- Вы ведь хороший химик, не так ли?
- Государь...
- И вы знаете то, что знают лучшие врачи?
- Ваше величество, вы преувеличиваете.
- Так говорила мне матушка. А кроме того, я доверяю вам и предпочитаю посоветоваться с вами, чем с кем-либо еще. Так вот, - продолжал он, указывая на труп животного, - посмотрите, прошу вас, что там такое между зубами собаки, и скажите, отчего она издохла.
В то время как Рене со свечой в руке нагнулся до земли не столько для того, чтобы исполнить приказание короля, сколько для того, чтобы скрыть свое волнение. Карл стоял, не спуская с этого человека глаз, и ждал с вполне понятным нетерпением его слова, которое должно было стать либо его смертным приговором, либо залогом его выздоровления.
Рене вынул из кармана нечто вроде скальпеля, раскрыл его и кончиком отделил от десен борзой приставшие к ним кусочки бумаги; затем он долго и внимательно разглядывал желчь и кровь, сочившиеся из каждой ранки.
- Государь! - с трепетом сказал он. - Симптомы весьма печальные.
Карл почувствовал, как холодная струя пробежала по его жилам и залила сердце.
- Да, - сказал он. - Собака была отравлена, не так ли?
- Боюсь, что так, государь.
- А каким ядом?
- Думаю, что минеральным.
- Можете ли вы точно установить, что она была отравлена?
- Да, конечно, вскрыв и исследовав желудок.
- Вскройте! Я хочу, чтоб у меня не осталось никаких сомнений.
- Надо будет позвать кого-нибудь помочь мне.
- Я вам помогу, - сказал Карл.
- Вы, государь?
- Да, я. А если она отравлена, какие симптомы мы обнаружим?
- Красноту и травовидное поражение оболочки желудка.
- Что ж, приступим! - сказал Карл.
Рене одним ударом скальпеля вскрыл грудь борзой и обеими руками с силой раздвинул ее стенки, а Карл, опустившись на одно колено, светил ему судорожно стиснутой, дрожащей рукой.
- Смотрите, государь, - сказал Рене, - смотрите: вот явные следы отравления. Вот именно такая краснота, о которой я говорил вам, а что касается прожилок, похожих на разросшийся корень растения, то их-то я и назвал травовидным поражением. Я здесь нашел все, что искал.
- Значит, собака отравлена?
- Да, государь.
- Минеральным ядом?
- По всей вероятности.
- А что ощущал бы человек, нечаянно проглотивший этот яд?
- Сильную головную боль, такое жжение внутри, точно он проглотил горячие угли, боли во внутренностях, тошноту.
- И жажду? - спросил Карл.
- Неутолимую, - ответил Рене.
- Все так, все так! - прошептал король.
- Государь! Я тщетно ищу цель всех этих вопросов.
- А зачем вам ее искать? Вам нет нужды знать ее. Отвечайте на мои вопросы, вот и все.
- Спрашивайте, ваше величество.
- Какое противоядие прописывают человеку, проглотившему то же вещество, что и моя собака? Рене с минуту подумал.
- Есть несколько минеральных ядов, - ответил он, - но, прежде чем ответить, я хотел бы знать, о каком яде идет речь. Ваше величество! Вы имеете представление о том, каким способом была отравлена собака?
- Да, - сказал Карл, - она съела страницу из одной книги.
- Страницу из книги?
- Да.
- Ваше величество! А эта книга у вас?
- Вот она, - сказал Карл, беря книгу об охоте с полки, на которую он ее поставил, и показывая ее Рене.
Рене сделал жест изумления, и это не ускользнуло от короля.
- Она съела страницу из этой книги? - пролепетал Рене.
- Из этой самой.
Карл указал место, откуда была вырвана страница.
- Позвольте мне, государь, вырвать еще одну страницу!
- Рвите.
Рене вырвал страницу и поднес ее к свече. Бумага вспыхнула, и по комнате распространился сильный запах чеснока.
- Книга была отравлена микстурой мышьяка, - сказал он.
- Вы уверены?
- Как если бы ее обрабатывал я сам.
- А противоядие?..
Рене отрицательно покачал головой.
- Как? - хриплым голосом спросил Карл. - Вы не знаете никакого средства?
- Самое лучшее и самое действенное - это яичные белки, взбитые с молоком. Но...
- Но.., что?
- Но надо было прописать это лекарство сейчас же, а иначе...
- А иначе?..
- Государь! Это страшный яд, - еще рае повторил Рене.
- Однако он убивает не сразу, - заметил Карл.
- Да, но убивает наверняка. Неважно, сколько времени пройдет до смерти. Иногда в этом даже есть свой расчет.
Карл оперся на мраморный стол.
- А теперь вот что, - сказал он, кладя руку на плечо Рене, - вам ведь знакома эта книга?
- Мне, государь? - бледнея, переспросил Рене.
- Да, вам. При взгляде на нее вы сами себя выдали.
- Государь! Клянусь вам...
- Рене, - перебил Карл, - выслушайте меня: вы отравили перчатками королеву Наваррскую; вы отравили дымом лампы принца Порсиана; вы пытались отравить душистым яблоком принца Конде. Рене, я прикажу содрать у вас мясо с костей по кусочкам раскаленными щипцами, если вы не скажете, кому принадлежит эта книга.
Флорентиец увидел, что с гневом Карла IX шутить нельзя, и решил взять смелостью.
- А если я скажу правду, государь, кто мне поручится, что я не буду наказан еще мучительнее, чем если я вам не отвечу?
- Я.
- Вы дадите мне ваше королевское слово?
- Честное слово дворянина, вы сохраните себе жизнь, - сказал король.
- В таком случае книга принадлежит мне, - объявил флорентиец.
