Таким образом, нам не остается ничего иного, как сформулировать определение дробной ценной бумаги на основе законодательных догм, получивших свое воплощение в абз. 1 и 2 п. 3 ст. 25 ФЗ "Об акционерных обществах": дробная ценная бумага - часть ценной бумаги, предоставляющая ее владельцу такие же права, что и целая ценная бумага, в объеме, соответствующем той части целой ценной бумаги, которую она составляет.
Квалификация дробной ценной бумаги в качестве части ценной бумаги заставляет в первую очередь предположить, что дробная ценная бумага - это не что иное, как доля в праве собственности на целую ценную бумагу. В этой мысли также укрепляет наличие у дробных ценных бумаг такого свойства (легально закрепленного в абз. 4 п. 3 ст. 25 ФЗ "Об акционерных обществах"), как способность их к автоматическому слиянию друг с другом при попадании в собственность одного лица (данное свойство является одним из наиболее характерных признаков доли в праве собственности, отличающих ее от иных объектов гражданских прав).
Однако, вышеуказанное предположение может быть верным лишь в том случае, если все дробные ценные бумаги в совокупности составят целую ценную бумагу (или, по крайней мере, целое количество ценных бумаг). Увы, это далеко не так. ФЗ "Об акционерных обществах" прямо говорит о том, что общее количество размещенных обществом акций может выражаться дробным числом (абз. 3 п. 3 ст. 25). ФЗ "Об инвестиционных фондах" требования о том, чтобы общее число выпущенных паев было целым, не содержит; данное обстоятельство вкупе с нормой о том, что количество принадлежащих одному владельцу паев может быть дробным, не оставляет нам ничего иного, как признать то же самое допустимым и в отношении общего количества паев ПИФа.
Таким образом, дробная ценная бумага никак не может рассматриваться в качестве доли в праве собственности на целую бумагу. Это подтверждается также рядом иных обстоятельств.
Во-первых, одной из причин возникновения института дробных ценных бумаг явилось стремление избежать конструкции общей долевой собственности на ценные бумаги в тех ситуациях, когда приобретение целого их количества было невозможным (см. абз. 1 п. 3 ст. 25 ФЗ "Об акционерных обществах").
Во-вторых, действующее законодательство о ценных бумагах прямо допускает нахождение акций и инвестиционных паев в общей долевой собственности[81] и при этом нигде не дает ни малейшего повода к отождествлению общей долевой собственности на ценные бумаги и дробных ценных бумаг.
В-третьих, общая собственность означает, что ценная бумага находится в собственности нескольких лиц (п. 1 ст. 244 ГК РФ); в нормах же законодательства, посвященных дробным ценным бумагам, напротив, всячески подчеркивается, что дробная ценная бумага имеет одного собственника ("количество инвестиционных паев, принадлежащих одному владельцу, может выражаться дробным числом" - абз. 2 п. 3 ст. 14 ФЗ "Об инвестиционных фондах"; "дробная акция предоставляет акционеру - ее владельцу..." - абз. 2 п. 3 ст. 25 ФЗ "Об акционерных обществах").
Как в обыденном, так и в философском смысле часть рассматривается как "доля, отдельная единица, на которые подразделяется целое"[82]. Из этого следует, что: 1) существование части обусловлено существованием целого; 2) существование части возможно лишь одновременно с существованием целого; 3) существование части возможно исключительно в рамках этого целого (т.е. существовать самостоятельно - вне целого - часть не может); 4) субстратом части является субстрат целого; 5) совокупность всех частей составляет целое.
Следует иметь в виду, что предметом нашего анализа являются не просто целое и часть как объекты в общефилософском понимании, а целая и дробная ценные бумаги как объекты гражданских прав. Соотношение же целого и части в рамках теории объектов гражданских прав имеет определенную специфику.
Дело в том, что объектом гражданских прав выступает не любой объект в философском смысле, а лишь такой, который является "благом (ценностью), характеризуемым признаками дискретности, юридической привязки и системности, по поводу которого складываются общественные отношения как предмет гражданского права, а также устанавливаются правовые связи в ходе урегулирования данных отношений"[83].
