Спокойствие королевы, с одной стороны, и ужас, реявший над всеми остальными, составляли такой бьющий в глаза контраст, что г-жа де Сов, несмотря на всю свою робость, устремила на королеву вопросительный взгляд.
- Но ведь похоже на то, что там кого-то убивают! - вскричала она.
- Кого же там убивают, по-вашему?
- Короля Наваррского! Шум доносится из его покоев.
- Дура! - тихо сказала королева, губы которой, при всем ее самообладании, начали как-то странно дергаться, и забормотала молитву. - Этой дуре всюду мерещится ее король Наваррский!
- Боже мой! Боже мой! - произнесла г-жа де Сов, откидываясь на спинку кресла.
- Все кончено, все кончено! - сказала Екатерина. - Командир! - продолжала она, обращаясь к де Нансе. - Надеюсь, что если это был скандал во дворце, то завтра вы строго накажете виновных. Продолжайте чтение, Карлотта.
Екатерина снова откинулась на подушку с полнейшей невозмутимостью, которая, однако, очень походила на изнеможение, ибо присутствующие заметили крупные капли пота, выступившие у нее на лице.
Госпожа де Сов подчинилась этому повелению, но читали только ее глаза и губы. Мысль же ее, обратившаяся к другим предметам, говорила ей о страшной опасности, нависшей над дорогой ее сердцу головой. Через несколько минут этой внутренней борьбы между волнением и требованиями этикета г-жа де Сов почувствовала себя так скверно, что голос ее прервался, книга выскользнула у нее из рук, а сама она упала в обморок.
Внезапно послышался страшный грохот; тяжелый топот прокатился по коридору; раздались два выстрела, от которых задребезжали стекла, и Екатерина, изумленная столь затянувшейся борьбой, приподнялась на постели, прямая, бледная, с широко раскрытыми глазами, но когда командир охраны хотел выбежать в коридор, она остановила его.
- Пусть все остаются здесь, - приказала она, - я сама пойду узнаю, что происходит.
А происходило, или, вернее, уже произошло, вот что.
Утром де Муи получил от Ортона ключ от покоев Генриха. В полой части ключа он обнаружил свернутую трубочкой записку. Он вытащил ее с помощью булавки.
Это был пароль для входа в Лувр на ближайшую ночь.
Кроме того, Ортон на словах передал де Муи приглашение Генриха явиться к нему в Лувр в десять часов вечера.
В половине десятого де Муи надел кольчугу, испытать прочность которой ему уже не однажды предоставлялась возможность, натянул сверху шелковый камзол, пристегнул шпагу, засунул за пояс пистолеты и все это прикрыл знаменитым вишневым плащом, точь-в-точь таким же, как плащ Ла Моля.
Мы уже видели, что Генрих, прежде чем зайти к себе, счел нужным нанести визит Маргарите и, пройдя к ней по потайной лестнице, успел как раз вовремя втолкнуть Ла Моля в опочивальню Маргариты и предстать вместо него перед глазами короля в столовой. Это произошло в ту самую минуту, когда благодаря присланному Генрихом паролю, а главное - знаменитому вишневому плащу в пропускную калитку Лувра вошел де Муи.
Стараясь, как всегда, сколь возможно лучше подражать походке Ла Моля, молодой человек поднялся наверх, к королю Наваррскому. В передней он увидел Ортона, который ждал его.
- Господин де Муи! - сказал горец. - Король вышел из Лувра, но приказал мне провести вас к нему и сказать, чтобы вы его подождали. Если он очень запоздает, он предлагает вам, как вам известно, лечь на его кровати.
Де Муи вошел в спальню без дальнейших объяснений, так как все, что сказал ему Ортон, было лишь повторением того, что он уже сказал ему утром.
Чтобы не терять времени даром, де Муи взял перо и чернила и, подойдя к висевшей на стене превосходной карте Франции, стал высчитывать и вычерчивать перегоны между Парижем и По.
Но эта работа отняла всего четверть часа, и, закончив ее, де Муи не знал, чем себя занять.
Де Муи несколько раз прошелся по комнате, протер глаза, зевнул, сел, встал и снова сел. Наконец, воспользовавшись предложением Генриха и извиняя себя свободой в обращении, существовавшей в то время между государями и их дворянами, он положил на ночной столик пистолеты, поставил на него лампу, разлегся на стоявшей в глубине комнаты кровати с темной обивкой, положил у бедра обнаженную шпагу и, в полной уверенности, что его не застанут врасплох, так как в соседней комнате был слуга, заснул крепким сном; вскоре под балдахином стал перекатываться его храп. Де Муи храпел, как настоящий обитатель казармы, и в этом отношении мог поспорить с самим королем Наваррским.
А в это время семь человек с кинжалами за поясами и с обнаженными шпагами в руках молча крались по коридору, в который выходила дверца из покоев Екатерины и дверь из покоев Генриха.
Один из семерки шел впереди. Кроме обнаженной шпаги и большого, как охотничий нож, кинжала, два надежных пистолета были прикреплены к его поясу серебряными застежками. Это был Морвель.
Подойдя к двери Генриха, он остановился.
- Вы вполне уверены, что в коридоре часовых нет? - спросил он одного из семерки, видимо, лейтенанта этого маленького отряда.
- Ни одного нет на посту, - ответил лейтенант.
- Хорошо, - сказал Морвель, - теперь остается узнать, у себя ли тот, кто нам нужен.
