Лексический состав текста не отмечен каким-либо бросающимся в глаза своеобразием. Это даёт автору возможность акцентировать внимание читателя на будничности, обыденности, заурядности, типичности описываемого.
При этом особая роль отводится лексике оценочного характера, передающей непонимание принцем происходящего и его отрицательную оценку увиденного.
Это, прежде всего, глаголы (кишеть, проноситься, прижиматься, кричать, ругать, браниться) и связанные с ними наречия (бестолково, трудно) и фразеологизмы (во всё горло, сломя голову). К лексике этого типа относятся и существительные, связанные по своей семантике с глаголами: суетливость, неразбериха, суматоха, толчея, потасовка. Следует упомянуть также причастие снующие и прилагательное немыслимое.
Подобный лексический ряд позволяет создать цельный образ города: шумного, суетливого, бестолкового, спешащего, живущего какой-то своей особенной жизнью.
Созданию образа города, данного глазами принца, способствует и синтаксический строй текста. От простых предложений или сложноподчинённых преимущественно с одним придаточным автор переходит в шестом абзаце к объёмистому предложению с различными видами союзной и бессоюзной связи, осложнённому к тому же обособленными членами. Это своеобразная смысловая (и синтаксическая) кульминация текста — пик непонимания принцем жизни города. После этого напряжение текста идёт на убыль, синтаксис упрощается, и завершается всё простым и очень «спокойным» предложением: Принц побродил, в этой толчее, но ничего для себя так и не выяснил.
Говоря об использовании тропов в данном фрагменте, следует отметить тот факт, что весь текст представляет собой иллюстрацию к метафоре «город — муравейник». По сути дела текст превращается в развёрнутое сравнение, которое неожиданно трансформируется в антитезу: город — это не муравейник (беспорядок — порядок). При этом муравейник приобретает значение образа-символа — символа порядка и смысла.
Город же символизирует собой хаос, отсутствие упорядоченности. Достаточно оценить под этим углом зрения эпитеты, входящие в лексико-семантическое поле города: бестолково снующие, кричавшие стражники, кричали во всё горло, громко бранился. Изображение города как средоточия беспорядка ведёт автора к гиперболизации: неразбериха, которая говорила о полном отсутствии, закона и порядка. Такая гипербола психологически точно передаёт неспособность принца увидеть порядок в том, что ему кажется хаосом (хотя присутствие на улицах стражников — это уже намёк на то, что здесь существует какой-то порядок и действует какой-то закон).
Для текста характерна параллельность в расположении его отрезков и в их внутреннем строении: Возле, ворот ходили стражники... — По улицам проносились конные... — А на городской площади была такая, суматоха ... (обстоятельство + сказуемое + подлежащее). Каждый из приведённых отрезков текста начинает собой абзац, и, таким образом, мы имеем дело с синтаксической анафорой. Дополнительную экспрессивность этим предложениям придаёт их инверсивность, создающая ощущение панорамности.
На параллелизме и анафоричности базируется и весь шестой абзац, причём здесь имеет место и лексическая анафора, строящаяся на повторе неопределённого местоимения кто-то, которое и само по себе играет важную роль, подчёркивая обобщённость и обезличенность происходящего: здесь нет отдельных людей, здесь — город, а люди — лишь составная часть его, безликие винтики в огромном и запутанном механизме.
Композиционно текст отчётливо распадается на три части:
I. Принц вышел в город. Город и муравейник.
II. Картина (образ, портрет) города.
III. Принц уходит, не разобравшись в жизни города.
Образная система представляет собой оппозицию «принц — город». При этом, хотя композиционным центром является образ принца, главное в тексте — город, его впечатляющий образ. Название полностью соответствует содержанию текста. Но образ города очеловечен, так как дан глазами принца, то есть перед нами не столько реальный город, сколько восприятие его героем (это город, данный человеку в его субъективных ощущениях).
Образ принца создаётся через «отталкивание» от картины города. Для принца характерны все те качества, которых он не находит в городе. Таким образом, мы судим об этом герое по ряду косвенных данных. Принц несуетлив, наблюдателен; он трезво и самостоятельно мыслит; он человек, тяготеющий к порядку и законности. Он любит людей и жалеет их.
