Для обсуждаемой темы интерес представляет попытка дословного перевода на английский язык тех русских слов, которые обозначают фундаментальные концепты, отражающие национальную картину мира русского человека. Именно перевод, попытка интерпретации базового культурного концепта, выраженного словом, средствами другого языка, позволяет составить представление о степени национальной маркированности этого концепта.
Не претендуя на интерпретацию некоторых концептов французского языка на русском языке, фразеологический словарь французского языка под редакцией Рецкера [], представляет нам попытку «перевода» французских ФЕ на русский. Очевидно, что речь тут идет не собственно о «переводе» в буквальном смысле слова, но в стремлении адекватно передать «значение» французских ФЕ в русском эквиваленте.
В условиях реального общения для реализации коммуникативного акта недостаточно лишь одной языковой компетенции. Чтобы адекватно понимать коммуникативную информацию, необходимо владеть также коммуникативной компетенцией (далее кк).
«Под кк понимается совокупность социальных, национально-культурных правил, оценок и ценностей, которые определяют как приемлемую форму, так и допустимое содержание в речи на изучаемом языке» [].
Неотъемлемой частью кк являются фонологические знания, которые входят в знание языковых единиц, составляя национально-культурную семантику этих единиц, именно эти фоновые знания определяют выбор языковых средств при общении.
Особенно важна кк в процессе межъязыковой/межкультурной коммуникации. Полноценное двустороннее общение между представителями разных языков может состояться только в том случае, если кк одного в определенных рамках соответствует кк другого. Даже самые обычные слова в сопоставимых языках по-разному отображают объективную действительность. Это создает определенные трудности при межъязыковой коммуникации.
Еще большей коммуникативной значимостью обладают фразеологические единицы с национально-культурными компонентами. В силу своей большой семантической емкости и экспрессивности ФЕ создает значительно больший объем страноведческой информации, чем содержат ее отдельные слова. Нельзя сказать, что человек овладел иностранным языком, если он не владеет определенным объемом фразеологии, если он не использует в своей речи ФЕ. Речь, лишенная фразеологизмов, кажется бедной, необразной, не выходит за рамки буквализма. Настоящее проникновение в атмосферу другого языка начинается с умения воспринимать и использовать идиоматическую образность.
«Умение правильно понимать и использовать ФЕ в речи повышает общую языковую культуру, совершенствует технику перевода и, наконец, расширяет страноведческие представления изучающих иностранный язык о культуре»[ ].
Анализ ФЕ с культурным компонентом значения на коммуникативном уровне позволяет установить определенную зависимость между структурно-семантической эквивалентностью соответствующих ФЕ в сопоставимых языках и их коммуникативной значимостью.
Изложим некоторые суждения современных лингвистов о коммуникативной значимости ФЕ.
Самой низкой коммуникативной значимостью обладают, по мнению А.В.Вернера [18; 562-564], те ФЕ, структурно-семантическая эквивалентность которых совпадает:
lagrima de cocordilo – крокодиловыслезыисп.;
fromheadtoheels– с головы до пят англ..
В эту группу можно отнести интернациональные ФЕ, многие ФЕ с компонентом-названием части тела, или предмета одежды:
the apple of discord – яблокораздораангл.;
pasar el Rubicon – перейтиРубиконисп.
Самой высокой коммуникативной значимостью обладают ФЕ, структурно-семантическая эквивалентность которых в сопоставляемых языках не совпадает. К ним относятся ФЕ с компонентами-топонимами, именами исторических личностей, именами святых. Фразеологизмы этого уровня представляют большую трудность для понимания устаревшей и письменной речи носителей языка, в которой используются литературные аналоги, намеки на исторические события, пародии, иносказания и т.п. отсюда становится ясной необходимость включения в преподавание иностранных языков лингвострановедческого аспекта.
Лингвострановедение обеспечивает решение многих вопросов, связанных с межъязыковой компетенцией, в частности, понимание и усвоение национально-культурной информации, которую несет ФЕ. Через лингвострановедение изучающие иностранный язык овладевают не только национально-культурной семантикой языковых единиц, но и национально-культурными правилами построения высказываний, нормами речевого поведения. Только знание экстралингвистических факторов, лежащих в основе образа ФЕ, позволит понять глубинную информацию высказывания, что, в свою очередь, обеспечит полноценное общение между представителями двух иноязычных культур. Усвоение внеязыковой информации через фразеологию с национально-культурным компонентом семантики, повышает уровень кк изучающего иностранный язык и помогает избежать недопонимания и ошибок при общении с носителями языка и в первую очередь обеспечивает рецепцию, понимание, являющееся основой культурной и языковой коммуникации.
ФЕ с компонентами-числительными, вероятно, можно отнести к таким речевым образованиям, которые имеют национальную специфику выражения и восприятия картины мира. Рассмотрим ФЕ французского языка, включающие в качестве компонента, числительные от 1 до 10.
Прежде всего, попробуем понять, что такое «число» как знак определенной системы или систем.
