Главным принципом своего политического мировоззрения И.Л.Солоневич считает русский национализм, который наряду с монархией, церковью и народом – «тремя последовательными и последовательно консервативными факторами русской жизни»1 составляет фундамент отечественной государственности. Согласно И.Л.Солоневичу, русский национализм неразрывно связан с существованием Российской империи, заключающей в себе все необходимые ресурсы для самостоятельного и самобытного развития нации.
У Российской империи И.Л.Солоневич видит ряд существенных преимуществ перед остальными. Если имперская политика испанцев выражалась в почти полном истреблении коренных народов, германская – в превращении завоеванных наций в рабов, британская – в ограблении колоний, то взаимоотношения русских с присоединенными народами строились на принципах национальной и религиозной терпимости, равноправия. Империя, в которой не обнаруживалось «никаких следов эксплуатации национальных меньшинств в пользу русского народа»2 ,была благом для окраинных народностей. Разрушение этого, веками сложившегося соседства, согласно И.Л.Солоневичу, станет преступлением не только против России, но и против тех народов, которым удалось бы навязать отделение от общей родины. «Удача – хотя бы и частичная, этих попыток привела бы к чудовищному регрессу и культурному, и политическому, и хозяйственному»3 .
Успех в создании самой крупной империи И.Л.Солоневич объясняет двумя главными факторами – православной верой и государственным инстинктом русского народа.
Как консерватор И.Л.Солоневич придавал первостепенное значение религиозной вере в общественной жизни. Он считал, что вне религии невозможно нормальное существование нации и бытие ее культуры. поскольку вера формирует свойственное каждому народу представление о смысле земного пути. Для него гибель религии означает гибель нации, ее превращение в толпу. Неверие в Бога порождает недоверие к человеку, вызывает распад национального организма на атомарные индивиды и ведет к его умиранию4.
Второй, согласно И.Л.Солоневичу, фактор, благодаря которому стало возможным построение Российской империи, – государственный инстинкт народа проявился в том, что он сумел преодолеть самые неблагоприятные климатические и географические условия, устоять против бесконечных агрессий соседних племен, неоднократно восстановить страну после, казалось бы полных разорений, проявить беспримерное упорство в деле государственного строительства5 Анализируя непродолжительный опыт жизни в советской России, И.Л. Солоневич пришел к выводу, что государственный инстинкт русского народа не утрачен и при Сталине.
Свойственное русскому народу понимание нации как «земли», т.е. сообщества племен, народов и даже рас, объединенных общностью судеб, и государственности как политического оформления интересов всей «земли»1, по мнению И.Л.Солоневича, синтезировалось в особом монархическом сознании народа, ставшем стержнем его национального характера. С его точки зрения, «русское самодержавие есть совершенно индивидуальное явление, явление исключительно и типично русское…», которое было организовано русской «низовой массой»2 и выражало «…волю не сильнейшего, а волю всей нации, религиозно оформленную в Православии и политически оформленную в Империи»3 . При этом русская монархия никогда не предполагала жесткой заданности хозяйственного уклада и была способна проявлять необходимую гибкость, чутко реагируя на изменявшиеся условия. Преимущество монархии перед республикой И.Л.Солоневич видит в характерной для нее «безболезненности» перехода власти, в то время как в республиках и диктатурах власть добывается в результате той или иной формы борьбы и нередко становится достоянием людей некомпетентных и своекорыстных.
С точки зрения И.Л.Солоневича, монархия в наибольшей степени соответствовала своей сущности в эпоху Московского Царства, когда общество не обрело жестко сословный характер, «не было … деления людей на классы и подклассы»4 . В тех условиях царь выражал интересы всей «земли», а не отдельных социальных групп. Чиновничество в силу своего промежуточного положения между царем и народом не могло существенно влиять на процесс принятия государственных решений в свою пользу, что обеспечивало царю необходимую независимость от дворцовых интриг. Поэтому И.Л.Солоневич называет московскую монархию «народной», «соборной»5 .
Будущее России И.Л.Солоневич видел в возврате к государственным принципам Московского Царства, «к принципам проверенным практикой по меньшей мере восьми столетий»6 . Поскольку же немедленное воссоздание монархии невозможно, по его мнению, промежуточной формой правления могла бы стать диктатура бонапартистского типа, ориентированная на восстановление монархии. «Мы,- писал И.Л.Солоневич,- возвращаемся к аксаковской формуле : «Народу – сила мнения, Царю – сила власти»7 .