- Но ведь это покои короля Наваррского, капитан, - возразил лейтенант, хватая за руку Морвеля, уже взявшегося за дверной молоток.
- А кто вам сказал, что это не его покои? - спросил Морвель.
Все переглянулись в глубоком изумлении, а лейтенант сделал шаг назад.
- Фью-ю-ю! - свистнул лейтенант. - Как? Арестовать кого-нибудь в такое время, да еще в Лувре, да еще в покоях короля Наваррского?
- А что вы скажете, - спросил Морвель, - когда узнаете, что тот, кого мы сейчас должны арестовать, и есть король Наваррский?
- Скажу, капитан, что дело это серьезное и что без приказа, подписанного рукой короля Карла Девятого - Читайте, - перебил Морвель и, вынув из-под камзола приказ, полученный от Екатерины, протянул его лейтенанту.
- Хорошо, - прочитав приказ, сказал лейтенант, - мне больше нечего вам сказать.
- И вы готовы выполнить этот приказ?
- Готов.
- А вы? - продолжал Морвель, обращаясь к остальным.
Те почтительно поклонились.
- В таком случае выслушайте меня, господа, - сказал Морвель. - Вот план действий: двое остаются у этой двери, двое станут у опочивальни и двое войдут туда со мной.
- А дальше? - спросил лейтенант.
- Слушайте внимательно: нам приказано воспрепятствовать арестованному звать на помощь, кричать, сопротивляться; за малейшее нарушение этого приказа виновника покарают смертью.
- Так, так! Ему, значит, предоставлена свобода действий! - сказал лейтенант тому, кто должен был вместе с ним идти за Морвелем к королю.
- Полная свобода, - подтвердил Морвель.
- Бедняга король Наваррский, - сказал один из солдат, - теперь ему не сдобровать. Видно, ток уж ему на роду написано.
- И на бумаге, - добавил Морвель, взяв у лейтенанта приказ Екатерины и засунув его за пазуху.
Морвель вставил в замочную скважину ключ, полученный от Екатерины, и, оставив двух молодых человек у входной двери, вошел с четырьмя другими в переднюю.
- Ага! - произнес он, услышав раскатистый храп спящего, слышный даже в передней. - Как видно, мы найдем здесь то, чего ищем.
Но тут Ортон, полагая, что это вернулся его господин, тотчас вышел ему навстречу и столкнулся с пятью вооруженными людьми, уже вошедшими в первую комнату.
Увидав зловещее лицо Морвеля, по прозвищу Истребитель короля, верный слуга отступил и загородил собою дверь в другую комнату.
- Кто вы такой? - спросил Ортон. - Что вам нужно?
- Именем короля: где твой господин? - ответил Морвель.
- Мой господин?
- Да, король Наваррский?
- Короля Наваррского нет дома, - сказал Ортон, еще настойчивее загораживая дверь, - значит, вам незачем и входить.
- Отговорки! Враки! - сказал Морвель. - Ну-ка отойди!
Беарнцы вообще упрямы, и этот, не струсив, заворчал, как ворчат собаки у него в горах.
- Не войдете! Короля здесь нет, - объявил Ортон и вцепился в дверь.
Морвель подал знак; все четверо набросились на упрямца и стали отрывать его от дверной рамы, за которую он ухватился; он открыл было рот, чтобы крикнуть, но Морвель зажал ему рот рукой.
Ортон укусил убийцу, тот с глухим стоном отдернул руку и ударил слугу по голове эфесом шпаги. Ортон зашатался и крикнул:
- К оружию! К оружию!
Голос его прервался, он упал и потерял сознание.
Убийцы перешагнули через его тело, двое остались у двери, а двое других, предводительствуемые Морвелем, вошли в спальню.
При свете лампы, горевшей на ночном столике, они увидели кровать. Полог был задернут.
- Ого! А ведь он как будто перестал храпеть, - заметил лейтенант.
- Ну, вперед! - приказал Морвель.
При звуке его голоса из-за полога раздался хриплый крик, похожий скорее на рычанье льва, чем на голос человека, полог стремительно распахнулся, и показался мужчина в кольчуге и шлеме, покрывавшем голову до самых глаз, - он сидел на кровати, держа в руке по пистолету и положив на колени шпагу.
Едва Морвель увидел это лицо и узнал де Муи, как почувствовал, что волосы у него на голове шевелятся и встают дыбом; он страшно побледнел, рот его наполнился слюной, и он попятился, как будто перед ним было привидение.
Сидевшая фигура внезапно встала и шагнула вперед на столько же, на сколько отступил Морвель, - таким образом, тот, кому грозили смертью, казалось, наступал, а тот, кто грозил смертью, казалось, бежал.
- Ага, злодей! - глухим голосом произнес де Муи. - Ты пришел убить и меня, как убил моего отца?!
Двое стражников, вошедших в спальню короля вместе с Морвелем, услышали эти грозные слова, и одновременно с этими словами дуло пистолета поднялось на уровень лба Морвеля. Морвель упал на колени в то самое мгновение, когда де Муи нажал на спуск; раздался выстрел, и один из стражников, стоявший за спиной Морвеля и, таким образом, лишившийся заслона, упал, получив пулю в сердце. Морвель сейчас же ответил выстрелом, но пуля расплющилась о кольчугу де Муи.
Де Муи, мгновенно измерив глазами расстояние, весь собрался для прыжка, одним махом своей большой шпаги раскроил череп другому стражнику, повернулся к Морвелю, и они скрестили шпаги.