Перестройка общественного сознания, начатая в середине 1980-х, изменила многие оценки: день создания латышского легиона стал национальным праздником Латвии, и, пока не появилась перспектива войти в Европейское сообщество, в этот день в Риге проходил военный парад. Одна из улиц Львова носит имя С.Бандеры. В то же время Власовская армия, восточные легионы, Калмыцкий корпус только начинают становиться предметом отечественных исторических исследований. Первым, кто написал серию монографий о коллаборационистах с Кавказа и Урала, из Средней Азии, Поволжья и Калмыкии, о РОА, был Й.Хофман[81]. Принимаясь за монографию о ККК, он считал, что спустя 30 лет страсти утихли и люди смогут дистанцироваться от исторических событий. Но в 1974 г., когда его книга о калмыках увидела свет, проблема вины и наказания была еще болезненной. Сегодня историю военного коллаборационизма плодотворно изучает К.Александров, а И.Гилязов исследует историю коллаборационистов из волго-уральских татар.
Как показал Б.Андерсон, для успешного формирования нации народ должен не только многое помнить из своей истории, но и кое-что забывать. Например, французам нужно было забыть о Варфоломеевской ночи, американцам – об ужасах Гражданской войны[82]. Но «забыть» в этом контексте значит не «стереть из памяти», а избавиться от негативных эмоций, принять происшедшее как исторический факт, унаследовать историю.
Если при советской власти калмыков жестоко наказали из-за ККК тотальной депортацией, то не является ли это характеристикой самой власти? Можно ли за преступления одних людей наказывать других? Не та же методика захвата заложников единодушно осуждалась применительно к нацистским оккупантам и к современным террористам? И если народу, чтобы чувствовать себя в гражданском отношении комфортно, надо очистить совесть исповедью и понять, что коллективной вины за ним никакой нет, то и государству надо сделать все, чтобы острота этого вопроса притупилась, а там и проблема рутинизируется. Для этого принять соответствующие политические решения, открыть архивы, стимулировать исследования по актуальным проблемам отечественной истории.
Возникает вопрос: если есть оправдание для людей, ушедших в Корпус, то люди, оставшиеся верными воинской присяге, были неправы и погибали зря? Конечно, нет. Во время войны часто люди не сами распоряжались своей судьбой. Нередко обстоятельства были сильнее человека, и именно исторический контекст влиял на события не в меньшей мере, чем люди. У каждого человека свой опыт, свой характер, своя удача, потому и поступали люди по-разному. Но эти отличия сегодня не должны окрашиваться в черно-белые тона. Идентичностей у человека много, и их иерархия, как показывает жизнь, ситуативна.
История Корпуса стала «навязчивой идеей прошлого», калмыцким «синдромом Виши». А.Руссо, введший в оборот этот термин на примере коллаборационизма во Франции, задавался целью помочь современникам перейти от бесконечного экзорцизма к работе памяти, которая является также и работой скорби[83]. Возможно, для осознания места ККК в судьбе народа должно пройти время, чтобы историческая дистанция сняла эмоции, без которых образ врага оказывается не столь схематичным, а образ Родины – не всегда справедливым. Нюрнбергский процесс осудил военные преступления против человечества, однако государственные репрессии против миллионов советских граждан так и не получили юридической и даже последовательной политической оценки. Постсоветская Россия/Калмыкия ждет заново написанной истории, свободной от неудобных тем и устаревших идеологем. Современный мнемопроект в Калмыкии должен быть открытым и гласным. Тем более и само непростительное как будто начинает исчерпывать себя.
1.2. День выселения
27 декабря 1943 г. Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин и секретарь Президиума А.Горкин подписали Указ Президиума Верховного Совета СССР «О ликвидации Калмыцкой АССР и образовании Астраханской области в составе РСФСР» за № 115/144. Обвинительная часть указа формулировала «обоснование» наказания: «В период оккупации немецко-фашистскими захватчиками территории Калмыцкой АССР многие калмыки изменили Родине, вступали в организованные немцами воинские отряды для борьбы против Красной Армии, предавали немцам честных советских граждан, захватывали и передавали немцам эвакуированный из Ростовской области и Украины колхозный скот, а после изгнания Красной Армией оккупантов организовали банды и активно противодействовали органам Советской власти по восстановлению разрушенного немцами хозяйства, совершали бандитские налеты на колхозы и терроризировали окружающее население»[84]. Первым пунктом указ постановлял: «Всех калмыков, проживающих на территории Калмыцкой АССР, переселить в другие районы СССР, а Калмыцкую АССР ликвидировать». В остальных пунктах территорию Калмыцкой АССР предписывалось поделить между только что созданной Астраханской областью, Сталинградской областью и Ставропольским краем[85]. Основная часть калмыцких улусов – Долбанский, Лаганский, Приволжский, Уланхольский, Черноземельский, Кетченеровский, Троицкий и город Элиста вошли в специально созданную для этого Астраханскую область. Западный и Яшалтинский улусы вошли в состав Ростовской области. Малодербетовский и Ставропольский улусы отошли к Ставропольскому краю. Калмыцкая АССР перестала существовать.
