На другой стороне стоят исторические науки о культуре. У нас нет единого термина, аналогичного термину "природа", который мог бы охарактеризовать эти науки как со стороны их предмета, так и со стороны их метода. Мы должны поэтому остановиться на двух выражениях, соответствующих обоим значениям слова "природа". Как науки о культуре, названные науки изучают объекты, отнесенные ко всеобщим культурным ценностям; как исторические науки они изображают их единичное развитие в его особенности и индивидуальности; при этом то обстоятельство, что объекты их суть процессы культуры, дает их историческому методу в то же время и принцип образования понятий, ибо существенно для них только то, что в своей индивидуальной особенности имеет значение для
доминирующей культурной ценности. Поэтому, индивидуализируя, они выбирают из действительности в качестве "культуры" нечто совсем другое, чем естественные науки, рассматривающие генерализирующим образом ту же действительность как "природу". Ибо значение культурных процессов покоится в большинстве случаев именно на их своеобразии и особенности, отличающей их от других процессов, тогда как, наоборот, то, что у них есть общего с другими процессами, т.е. то, что составляет их естественнонаучную сущность, несущественно для исторических наук о культуре.
Риккерт Г.
Науки о природе и науки о культуре. // Культурология. XX век. Антология. М., 1995. С. 69 - 71, 73 - 74, 75, 82 - 83, 90-91.
Проверьте себя!
1. Каково определение культуры по Г. Риккерту?
2. В чем он видит различение между науками о природе и науками о культуре, или между естественными и "неестественно-научными " дисциплинами ?
3. Каков критерий классификации таких наук, как география и этнография?
4. Что такое ценность? Почему ценности являются критериями наук о культуре?
5. Где заложены ценности?
6. Как классифицируются ценности?
7. Каково, на взгляд, Риккерта, место техники?
Эрн Владимир Францевич (1882—1917) — религиозный мыслитель, историк философии. Закончил историко-филологический факультет Московского университета, впоследствии работал там же профессором.
Большое влияние на него оказали лекции С. Н. Трубецкого, которого он и считал своим учителем, а также тесное общение с П. Флоренским, С. Н. Булгаковым, А. Белым, Вяч. Ивановым. Не случайно, занимаясь типологией мировых культур и цивилизаций, он опирался на метод сравнительного изучения культурной семантики России и Запада. Культуры Запада и России, как полагает Эрн, имеют противоположные ценностно-смысловые доминанты: "рацио " и "логос ". Культурное назначение России состоит в органическом единении с Европой и укрощении "зверя " германского духа, воплощавшего идею "катастрофического прогресса ". В данном извлечении мы обнаруживаем полемику В. Эрна с отечественными неокантианцами — мыслителями, объединившимися вокруг журнала "Логос " (С. Гессен, Ф. Степун и др.). Это течение представляет, по мнению Эрна, логический апогей западноевропейского рационализма, выступающего как "антикультурное на-
чало ", так как рационализм механистичен, схематичен и приводит, как говорит Эрн, к "меонизму ", т. е. отрицанию сущего как живого бытия, к абсолютизации абсолютного линейного прогресса, в основе которого лежит прогресс технический.
... Разница между мной и С.Франком не в том, что С.Франк сторонник культуры, а я представитель варварства, а в том, что мы разно понимаем культуру: С. Франк в духе Риккерта, Виндельбанда и прочих "культурных" философов Запада утверждает культуру как отвлеченное начало. Понимая ее статически, он считает возможным проецировать культурные ценности в некую область, "идеже несть печали и воздыхания". В этой меонической среде выявляется определенная надвременная цена каждой культурной ценности. Говоря грубо, Кант, попав в этот умопостигаемый музей культурных ценностей, оценен С. Франком в определенную цифру: напр., в 2000. Если Эрн, забыв совсем о существовании культурного музея, подходя к Канту "как к живому лицу, оценивает его философски ниже 2-х тысяч, С. Франк, один из хранителей музея, приходит в ужас и называет Эрна уже не философом, а ... националистом.