Народная монархия рассматривалась И.Л.Солоневичем как единственная гарантия против установления диктатуры бюрократии, которая неизбежно возникнет в случае установления республиканского правления после крушения коммунистического режима.
Момент краха большевистской диктатуры И.Л.Солоневич оценивал как исключительно опасный для страны. «Гипноз свободы» может дезориентировать народ и сделать его жертвой обмана и легкой добычей обманщиков. Достаточно точным оказался следующий прогноз: «После СССР нам будут предлагать очень многое. И все будут врать в свою лавочку. Будет много кандидатов: в министры и вожди, в партийные лидеры и военные диктаторы. Будут ставленники банков и ставленники трестов – не наших. Будут ставленники одних иностранцев и ставленники других. И все будут говорить прежде всего о свободах: самая многообещающая и самая ни к чему не обязывающая тема для вранья…»1 . Единственный способ не быть сбитым с толку в этой ситуации - сохранить приверженность национальной традиции и православной вере.
Рассматривая допетровский период как время наиболее естественного и органичного развития русского государства и отрицательно оценивая деятельность Петра 1, И.Л.Солоневич по существу выступает со славянофильских позиций. Выдвигаемая им идея «народной монархии», ориентированная на возврат к принципам государственного устройства Московского Царства, вполне коррелирует с основными постулатами славянофильства.
Как и И.Л.Солоневич, евразийцы видят глубинную причину революций начала ХХ века в расколе не только между обществом и высшим слоем, но и внутри последнего, в утере национально-государственной идеи на всех ступенях социальной иерархии. Поэтому, с их точки зрения, социалистическая идея оказалась отдушиной для выхода скопившегося социального недовольства.
Такая позиция предопределила существенные различия между евразийцами и другими представителями эмигрантского консерватизма по вопросу об отношении к большевикам. Будучи противниками большевизма, евразийцы обнаруживали в деятельности большевиков отдельные моменты исторической необходимости, а иногда и исторической справедливости.
В качестве позитивных черт этой деятельности, в той или иной мере соответствовавших традициям России, евразийцы расценивали оборону страны от иностранной интервенции, сохранение ее целостности как и восстановление практически в границах Российской Империи. Евразийцам импонировало антибуржуазное антизападничество большевиков, позволившее существенно ограничить масштабы западного влияния на Россию, стремление возглавить борьбу «колониальных» народов за свою независимость от метрополий.
Отторгая Запад как источник культурной экспансии, опасной для всего мира, евразийцы обосновывали идею нерасторжимой связи России с Востоком, наличия в русской культуре важнейших элементов восточного происхождения. Они усматривают уникальность мировой роли России в срединном положении страны на пространстве Евразии, от которого во многом зависит обеспечение стабильности на гигантском континенте. С их точки зрения, русскую культуру «надо противопоставить культурам Европы и Азии, как срединную, евразийскую культуру»1.
Источниками своих взглядов евразийцы считали мессианскую идею исторического предначертания России «Москва – Третий Рим, сформулированную монахом Филофеем в ХУ1 веке, и славянофильство2. Они находятся в русле консервативной традиции, заложенной теорией культурно-исторических типов Н.Я.Данилевского и идеи К.Н.Леонтьева об обращении России к Востоку.
Таким образом, можно утверждать, что консерватизм русской эмиграции, будучи прежде всего реакцией на революции начала ХХ века, был в значительной степени продолжателем консерватизма дореволюционного. У И.Ильина просматривается преемственность с государственниками охранителями – Н.М.Карамзиным, М.Н.Катковым, К.П.Победоносцевым; у И.Л.Солоневича – со славянофилами.
2.Современный русский консерватизм
В советский период отечественный консерватизм на идеологическом уровне был инструментом реализации идей «единой и неделимой России», неповторимости исторической судьбы и предназначения России-СССР, морально-политического единства советского общества, начал патриотизма и державности. Традиции русской консервативной мысли с конца 60-х - начала 70-х гг. активно обсуждались и развивались в среде диссидентов «правого» и «патриотического» толка, публично выражавших свое мировоззрение главным образом через «самиздат» (Наибольшей известностью в этом плане пользовался машинописный журнал «Вече»).