Вечное благословение (блаженство) это вечное счастье. Оно является одновременно и партикулярным объектом человека, и общим объектом природы, но пути к нему разные, так же как и различаются средства, избираемые свободной волей. Признает ли Герберт возможность злой воли? С одной стороны, он заявляет, что Бог снабжает нас свободной волей в делах, ведущих к счастью. С другой – приводит пример со стремлением к самоуничтожению, которое представляется счастьем. Подробно этот вопрос рассматривается в разделе, посвященном истине внутреннего чувства.
Внутренние Модусы постижения являются деятельностью, посредством которой объекты приводятся в соответствие со способностями всех нормальных людей и которые проистекают из ПИ и относятся к внутренней аналогии (образам. — М.А.) вещей, определяя их как добрые, злые, приятные, неприятные. Они действуют в особой форме и опосредованным путем под водительством ПИ (204, 146). Тут перед нами, пожалуй, не когнитивный, а ценностный мир.
Однако Герберт настаивает, что во внутренних формах постижения мы имеем дело с истинами – партикулярными и общими. Причем первые могут быть ошибочными, субъективными мнениями. Но как и чем нарушается искомая гармония между нормальной природой человека и вечными неизменными истинами? Одной ли патологией объясняются субъективные заблуждения? Снова выплывает проблема свободы воли. Вся работа внутренних чувств пронизана свободной волей, которая «бесконечна в себе», но заключена в телесную тюрьму, где она изолирована от трансцендентной бесконечности. Но именно она, «несравненное чудо природы», которая пронизывает все способности души, и именно благодаря ей душа вольна склонить себя в любом направлении. И это при том, что каждый атрибут Бога познается соответствующей способностью человека, будь то Причина, Цель, Благо, Мудрость, Справедливость, Вечность, Благодать.
Но свобода – элемент бесконечности, который нам присущ от природы, и это роднит нас с Богом, ибо бесконечность есть последняя сфера всех божественных атрибутов, ведь согласно Высшему Общему Понятию ничто не может существовать вне бесконечности. Так что мы справедливо привыкли говорить, что для Бога с Его абсолютной властью нет ничего невозможного, хотя в достоинстве Его справедливости, доброты и мудрости Он никогда не изменяет своей природе. И потому-то Он вложил, к счастью для нас, элемент Его бесконечности в свободу воли. Наша свобода не имеет пределов.
Но тут Герберт считает нужным сделать одно уточнение. Эта способность реализуется не в каждом единичном случае. Наши действия не всегда корреспондируются со свободой. Свободу в нас соответственно следует рассматривать двояко. Во-первых, в отношении к средствам, во-вторых, в отношении к цели. Мы не свободны в отношении цели, ибо никто не может освободиться от желания Вечного Счастья. Но мы свободны в отношении выбора средств. Нельзя логически опровергать это утверждение, поскольку критики не учитывают того, что способность рассуждать не может судить о «не своем» объекте. «Подобное познается подобным». Разум не имеет восприятий, лежащих вне его собственной аналогии. Не разум надеется и боится, но те способности, которым предписана эта функция. Поэтому о свободе воли могут судить только внутренние чувства. Человек, ощущающий себя свободным, не чувствует ограничений. Если ПИ первая из способностей и человека и других тварей, то свобода воли – последняя. Герберт, правда, признает, что медицинское исследование предельных различий между произвольными и непроизвольными, а также смешанными импульсами могло бы вывести интересные следствия из этих различий, но, не дожидаясь результатов, предлагает собственное мнение на этот счет. Мы должны считать даром Бога обещанное Вечное счастье вместе со средствами его достижения. Причем мы сами выбираем какого рода счастье мы желаем получить в изобилии в нынешней жизни. Свобода воли дана нам для выбора подходящих средств для достижения счастья.
Но все ли средства ведут к счастью настоящему, которое радует Бога? Все в мире наделено различными степенями свободы – в растениях она наименьшая, чуть больше в животных и только человек свободен от всяких ограничений в выборе средств. Поэтому свобода воли – главная характеристика человека. Тайна его в том, что он свободен и для совершения зла. Да и как бы он мог бы быть добрым, если бы не был способен к дурному. В этом основание его претензии на высшую награду, когда он сумел не омрачить образ божий посредством греха. Герберт, впрочем, признает, что проблема отношения Универсального провидения и Благодати, индивидуального провидения (то есть личной судьбы) остается нерешенной и обещает окончательный ответ в главе Об откровении (204, 163-165).
Среди внутренних чувств важное место занимает совесть, которая представляет собой общее сознание или осознание внутренних форм постижения (понимания-оценки). От нее, когда она находится в должном согласии со своими объектами, зависит внутренний мир и порядок. Относительно совести Герберт высказывает следующие утверждения. 1. Совесть имеется у каждого человека (он удивляется, почему она почти не рассматривается древними моралистами и философами). 2. Своим существованием она обязана Природе или Универсальному провидению. (Это или всеобщие законы природы, или всеобщая детерминация небесного и земного мира. — М.А.)