Эта гербаризация живых цветов культуры для меня абсолютно неприемлема, ибо в таком Музее носится трупный запах. Тут так безнадежно, что живому человеку дышать нечем. Я бы сказал: тут засушенный Аполлон и нет животворного Диониса. Не будучи в состоянии развить своих мыслей, я только укажу на Вяч. Иванова, ... который в наши дни развил динамическое понимание культуры как явления, находящегося в синтетической зависимости от творческой стихии жизни, Вяч. Иванов дает четкую формулу: "всякая культура по отношению к стихии /жизни/ есть модус по отношению к субстанции".... он тонко высмеивает тех, кто думает, "что культура — рассадник духовных овощей, уравненные грядки прозаических огородов, и все ручное и регулярное, и зарегистрированное, и целесообразное на своем отведенном, на огороженном месте, полный реестр так называемых объективных ценностей и столь же полный инвентарь их наличных объективаций; в общем скорее дрессура, чем культура, — хотя уже и самое имя "культура" достаточно сухо и школьно и по-немецки практично и безвкусно, потому что отрицает все самопроизвольное и богоданное и утверждает лишь саженое, посеянное, холеное, подстриженное, выращенное и привитое".
... Для того чтобы ценности культуры могли быть вечными, необходимо, чтобы среда их выявления и воплощения была сверх-
232 эмпирична, т.е. вневременна. Я и задаю вопрос С.Франку: как он понимает эту среду, это метафизическое "где" и "в чем" культуры, — меонически или онтологически. ... Культура такое же "междупсихическое" явление, как и власть.... А между тем онтологический ответ на заданный мною вопрос может быть только один: метафизическое "где" и "в чем" культуры есть душа мира, т.е. явление культуры не бессубъективно. Все достижения культуры вечно живы в живом космическом лоне природы сотворенной творящей. Не признавая природы как Сущего, С. Франку остается на мой вопрос ответить меонически. Но меоническая точка зрения мыслима лишь как трансцендентальная, т.е. как кантовская и кантианская...
... Я не привык играть словами. Слово "вечный", т.е. абсолютный, я никогда не отнесу к ценностям культуры.
Вечна и абсолютна ценность не культуры, а жизни, творящей культуру. Культура ценна постольку, поскольку она созидается Жизнью, ищущей и становящейся. Культура — полный чудес сателлит жизни, подобный Луне, живущей лишь Солнцем. Для С. Франка культура — идол, для меня — икона, и я счел бы себя истинным культуропоклонником, если б не почитал того, что иконой культуры лишь знаменуется, что безмерно больше культуры,— без чего культура превращается в бездушный мертвящий фетиш.
И уж если говорить о дерзостном попирании, то я скажу, что музейное понимание культуры как отвлеченного начала, искусственно измышленное кантианством и поддерживаемое С. Франком, есть самое радикальное отрицание культуры, какое только возможно. Этот утонченный вандализм гораздо страшнее всех изуверств над культурой, пережитых миром в эпоху нашествия варваров.
Варвары с стихийной дикостью убивали тело культуры, но сами, зачав, породили из себя богатейшую и глубочайшую культуру средних веков.
Кантианство, с трансцендентальной готовностью строя музеи-гробницы для тела культуры и составляя каталоги ценностей, посягает на душу культуры, ибо принципиально, безжалостно рвет связи между культурой и творящими недрами космической жизни.
Эрн В. Ф. Борьба за Логос. Культурное непонимание // Сочинения. М., 1991. С.124—126.
Проверьте себя!
1. В чем суть полемики В. Эрна и С. Франка?
2. Сравните точки зрения на культуру В. Эрна и Г. Риккерта.
3. Каково, по Эрну, соотношение жизни и культуры?
233
Хейзинга (Huizinga) Йохан (1872—1945) — нидерландский ученый, историк, теоретик культуры. Профессор кафедры всеобщей истории в Гронингенском и затем в Лейденском университетах. Его работы отличает оригинальное и глубокое понимание культуры, которого он достиг благодаря морфологичекому анализу. Его главный труд — "Осень средневековья " (1919), где он провел блестящий анализ средневековой культуры, обратившись к социальной психологии и исследуя ментальные структуры. Другая известная его работа — "Человек играющий " (1939), фрагменты которой приведены ниже, где Хейзинга синтезирует игровую концепцию культуры. Игра, по его мнению, занимает особое место в процессах развития культуры. Он подчеркивает, что ее роль — основополагающая в человеческом общежитии, прежде всего потому, что она, во-первых, является глубинным, естественным состоянием элементов жизненного мира людей. Игра старше культуры (не человек ее придумал). А, во-вторых, всякая игра строится по правилам, которые ее участники должны добровольно соблюдать. Игра принципиально антиавторитарна (обратите внимание на то, как подчеркивает Хейзинга ее отличие от пропаганды).