Изучением чисел как знаков системы занимается целый ряд наук, прежде всего – это математика, семиотика, психолингвистика, лингвистика.
2. Лингвокультурогический аспект интерпретации ФЕ с опорным словом – числительным
2.1 Число – предмет научного исследования
фразеологизм французский символика числительное
С самого начала следует заметить, что число не есть счет, но число есть результат счета, при конструктивном понимании числа, и счет есть путь к концепту «Число», при платоническом понимании числа, как объективно существующей сущности, − это концепт «число», который, естественно, связывается с понятием натурального ряда чисел.
Философский словарь А. Лаланда в статье «число» (nombre) отмечает, что последовательность чисел, натуральный ряд чисел, часто смешивается с самим понятием числа, чего не следует делать, и дает важное примечание: « Идея числа предполагает … трансформацию последовательности (время) в сумму (пространство). Это последнее условие, по-видимому, самое важное, так как если мы ограничиваемся последовательностью, то имеем дело лишь с рядом или множеством, но ещё не с числом. Этим опровергается различие, которое Кант пытался установить между геометрией, наукой о пространстве, и арифметикой, наукой о времени, поскольку образование идеи числа требует, в качестве своего условия, формы сосуществования и одновременности» (Lalande) [Цит. По ]
Хотя, таким образом, концепт «числа» отличен от концепта «последовательности», и от концепта «сосуществования» (в пространстве), т.е. счета, тем не менее, даже в самых абстрактных определениях понятия «число» в современных работах по основаниям математики, в сущности, оба эти сопутствующие концепта сохраняются в чистом виде, причина этого заключается в конструктивном характере самой математики. Во всяком случае, способ выражения чисел в математике часто, если не всегда, является конструктивным: знаком числа выступает не что иное, как изображение способа получения этого числа. Например, знак дроби ¾ означает, в сущности, «число 3, разделенное на число 4», где 3 и 4 – знаки соответствующих чисел, а косая или горизонтальная черта – знак деления.
Обратимся теперь к некоторым более абстрактным определениям числа. Дж. Литлвуд отмечает, что имеется возможность определить действительные числа так называемыми сечениями Дедекинда. Для лингвиста не так важны детали этого определения, которые мы опускаем, как его существо. «В определении дедекиндова сечения, – пишет Литлвуд, – все рациональные числа распределяются на два класса, Lи R(от left– левый, right– правый), причем каждое число из Lрасположено левее (т.е. оно меньше) каждого числа из R… совокупность всевозможных сечений в множестве рациональных чисел представляет собой множество элементов, обладающих теми свойствами, которые мы хотели бы придать континууму «действительных чисел», и последние становятся надлежащим образом обоснованными … представляется естественным (и даже неизбежным) определить действительное число как класс L(можно было бы, конечно, определить его и как класс R)»[ ].
И, наконец, самое интересное для лингвиста: что же, по существу, означает «сечение», Schnitt? «Для самого Дедекинда Schnittбыл актом разрезания, а не тем, что «отрезалось», он «постулирует», что «действительное число» осуществляет разрезание, но не может с этим полностью примириться … Между прочим, с чисто лингвистической точки зрения, – продолжает Литлвуд, – снова Schnittи sectionозначают и акт разрезания, и то, что оказывается отрезанным. Это тот случай, когда неверное лингвистическое толкование могло бы означать научныqпрогресс». В общем случае языковые обозначения процессов (и это отмечает лингвистика) с течением времени, а иногда и сразу же, оказываются обозначениями результатов процессов. Дедекиндово сечение, определяя операцию разрезания, – а это по существу акт счета, хотя и усложненный, – определяет тем самым и результат этой операции – число.
5 – это число пальцев человеческой руки, число частей света на Земле. Но 5 есть и число букв в слове число или в слове буква, или в слове слово; 5 есть число различных правильных многогранников, число лепестков в цветке герани или лютика… Таким образом, уже из этих примеров ясно, что число 5 отражает какие-то реальные свойства вещей действительного, материального, т.е. независимо от нашего сознания существующего мира… Что общего есть между собранием букв в слове буква и собранием их в слове число. Нетрудно увидеть, подписав эти слова друг под другом, что каждой букве верхнего собрания можно поставить в соответствие букву нижнего. 5 – это общее свойство всех множеств, равномощных множеству пальцев человеческой руки». С.А. Яновская излагает счет даяков с острова Борнео, описанный Леви-Брюлем. Дело шло о подсчете суммы штрафа, который селения должны были уплатить. Посланец разложил на столе клочки бумаги, служившие своего рода фишками, и сосчитал их, пользуясь пальцами рук для счета до 10, затем он положил на стол ногу, считая на ней каждый палец и указывая одновременно на клочок бумаги, соответствующий названию селения с именем его вождя, с числом воинов и суммой штрафа. К концу своего списка перед ним было 45 клочков бумаги, разложенных на столе. «Равенство чисел можно установить, не зная самих этих чисел». Если все места в театре были заняты, то зрителей было столько, сколько мест (при этом число мест неизвестно).