Теперь дается такое определение совести. Совесть есть общее чувство внутренних чувств. Она возникает из способности сознания, благодаря которой мы исследуем не только то, что есть добро и зло, но также их различные степени согласно с их ценностью и, наоборот, посредством высокого авторитета ОП с целью достижения решения о том, что нам следует делать (203, 184). Она находит свое полное удовлетворение только в правильном согласии всех способностей.
Общими объектами всех способностей всех людей являются благо, добродетель. Никогда не существовало настолько нецивилизованных народов, которые не стремились к добродетели, хотя бы и ошибочно понимаемой. Всякая моральная философия поэтому причастна к ОП и высшим проявлениям ПИ, поскольку она несомненнее возникает из Природы, нежели из всеми ненавидимых постыдных пороков (204, 203-204). Правда, существуют телесные способности, которые корреспондируются с внешним, материальным миром. Они отличаются от духовных способностей тем, что имеют только одни партикулярные объекты, тогда как духовные «работают» также с общими объектами. Главное внимание уделяется, разумеется, духовным объектам, Дух наслаждается через внутренние чувства верой, надеждой и любовью. Изучение внешних чувств следует предоставить медицинским экспертам.
Хотя и нечестиво предполагать конфликт между Благодатью и Индивидуальным провидением (личной судьбой), все же сам автор Трактата Об истине поставил вопрос об их согласовании. Зачем, по каким причинам нам дана власть и способность убивать, обманывать, клеветать, в том числе и на Бога? И как Он к этому относится, с Его ли соизволения возможны эти акции?
Философ полагает, что на то существует некая санкция, когда того требуют и позволяют обстоятельства, например, когда на нас нападают убийцы. Мы можем обманывать и убивать также хитрых и ловких животных, служащих нам пищей. Но можно ли перехитрить Бога и обманом проникнуть в царство небесное? «Если вы перепутаете все ваши способности и будете злоупотреблять ими, творя зло и отвергая добро, если вы поставите идолов на место Бога, если вы низведете божественные интеллектуальные способности до уровня физических, если вы вообразите, что вы можете обманывать людей и даже Бога, как вы обманываете диких зверей, если, наконец, вы возносите разум над верой, то разве вы не превратите все величественное строение знания в руины нечестивым отвержением божьих даров и злостным разрушением свободной воли, без которой быть вам подневольным рабом или вьючным животным.
Обдумайте все эти дела и не воображайте, что существует какое либо зло в душе, кроме только этой свободы, без который вам даже не помыслить добра. Радуйтесь же вашей свободе, ведь только благодаря ей вы являетесь образом Бога. Ведь именно свобода божественна и бесконечна и не стареет и не убывает. Радуйтесь же вашей свободе, потому что если бы ваша доброта была бы вынужденной и проявилась бы помимо вашей воли, она принадлежала бы Богу, а не вам. Но Безграничная Доброта, создавшая нашу доброту, по своей бесконечной милости даровала также нам, несчастным людям, средства и надежду добиться награды. Радуйтесь же вашей свободе, иначе говоря, вашей способности быть дурными, поскольку благодаря этой способности у вас появляется возможность получать удовольствие от добра. И все это не исключает вашей благодарности Богу, поскольку все добро, вами содеянное, относится к Нему, поскольку Он Творец добра и Первая причина» (204, 204-205).
Эта Ода к радости и Гимн Свободе все-таки оставляет много неясностей. Значит, конфликт между Природным провидением и Индивидуальным или личным провидением иллюзорен? Вас не принуждали делать добро, но вы обязаны этим поступком все-таки Творцу, которым он предусмотрен. Вопрос, является ли человек свободным агентом, исчезает во всеобщей истине и, кажется, с ним заодно и Бог. Хотя безграничная доброта и создала человеческое добро, все-таки она исходит из ОП. Они выражают мудрость природы, то, чему учит ПИ, и являются точным и несомненнейшим критерием Всеобщей Истины. Они являются основой не только человеческих суждений, но и божественного вечного совета. Где бы мы могли найти лучшее свидетельство божественного провидения, если не в этих понятиях. Вопрос о том, признал ли Бог истину или Истина от Бога, остается открытым, по крайней мере до раздела об Откровении.
Переходя к истине внешних чувств, Э.Герберт, несмотря на обещание оставить исследование внешних ощущений медикам, высказывает весьма нетривиальную мысль, согласно которой только внимательная интроспекция может обнаружить, что существует некое состояние в каждом конкретном ощущении. Прежде чем мы воспримем что-то в явившемся объекте, в его предварительном соответствии наличествует некий элемент, который не является ни светом, ни запахом, ни числом, ни расстоянием, ни движением, ни покоем. Эта первая модификация, из которой возникает внешнее восприятие соответственно с некоторой внутренней способностью, зависящей от ПИ или какого-то ОП. Мы обладаем поэтому смутным предчувствием, предвосхищением актуальной реализации восприятия и оно возникает из чудесного сродства между компонентами опыта.