Когда вы отвечаете "нет" на такие вопросы, как: "Есть ли там кто-нибудь?", "Слышите ли вы шум?", "Больно ли вам?", вы высказываете общее отрицание, и все же ваш ответ кажется вытекающим из восприятия столь же непосредственно, как если бы вы отвечали "да". Это зависит от того вида несовместимости, который мы рассматривали в предыдущей главе. Вы что-то видите, но форма этого предмета отличается от формы человека; слуховой центр вашего сознания находится в состоянии слушания, но не слышания; в соответствующей части вашего тела вы что-то ощущаете, но это ощущение не является болью. Только в силу несовместимости происходит то, что положительное восприятие служит основанием для общего отрицания: я могу утверждать, что не вижу красного там, а вижу синее, если только речь идет о достаточно малом поле зрения. Такие общие отрицания, основанные на восприятии, ставят перед исследователем большие трудности, но без них большая часть нашего эмпирического знания была бы невозможной, включая сюда, как мы видели, все статистическое знание и знание, к которому мы приходим в результате перечисления членов класса, определяемого по содержанию, например такого класса, как "жители этого поселка" или "люди, находящиеся сейчас в этой комнате". Ввиду этого в нашей теории познания мы должны найти какое-то место для общих отрицаний, основанных на восприятии.
Временно, однако, я откладываю эту проблему, чтобы исследовать вопрос, существуют ли общие факты, соответствующие истинным общим предложениям; и что делает общие предложения истинными, когда они действительно истинны, если отвергнуть общие факты. Если бы этот вопрос был решен, было бы легче узнать, как мы приходим к образованию истинных общих предложений.
Существуют ли общие факты? Мы можем поставить этот вопрос следующим образом: допустим, что я знаю об истинности или ложности всякого предложения, не содержащего слово "все", или слово "некоторые", или какого-либо эквивалента каждого из этих слов. Что в таком случае представляет собой то, чего я не знаю? Будет ли то, чего я не знаю, чем-то относящимся только к моему познанию и вере или это будет чем-то не относящимся к ним? Я могу сказать: "Браун здесь",
"Джоунз здесь", "Робинсон здесь", но не могу сказать: "Некоторые люди здесь", ещё менее того: "Ровно три человека находятся здесь" или "Каждый человек, находящийся здесь, называется "Браун", или "Джоунз", или "Робинсон". Хотя я и знаю об истинности или ложности каждого из приведенных предложений, мое знание все же не обладает полнотой. Если бы я знал, что мой перечень полон, я мог бы вывести, что здесь находятся всего три человека, но на самом деле я не знаю, что здесь нет других.
Попробуем выразить яснее то, что здесь имеется в виду. Когда был открыт Антарктический континент, было познано то, что уже существовало до того, как о нем узнали; это познание было отношением между воспринимающим и чем-то, что не зависело от восприятия и вообще от существования жизни на земле. Есть ли здесь какая-нибудь аналогия с отношением между истинными предложениями со словом "все" и предложениями со словом "некоторые", например предложением: "В Антарктике имеются вулканы"?
Назовем знание об истинности или ложности каждого предложения, не содержащего общих слов, "всеведением первого порядка". "Ограниченное всеведение первого порядка" будет обозначать такое же полное знание о всех предложениях определенной формы - скажем, формы: "х есть человек".
Нам нужно исследовать, чего не знает человек при всеведении первого порядка.
Можем ли мы сказать, что единственное, чего он не знает, есть то, что его знание обладает полнотой всеведения первого порядка? Если это так, то это относится к его познанию, а не к фактам, независимым от познания. Можно было бы сказать, что он знает все, кроме того, что больше нечего знать; это значило бы, что не существует неизвестных ему, независимых от познания фактов.
Разберем теперь случай ограниченного всеведения первого порядка. Рассмотрим предложения формы "х - человек" и "X смертен" и предположим, что некий многознающий человек знает, являются ли эти предложения истинными или ложными для всякого значения "х", для которого эти предложения имеют смысл, но не знает (что фактически верно), что не существует других значений "X", для которых эти предложения имеют смысл. Допустим, что A B, C,.. Z суть значения "x", для которых предложение "x - человек" является истинным, и предположим, что, для каждого из этих значений предложение "х смертен" является истинным. Тогда предложения "A смертен", "B смертен"... "Z смертен", взятые вместе, являются фактически эквивалентными предложению: "Все люди смертны", это значит, что если одно из них истинно, то истинно и другое, и наоборот. Но наш многознающий человек не знает этой эквивалентности. Во всяком случае, эквивалентность предполагает конъюнкцию предложений "A смертен", "B смертен"... "Z смертен"; это значит, что она предполагает предложение, построенное путем повторения слова "и", которое истолковывается так же, как и слово "или".
Отношение между "и" и "или" - особого рода. Когда я утверждаю "p и q", можно думать, что я утверждаю "p" и утверждаю "q" так, что "и" в предложении "p и q" кажется ненужным. Но если я отрицаю "p и q", то я утверждаю "не - p или не - q" так, что "или" оказывается необходимым для истолкования ложности конъюнкции. Наоборот, когда я отрицаю "p или q", я утверждаю "не - p и не - q" так, что конъюнкция нужна для истолкования ложности дизъюнкции. Таким образом "и" и "или" взаимозависимы; каждое из них может быть определено с помощью другого плюс "не". Действительно "и", "или" и "не" - все могут быть определены с помощью "не - p или не - q" и "не - p и не - q",
Ясно, что предложения со словом "все" аналогичны конъюнкции, а предложения со словом "некоторые" - дизъюнкции.