Указанные свойства и признаки объекта гражданских прав (ценность, юридическая привязка[84]) не позволяют рассматривать часть и целое как одновременно существующие самостоятельные объекты гражданских прав: дело в том, что, как уже указывалось выше, часть и целое имеют в своей основе один и тот же субстрат, и одновременное их существование в качестве объектов гражданских прав неизбежно привело бы к парадоксальной и, безусловно, противоречивой ситуации, когда одна и та же субстанция (материальная, если речь идет о вещах, либо идеальная, если мы говорим о нематериальных благах), во-первых, могла бы закрепляться на тождественных и совершенно самостоятельных правовых основаниях за двумя различными субъектами гражданских прав (один раз как субстанция целого, второй раз - как части), т.е. могла бы одновременно иметь две тождественные и самостоятельные юридические привязки, и, во-вторых, обладала бы удвоенной ценностью. Естественно, что и первое, и второе с юридической точки зрения является нонсенсом. Единственный путь разрешения данной антиномии - признание того, что целое и часть не могут одновременно являться самостоятельными объектами гражданских прав: в каждый конкретный момент времени объектом гражданских прав будет являться что-то одно из них; другое же, оставаясь объектом в философском смысле, статуса объекта гражданских прав иметь не будет (наиболее точно оно с точки зрения его гражданско-правовой природы может быть охарактеризовано как потенциальный объект гражданских прав).
Таким образом, очевидно, что дробная ценная бумага и целая, "частью" которой она является (а точнее - постулируется законом), не могут одновременно выступать в качестве объектов гражданских прав.
Впрочем, анализ дробной и целой ценных бумаг с позиции закономерностей, характеризующих целое и часть как объекты в общефилософском их понимании, приводит к еще более неожиданным выводам: целая и дробная ценные бумаги в принципе не могут рассматриваться как объекты, соотносимые друг с другом как "целое" и "часть". И действительно: как мы уже выяснили, совокупность выпущенных дробных ценных бумаг вовсе необязательно составит целую ценную бумагу (целое количество ценных бумаг); соответственно оказывается, что дробная ценная бумага вполне может существовать и без (вне рамок) целой бумаги.
Иными словами, целая ценная бумага, "частью" которой является дробная, в качестве объекта вообще не существует. И характеристика дробной ценной бумаги как "части" ценной бумаги - более чем некорректна.
В принципе на данном этапе нашего анализа уже несложно определить истинное соотношение дробной и целой ценных бумаг (по сути, остается лишь один возможный вариант): целая ценная бумага является всего-навсего условной счетной единицей, позволяющей определить объем прав, "удостоверяемых" дробной ценной бумагой; последняя же представляет собой не что иное, как самостоятельную ценную бумагу.
Использование ценной бумаги исключительно в качестве счетной единицы, инструмента определения дискретности другой ценной бумаги встречает ряд возражений с точки зрения самой теории ценных бумаг.
Во-первых, конститутивным признаком ценной бумаги является то, что она удостоверяет неделимую совокупность имущественных прав; причем данная совокупность является неделимой не только в смысле неразрывности друг от друга различных видов удостоверяемых одной бумагой прав, но и в плане невозможности (недопустимости) разделения данных прав по объему. При таких обстоятельствах использование ценной бумаги в целях установления размера выделенной и обособленной в отдельный объект части тех прав (их объема), которые данная бумага удостоверяет, выглядит явным нонсенсом.
Во-вторых, анализ обстоятельств, с наступлением которых законодатель связывает образование дробных ценных бумаг, показывает, что такие бумаги возникают, как правило, в результате дробления целой ценной бумаги (которая при этом перестает существовать как объект и сохраняется разве что в качестве некой виртуальной счетной единицы для сформировавшихся на ее месте дробных ценных бумаг).
Естественно, что подобный механизм образования дробной ценной бумаги в корне противоречит признаку неделимости удостоверяемой ценной бумагой совокупности прав (тем более что в половине случаев разделение "нормальной" ценной бумаги на дробные осуществляется вообще без какого-либо участия должника по ценной бумаге - акционерного общества или управляющей компании ПИФа, или, по крайней мере, независимо от воли последнего, так что вести речь о замене ценной бумаги вследствие изменения объема закрепляемых ею прав не представляется возможным).
В-третьих, как уже отмечалось выше, дробные ценные бумаги обладают способностью к автоматическому слиянию друг с другом при попадании в собственность одного лица (образовывая при этом целую и/или дробную ценную бумагу). Данное свойство дробных ценных бумаг противоречит одному из основных положений теории ценных бумаг, гласящему, что объем и характер прав, удостоверенных ценной бумагой, постоянны на протяжении всего существования бумаги, а потому их изменение неизбежно должно сопровождаться заменой самой ценной бумаги (отождествлять же процесс автоматического слияния дробных ценных бумаг с процедурой замены ценных бумаг вряд ли допустимо)[85].