- Вам? - воскликнул Карл, отступая и глядя на отравителя страшными глазами.
- Да, мне.
- А как же она ушла из ваших рук?
- Ее взяла у меня ее величество королева-мать.
- Королева-мать! - воскликнул Карл.
- Да.
- Ас какой целью?
- Думаю, что с целью отнести ее королю Наваррскому, который просил у герцога Алансонского такого рода книгу, чтобы изучить соколиную охоту.
- А! Так, так! - воскликнул Карл. - Мне все понятно! В самом деле, книга была у Анрио. От судьбы я не ушел!
В эту минуту у Карла начался снова сильный, сухой кашель, который вызвал боль во внутренностях. Карл глухо вскрикнул раза три и упал в кресло.
- Что с вами, государь? - испуганно спросил Рене.
- Ничего, - ответил Карл. - Просто хочется пить. Дайте мне воды.
Рене налил стакан воды и дрожащей рукой подал Карлу - тот выпил ее залпом.
- А теперь, - сказал король, беря перо и обмакивая его в чернила, - пишите ла этой книге.
- Что я должен писать? - спросил Рене.
- То, что я сейчас вам продиктую: "Это руководство по соколиной охоте дано мною королеве-матери, Екатерине Медичи".
Рене взял перо и написал.
- А теперь подпишитесь. Флорентиец подписался.
- Вы обещали сохранить мне жизнь, - напомнил парфюмер.
- Да, и я сдержу свое слово.
- А королева-мать? - спросил Рене.
- А вот это меня Не касается, - ответил Карл. - Если на вас нападут, защищайтесь сами.
- Государь! Смогу ли я уехать из Франции, если увижу, что моей жизни грозит опасность?
- Я отвечу вам на это через две недели.
- Но до тех пор...
Карл сдвинул брови и приложил палец к бледным губам.
- О, будьте покойны, государь!
Вне себя от счастья, что так дешево отделался, флорентиец поклонился и вышел.
Тотчас же в дверях своей комнаты показалась кормилица.
- Что с тобой, мой Шарло? - спросила она.
- Кормилица! Я походил по росе, и от этого мне стало плохо.
- Правда, ты очень побледнел.
- Это оттого, что я очень ослабел. Дай мне руку, кормилица, и доведи до кровати.
Кормилица подбежала к нему; Карл оперся на нее и добрался до своей опочивальни.
- Теперь я сам лягу, - сказал Карл.
- А если придет мэтр Амбруаз Паре?
- Скажи ему, что мне стало лучше и что он мне больше не нужен.
- А что тебе дать сейчас?
- Да самое простое лекарство, - ответил Карл, - яичные белки, взбитые с молоком. Кстати, кормилица, - продолжал он, - бедный Актеон издох. Завтра утром надо будет похоронить его где-нибудь в Луврском саду. Это был один из моих лучших друзей... Я поставлю ему памятник.., если успею. Глава 4 ВЕНСЕННСКИИ ЛЕС
По приказу Карла IX Генрих в тот же вечер был препровожден в Венсеннский лес. Так называли в те времена знаменитый замок, от которого теперь остались лишь развалины, но этого колоссального фрагмента вполне достаточно, чтобы дать представление о его былом величии.
Путешествие совершалось в носилках. По обеим сторонам шагали четверо стражников. Де Нансе, имея при себе королевский приказ, открывавший Генриху двери темницы-убежища, шагал впереди.
Перед потайным ходом в донжон <Отдельно стоящая главная башня замка, служившая последним убежищем его защитников.> кортеж остановился. Де Нансе спешился, открыл запертые на замок носилки и почтительно предложил королю сойти.
Генрих повиновался без единого слова. Любое жилище казалось ему надежнее, чем Лувр: десять дверей, закрываясь за ним, в то же время укрывали его от Екатерины Медичи.
Августейший узник прошел по подъемному мосту, охраняемому двумя солдатами, прошел в три двери нижней части донжона и в три двери нижней части лестницы, затем, предшествуемый де Нансе, поднялся на один этаж. Тут командир охраны, видя, что Генрих собирается подняться выше, сказал:
- Ваше величество! Остановитесь здесь.
- Ага! - останавливаясь, сказал Генрих. - По-видимому, меня удостаивают второго этажа.
- Государь! - сказал де Нансе. - С вами обращаются как с венценосной особой.
"Черт их возьми! - подумал Генрих. - Два-три этажа выше нисколько меня не унизили бы. Тут слишком хорошо: это может вызвать подозрения".
- Ваше величество! Не угодно ли вам последовать за мной? - спросил де Нансе.
- Господи Иисусе! - воскликнул король Наваррский. - Вы прекрасно знаете, сударь, речь здесь идет отнюдь не о том, что мне угодно и чего мне не угодно, а о том, что приказывает мой брат Карл. Есть приказ - следовать за вами?
- Да, государь.
- В таком случае я следую за вами.
Они пошли по длинному проходу вроде коридора, выходившему в довольно просторный зал с темными стенами, который имел крайне мрачный вид.
Генрих беспокойно огляделся вокруг.
- Где мы? - спросил он.
- Мы проходим по допросной палате, ваше величество.
- А-а! - произнес король и принялся разглядывать зал еще внимательнее.
В этом помещении было всего понемногу: кувшины и станки для пытки водой, клинья и молоты для пыток сапогами; кроме того, почти весь зал опоясывали каменные сиденья для несчастных, ожидавших пытки, а над сиденьями, на уровне сидений и у изножия сидений были вделаны в стены железные кольца, но вделаны не симметрично, а так, как того требовал тот или иной род пытки. Сама близость этих колец к сиденьям достаточно ясно указывала, что они здесь для того, чтобы привязывать к ним части тела тех, кто будет занимать эти места.