Возвращаясь к предложению: "Все люди смертны", позволим нашему многознающему человеку понимать значение "и", "или" и "не", но предположим, что он не в состоянии понять значение "все" и "некоторые". Предположим далее, как и раньше, что A, B, C,.. Z исчерпывают всех людей и что наш многознающий человек знает, что "A смертен, и B смертен, ...и Z смертен"; но, поскольку он не знает слова "все", он не знает, что "A, B, C,.. Z исчерпывают всех людей". Назовем это предложение "P", Нас касается вопрос: чего именно он не знает, не зная P?
В математической логике P истолковывается следующим образом: "При любом значении x будет верно, что или x не человек, или x есть A, или x есть B, или... x есть Z. Это можно истолковать и иначе: "При любом значении x конъюнкция: "x - человек, и x не есть A, и x не есть B, и... х не есть Z" - оказывается ложной. Каждое из этих предложений есть утверждение обо всем во вселенной, но вместе с тем кажется абсурдным предполагать, что мы можем знать обо всем во вселенной. В случае, например, со "всеми людьми" имеется вполне реальное сомнение, поскольку могут быть люди и на какой-нибудь планете какой-нибудь другой звезды. Но как обстоит дело с предложением: "Все люди в этой комнате?"
Теперь мы предположим, что A, B, C суть все люди в этой комнате, что я знаю, что "A находится в этой комнате", "B находится в этой комнате", "C находится в этой комнате", что я понимаю значение слов "и", и "или", и "не", но не понимаю значения слов "все" или "некоторые", так что я не могу знать, что "A и B и C суть все люди, находящиеся в той комнате". Назовем это предложение Q. Чего я не знаю, не зная Q?
Математическая логика, интерпретируя Q, имеет в виду опять-таки все во вселенной и раскрывает Q в форме: "При любом значении х верно, что или x не в комнате, или x не человек, или x есть A, или x есть B, или x есть C"; или: "При любом значении х верно, что если x не есть A, и x не есть B, и x не есть C, то х не есть человек или x не находится в этой комнате". Но в этом случае логистическая интерпретация, хотя и удобная технически, кажется явно абсурдной психологически, так как для того, чтобы знать, кто находится в этой комнате, мне, очевидно, совсем не нужно знать, что находится за её пределами. Как же в таком случает следует интерпретировать Q?
На практике, если я увидел A и B и C и хочу быть уверенным в Q, я загляну в шкаф, под столы, за занавески и последовательно буду говорить: "В этой части комнаты никого нет". Теоретически я мог бы разделить всю площадь комнаты на некоторое количество более мелких площадей, каждая из которых была бы достаточной для того, чтобы вместить человека; я мог бы исследовать каждый такой участок комнаты и говорить: "Здесь никого нет", исключив из этого участки, в которых находятся A, B и C. В конце концов я мог бы сказать для подтверждения Q: "Я исследовал все части этой комнаты".
Утверждение: "Здесь никого нет" аналогично утверждению:
"Это не голубое", которое мы разбирали в предыдущей главе. Это - не бесконечно продолжающаяся конъюнкция: "Браун не здесь, и Джоунз не здесь, и Робинсон не здесь..." - через весь каталог человеческой расы. Все, что это предложение делает, есть отрицание признака, обычного для мест, где бывают люди, и который мы утверждаем, когда говорим: "Здесь кто-то есть", как бывает, например, в игре в прятки. Здесь нет новых проблем. Общее заключается в предложении: "Я исследовал все части комнаты" или в каком-либо его эквиваленте.
Искомое общее может быть установлено следующим образом: "Если я предпринимаю процесс исследования комнаты, то каждый человек, находящийся в этой комнате, будет обнаружен на каком-либо этапе этого процесса". Процесс этот должен быть реально возможным; наше утверждение никто не смог бы проверить, если бы мы сказали: "В этой комнате находятся только три атома урана", но люди, к счастью, никогда не бывают микроскопической величины. Нашему общему можно придать следующую форму: "Если я выполняю определенную серию поисковых действий A1, А2 ... An, то каждый человек, находящийся на определенной площади у, будет обнаружен во время по крайней мере одного из этих действий". Это заключает в себе почти неразрешимый узел логических, физических, метафизических и психологических элементов. Поскольку мы заняты сейчас только логическими элементами, будет лучше выбрать для начала другой пример, а именно: "Я только что услышал шесть сигналов по радио". Это можно истолковать следующим образом: "В период только что протекшего короткого отрезка времени я имел ровно шесть очень похожих слуховых ощущений определенного, хорошо известного рода, называемых "сигналами". Я могу обозначить собственным именем каждый из них, скажем P1, P2... Р6. Затем я говорю: "P1 и Р2 и ... P6 были всеми сигналами, которые я слышал в период времени между моментом t1 и моментом t2". Назовем это утверждение "R".