В этой главе мы касались только самых примитивных видов употребления самых примитивных слов. Мы не рассматривали употребление слов в рассказе, в гипотезе или в литературно-художественных произведениях, а также не исследовали слов, употребляемых в логике, таких, как "не", "или", "все" и "некоторые"; мы не исследовали, как те, кто учится языку, научаются правильному употреблению таких слов, как "чем" или "о", которые не обозначают никаких предметов из окружающего нас чувственного мира. Пока мы решили только, что слово может ассоциироваться с каким-нибудь заметным предметом окружающей обстановки (вообще с таким, который часто появляется) и что, когда оно так ассоциируется, оно также ассоциируется с тем, что мы можем назвать "идеей" или "мыслью" об этом предмете. Когда такая ассоциация создается, слово "обозначает" этот предмет; произнесение этого слова может быть вызвано данным предметом, и слышание его может вызвать "идею" предмета. Таков простейший вид "значения", из которого развиваются другие его виды.
Глава 3.
СОБСТВЕННЫЕ ИМЕНА.
Существует традиционное различение между "собственными" именами и именами "классов"; это различение объясняется тем, что собственные имена относятся только к одному объекту, тогда как имена классов относятся ко всем объектам определенного рода, как бы многочисленны они ни были. Так, "Наполеон" есть собственное имя, а "человек" — имя класса. Ясно, что собственное имя будет бессмысленным, если не существует объекта, именем которого оно является, имя же класса не подвержено такому ограничению. "Люди, у которых голова ниже плеч" — вполне хорошее имя класса, хотя таких людей и не существует. Может случиться также, что существует только один экземпляр, обозначаемый именем класса, например "спутник Земли". В этом случае единственный член класса может иметь и собственное имя ("Луна"), но собственное имя имеет не тот же смысл, который имеет имя класса, и выполняет другие синтаксические функции. Например, мы можем сказать: "Спутник Земли есть класс с одним членом", но не можем сказать: "Луна есть класс с одним членом", потому что это не класс или, во всяком случае, класс не того же логического типа, что "спутник Земли", а если он рассматривается как класс (например, молекул), то их много, а не одна.
В связи с собственными именами встает множество трудных вопросов. Из них два имеют особенно большое значение. Первый — каково точное определение собственных имен? Второй — можно ли выразить все наше эмпирическое знание на языке, не содержащем собственных имен? Этот второй вопрос, как мы увидим, приведет нас к самому существу некоторых древнейших и самых упорных философских споров.
Отыскивая определение "собственного имени", мы можем подойти к вопросу с точки зрения метафизики, логики, физики, синтаксиса и теории познания. Я скажу несколько предварительных слов о каждой из них.
А. Метафизическая точка зрения. Совершенно ясно, что собственные имена обязаны своим существованием в обычном языке понятию "субстанции" — первоначально в элементарной форме "лица" и "вещи". Сначала называется субстанция или нечто самостоятельно существующее, а затем ей приписываются разные свойства. До тех пор, пока принималась такая метафизика, не было никакой трудности с собственными именами, обозначавшими такие субстанции, которые представляли достаточный интерес. Правда, иногда давали имя какой-либо совокупности вещей, например Франция или Солнце. Но такие всегда можно было расширить определение, чтобы охватить совокупности субстанций.
Но теперь большинство из нас не признает "субстанцию" полезным понятием. Должны ли мы в таком случае пользоваться в философии языком без собственных имен? Или, может быть, мы должны найти такое определение "собственного имени", которое не зависело бы от "субстанции"? Или, может быть, мы должны прийти к выводу, что понятие "субстанция" было отвергнуто слишком поспешно? Сейчас пока я только ставлю эти вопросы, не пытаясь дать на них ответ. Сейчас я хочу выяснить только, что собственные имена в их обычном понимании являются отблеском субстанций.
Б. Синтаксическая точка зрения. Ясно, что синтаксическое определение "собственного имени" должно быть относительным к данному языку или серии языков. В языках повседневной жизни, а также в большей части языков, употребляемых в логике, имеется различие между субъектом и предикатом, между словами, выражающими отношение, и словами, выражающими термины. В таких языках "имя" есть "слово, которое никогда не встречается в предложении иначе, как в значении субъекта или слова, выражающего термин". Или иначе: собственное имя есть слово, которое может встречаться в любой форме предложения, не содержащего переменных, тогда как другие слова могут встречаться только в предложениях соответствующей формы. Иногда говорят, что некоторые слова — "синкатегорематические", что, по-видимому, значит, что сами по себе они не содержат никакого значения, но что-то вносят в значение предложений, в которых они встречаются. Согласно этому способу выражения, собственные имена не являются синкатегорематическими, однако сомнительно, может ли это служить определением. Во всяком случае, трудно получить ясное определение термина "синкатегорематический".
