и сказала Маргарите на ухо несколько слов, которые заставили ту подскочить на стуле. Она побежала за Жийоной в прихожую, а тем временем Генрих, не заботясь о том, что вызвало Маргариту из комнаты, осмотрел кровать, проход между кроватью и стеной, портьеры, простукал стены пальцем. Де Муи, встревоженный всеми этими предосторожностями, в свою очередь, принял меры предосторожности, попробовав, свободно ли выходит шпага из ножен.
А Маргарита, выскочив из спальни, бросилась в переднюю и лицом к лицу столкнулась с Ла Молем, желавшим во что бы то ни стало пройти к Маргарите, несмотря на все уговоры Жийоны.
Позади Ла Моля стоял Коконнас, готовый пробить ему дорогу вперед или прикрыть отступление.
- Ах, это вы, господин де Ла Моль! - воскликнула королева. - Но что с вами? Почему вы так бледны и так дрожите?
- Ваше величество, - сказала Жийона, - господин де Ла Моль так сильно стучал в дверь, что я вопреки вашему приказанию была вынуждена отворить.
- Ах, вот как! Это что такое? - строго спросила королева. - Неужели это правда, господин де Ла Моль?
- Ваше величество! Я только хотел предупредить вас, что какой-то незнакомец, кто-то чужой, быть может - вор, проник к вам в моем плаще и в моей шляпе.
- Вы с ума сошли, сударь! У вас на плечах я вижу ваш плащ, и да простит меня Бог, если я не вижу вашей шляпы у вас на голове, хотя вы разговариваете с королевой.
- О, простите, простите меня, ваше величество! срывая с головы шляпу, воскликнул Ла Моль. - Бог свидетель, это не от недостатка уважения!
- Нет? А от недостатка доверия? - спросила королева.
- Но что же мне было делать? - воскликнул Ла Моль. - Ведь у вашего величества мужчина, который проник к вам в моем костюме, и быть может, - кто знает? - под моим именем...
- Мужчина! - подхватила Маргарита, нежно сжимая руку несчастному влюбленному. - Мужчина!.. Вы очень скромны, господин де Ла Моль! Загляните в щелку, и вы увидите не одного, а двух мужчин.
Маргарита слегка отдернула бархатную, шитую золотом портьеру, и Ла Моль увидел Генриха, беседовавшего с человеком в вишневом плаще. Коконнас, проявлявший такой горячий интерес к делу, как будто оно касалось его самого, тоже заглянул в комнату и узнал де Муи. Оба друга были ошеломлены.
- Теперь, когда, я надеюсь, вы успокоились, - сказала Маргарита, - встаньте у входной двери и не впускайте никого, милый Ла Моль, даже если придется заплатить за это жизнью. Если кто-нибудь появится хотя бы на лестничной площадке, дайте нам знать.
Безвольный и покорный, как ребенок, Ла Моль вышел, переглядываясь с Коконнасом, и оба, так и не придя в себя от изумления, встали у закрытой двери.
- Де Муи! - воскликнул Коконнас.
- Генрих! - прошептал Ла Моль.
- Де Муи - в таком же вишневом плаще, с таким же белым пером, как у тебя, и так же размахивает рукой, как ты!
- Да, но.., если речь тут идет не о любви, то наверняка о каком-нибудь заговоре, - сказал Ла Моль.
- Ах, черт побери! Вот мы и влипли в политику, - проворчал Коконнас. - Хорошо еще, что в этом не замешана герцогиня Неверская!
А Маргарита вернулась в комнату и села рядом с двумя собеседниками; она отсутствовала не больше минуты и с толком воспользовалась этим временем: Жийона на страже у потайного хода и два дворянина на часах у главного входа обеспечивали полнейшую безопасность.
- Как вы думаете, нас могут подслушать? - спросил Генрих.
- Ваше величество, - отвечала Маргарита, - войлочная обивка и двойная обшивка стен делают эту комнату совершенно непроницаемой для слуха.
- Полагаюсь на вас, - с улыбкой ответил Генрих. С этими словами он повернулся к де Муи.
- Скажите, зачем вы здесь? - шепотом, как будто, несмотря на уверения Маргариты, опасения его не рассеялись, спросил король.
- Здесь? - переспросил де Муи.
- Да, здесь, в этой комнате, - повторил Генрих.
- Здесь он ни за чем, - вмешалась Маргарита, - это я его затащила сюда.
- Вы, значит, знали?..
- Я обо всем догадалась.
- Вот видите, де Муи, - оказывается, догадаться можно!
- Сегодня утром господин де Муи и герцог Франсуа встретились в комнате двух дворян герцога, - продолжала Маргарита.
- Вот видите, де Муи, все известно.
- Это верно, - ответил де Муи.
- Я был убежден, что герцог Алансонский завладеет вами, - сказал Генрих.
- Это ваша вина, государь. Почему вы так упорно отказывались от того, что я вам предлагал?
- Вы отказались?! - воскликнула Маргарита. - Так я и знала!
- Честное слово, и вы, сударыня, и вы, мой храбрый де Муи, смешите меня вашими негодующими восклицаниями, - покачав головой, ответил Генрих. - Посудите сами: ко мне приходит человек и предлагает трон, восстание, переворот, мне, мне, Генриху, королю, которого терпят только потому, что он покорно склонил голову, гугеноту, которого пощадили только при условии, что он будет разыгрывать католика! И после этого я должен был, по-вашему, согласиться на ваши предложения, сделанные у меня в комнате, не обитой войлоком и без двойной обшивки? Господь с вами! Вы или дети, или безумцы!