Этот указ не был опубликован, как и принятое 28 декабря 1943 г. постановление Совета народных комиссаров СССР №1432-425, подписанное заместителем Председателя СНК СССР В.М. Молотовым и управляющим делами СНК СССР Я.Чадаевым. В нем определялась судьба депортируемого народа: «В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР всех калмыков, проживающих в Калмыцкой АССР, выселить в Алтайский, Красноярский края, Омскую и Новосибирскую области. Из них в Алтайский край – 25 тыс. чел, Красноярский край – 25 тыс. чел., Омскую область – 25 тыс. чел., в Новосибирскую область – 20 тыс. человек. Расселение калмыков произвести главным образом в сельском хозяйстве, животноводстве и рыболовецких хозяйствах»[86].
Позже режим спецпоселений был ужесточен и, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. «Об уголовной ответственности за побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдаленные районы Советского Союза в период Отечественной войны», спецпереселенцы должны были остаться в этом статусе навечно, без права возврата к прежним местам жительства. Определялись даже меры ответственности: за побег с места обязательного поселения – 20 лет каторжных работ. Кроме того, данный указ закрыл калмыкам доступ в высшие учебные заведения.
Вечером 27 декабря 1943 г. прошли партийные собрания в каждом районном центре, на которые коммунистов-калмыков не приглашали. Приехавшие военные зачитывали указ. Так, офицер Воробьевский в селе Приютном сказал перед собравшимися, что 28 декабря 1943 г. по приказу Сталина весь калмыцкий народ будет «поднят на колеса»[87].
Операция по выселению калмыков называлась «Улусы». Улусы – это большие районы, основные административно-территориальные единицы Калмыцкого ханства в XVII-XVIII вв., а затем и Калмыцкой степи. КАССР тоже была разделена на улусы. Однако в калмыцком языке слово улусы можно перевести также и как «народы». Переселяя калмыков целыми улусами в Сибирь, советская власть таким символическим названием как бы определяла свою позицию – выселять народы в наказание за нелояльность. Не все операции по депортации народов СССР имели такие «говорящие» наименования. Кроме операции по выселению калмыков, получила свое название и операция по выселению чеченцев и ингушей, которое также имело прозрачный смысл, отражавший неприкрытый цинизм государственных репрессивных органов: «Чечевица». Помимо чисто звуковой ассоциации (ЧЕЧЕнЦы – ЧЕЧЕвиЦа) здесь фактически прозрачно формулируется и циничное отношение власти к народам как к крупе, а к людям – как к крупинкам, беспомощным жертвам, предназначенным для последующего использования хозяевами.
Всего было депортировано около 120 тыс. калмыков. 28 декабря 1943 г. все жители республики калмыцкой национальности были погружены в товарные вагоны с направлением следования на восток. Чуть позже были депортированы калмыки, проживавшие в Ростовской и Сталинградской областях. Калмыцкий район как административно-территориальный округ в структуре Ростовской области был ликвидирован. Весной 1944 г. были переселены калмыки, жившие в Оржоникидзевском крае и в Кизлярском округе[88]. Уже 4 января 1944 г. Лаврентий Берия лично докладывал в Государственный Комитет Обороны «товарищу Сталину И.В. и товарищу Молотову В.М.»: «Всего было погружено в 46 эшелонов 26359 семей, или 93139 человек»[89]. Для проведения операции «Улусы» НКВД и НКГБ командировали в Калмыцкую АССР 2975 офицеров, для перевозок транспортное управление НКВД выделило 1255 автомашин с необходимым горюче-смазочным материалом. Операцию выполнял 3-й мотострелковый полк внутренних войск НКВД (1226 чел.), который уже имел опыт участия в аналогичных карательных действиях против карачаевского народа[90]. Военные заполонили республику недели за две до назначенной операции. Но насторожились единицы, а подавляющее большинство «поверили рассказам, что красноармейцы прибыли на отдых. Разве мы могли что-нибудь плохое с ними связывать. Ведь наши близкие тоже были красноармейцами»[91].
28 декабря 1943 г. солдаты Советской Армии пришли в каждый калмыцкий дом. На сборы женщинам, детям и старикам давали от получаса до двух часов. Люди с собой брали теплые вещи, продукты, культовые принадлежности, иконы, кое-кто брал самое ценное по тем временам – ручную швейную машинку «Зингер», кто-то захватил ведро с солью, кто-то – мясорубку. Память о том, как уезжали в Сибирь, до сих пор жива, и приведенные ниже истории были рассказаны в 2004 г.