Главная несостоятельность приведенной синтаксической точки зрения состоит в том, что она не помогает нам решить вопрос, можно ли построить языки с различными синтаксисами, в которых исчезли бы различия, о которых мы только что говорили.
В. Логическая точка зрения. Чистая логика не имеет дела с именами, поскольку ее предложения содержат только переменные. Но логик в те моменты, когда он не стоит на своей профессиональной точке зрения, может интересоваться вопросом, какие постоянные могут быть подставлены под его переменные. Логик выдвигает как один из своих принципов, что если "fx" верно для всякого значения "х", то "fd" верно, где "о" может быть любой постоянной. Этот принцип не возражает против постоянных, потому что слова "любая постоянная" есть переменная; но он предназначен для оправдания тех, кто хочет применять логику. Всякое применение логики или математики состоит в подстановке постоянных под переменные; поэтому, если логика или математика применяются, важно знать, какого рода постоянные могут подставляться под какие переменные. Если допускается любой вид переменных, то "собственные имена" будут "постоянными, являющимися значениями переменных низшего типа". В такой точке зрения содержится много трудностей. Я не буду поэтому развивать ее дальше.
Г. Физическая точка зрения. Здесь следует рассмотреть две точки зрения. Первая говорит, что собственное имя есть слово, обозначающее любой интересующий нас непрерывный отрезок пространства-времени; вторая говорит, что если функция собственных имен состоит в том, что говорит первая точка зрения, то они не нужны вообще, поскольку любой отрезок пространства-времени может быть обозначен его координатами. Карнап поясняет, что широта и долгота, или пространственно-временные координаты, могут быть подставлены вместо названия пунктов. "Способ обозначения посредством собственных имен является примитивным; способ позиционного обозначения соответствует более высокой ступени развития науки и имеет значительное методологическое преимущество над первым". На языке, который употребляет Карнап, такие слова, как "Наполеон" или "Вена", заменяются координатами. Эта точка зрения заслуживает серьезного обсуждения, этим я вкратце и займусь дальше.
Д. Эпистемологическая точка зрения. Во-первых, здесь различие не тождественно с различием между собственными именами и другими словами, но, вероятно, связано с ним. Это — различие между словами, определяемыми вербально, и словами, определяемыми наглядно. Что касается последних, то ясны два пункта: 1) не все слова могут иметь вербальные определения; 2) весьма произвольным остается, какие слова должны определяться наглядным способом. Например, если "Наполеон" определяется наглядным способом, то "Жозеф Бонапарт" может быть определен вербально, как "старший брат Наполеона". Однако эта произвольность ограничивается тем, что в языке данного лица наглядные определения возможны только в пределах его личного опыта. Друзья Наполеона могли (подчиняясь ограничениям) определить его наглядно, а мы не можем, поскольку мы никогда не сможем сказать: "Вот — Наполеон". Ясно, что эта проблема связана с проблемой собственных имен; как именно — сейчас я не буду разбирать.
Нам нужно обсудить много проблем, причем, как это случается в философии, трудно сказать точно, что представляют собой эти проблемы. Я думаю, что мы поступим лучше всего, если начнем с учения Карнапа о подстановке координат под собственные имена. Мы должны обсудить вопрос, может ли такой язык выразить всю совокупность нашего эмпирического знания.
В системе Карнапа под пространственно-временную точку подставляется группа из четырех чисел. Например, вместо выражения "Синий (a)", обозначенного "Объект а — синий", он подставляет выражение "Синий (х1, х2, х3 х4", обозначающее "Положение (х1, х2 х3, Х4) — синее". Но теперь рассмотрим такое предложение, как "Наполеон был на Эльбе в течение некоторой части 1814 года". Карнап — как я уверен — согласится, что это — истинное предложение и что его истинность эмпирического, а не логического характера. Но если мы переведем это предложение на его язык, оно станет логической истиной. "Наполеон" будет замещен выражением: "все четверки чисел, заключающиеся в таких-то и таких-то пределах"; так же будет замещена "Эльба" и "1814". Затем мы будем утверждать, что эти три класса четверок имеют что-то общее. Это, однако, уже логический факт. Ясно, что это не то, что мы имели в виду раньше. Мы даем имя "Наполеон" определенной области не потому, что мы занимаемся здесь топологией, а потому, что эта область имеет определенные, интересные для нас характеристики. Встанем на точку зрения Карнапа и предположим, принимая схематическое упрощение, что "Наполеон" должно значить — "все области, имеющие определенное качество, скажем N", а "Эльба" — "все области, имеющие качество Е". Тогда предложение: "Наполеон провел некоторое время на Эльбе" станет предложением: "Все области, имеющие качество N, и области, имеющие качество Е, частично совмещаются". Но это уже больше не логический факт. Зато здесь собственные имена обычного языка истолковываются как замаскированные предикаты.