Город изображён автором вне какой-либо конкретной временной и пространственной привязки. Однако ряд деталей и общий характер описания дают основание полагать, что речь может идти о средневековом европейском городе. Во всяком случае портрет города, написанный О. М. Безымянной, во многом схож с теми описаниями, которые мы встречаем в романах В. Гюго, А. Дюма...
Сложно говорить о какой-либо «автономной» проблематике фрагмента, вырванного из контекста большого произведения. Однако тема города, заявленная в отрывке, совершенно чётко конкретизируется в проблеме «человек и город»: почему люди, существа разумные, создали неразумное общество (а город — это слепок с общества, общество в миниатюре)? Идея же выходит далеко за рамки данного текста и является стержневой для всего романа: необходимо создать государство, живущее разумно, упорядоченно и обязательно по закону.
СТИХОТВОРНЫЕ ТЕКСТЫ И ИХ ПЕРЕЛОЖЕНИЯ В ПРОЗЕ
Угрюм осенний лес,
Залитый красным светом
От листьев и от солнечных лучей.
Давно ушло, отщебетало лето,
Забрав с собой короткий сон ночей.
Затихли чащи, поредели кущи,
Земля укрылась лиственным ковром.
И лес стоит в безмолвии и грусти
Под серым и томительным дождём.
Как будто постарел он лет на двести,
Поник своею дряхлой головой —
И принесут ему сухие вести
О поступи зимы седой и злой.
Погасло солнце, и померкли листья,
Исчез последний яркий жизни цвет,
И где-то рядом, где-то очень близко,
Шагнула ночь — лес промолчал в ответ.
Угрюм осенний лес,
Безжизненный и голый,
Он не живёт, он умер до весны,
Он погрузился в долгий сон тяжёлый,
Чтоб видеть о прекрасном лете сны.
Проза.
Осенний лес залит красным светом, который исходит от кленовых листьев и закатных лучей солнца, от этого он кажется угрюмым. Его гложет тоска по летнему щебету птиц и по коротким летним снам, которые забрала осень.
Лишившись одеяния, лес поредел. Отдав земле свой яркий наряд, он будто укрыл её разноцветным ковром. Шум леса сменил шум дождя. Его монотонный и серый тембр заставил лес замолчать и впасть в уныние.
От этого лес постарел будто лет на двести, кроны его, как дряхлая голова, поникли, и ему ничего не осталось, как ждать вестей о приходе седой и злой зимы.
Всё вокруг изменилось: погасло солнце и померк цвет листьев — это исчез яркий цвет жизни. Уже слышны шаги зимней ночи, они совсем рядом, очень близко, но лес не может возразить, единственное, на что он способен, — это только промолчать в ответ на пришествие зимы, которая вступает в свои права.
Лес угрюм, гол, лишён жизни. Кажется, он умер, но умер только до весны… Пока же ему предстоит погрузиться в долгий и тяжёлый сон, в котором он надеется увидеть прекрасное лето.
Свободное переложение в прозе.
Осенний лес похож на старца с поникшей, облетевшей головой. Свет редких лучей солнца и цвет опавшей листвы отражаются в его глазах, и цвет этих глаз красноват от усталости.
Летние сны были приятны, но коротки, потому что летняя пора требовала неустанной работы.
Всё кончено. Всё опустело. И слёзы печали томительным и серым дождём омывают уставшее лицо старца. И лес безмолвен, потому что ни возразить, ни сказать что-либо в ответ на действия осени он не может.
Он всё понимает. Он смирен. И только ждёт вестей о приходе новой правительницы Зимы, седой и злой, которой всё уже безропотно подчинилось. И кажется она старцу лесу злой и коварной, как болезнь, которая сковывает и вырывает на время из жизни, лишая многого. Как больной, лес смотрит на солнце, которое кажется ему погасшим, он видит в нём светило, не излучающее света; смотрит на ковёр из листьев, который был последним его творением, покрывшим землю, и этот ковер кажется ему поблекшим, лишённым тех красок, которыми лес его наполнял. Он чувствует уже поступь зимы, которая заставит его сомкнуть очи и забыться в глубоком сне. Но он настолько слаб, что сказать ей нет уже не может.
Угрюмым, голым и лишенным жизненной силы предстаёт лес перед той силой, которая властвует теперь над ним. Сейчас она накроет лес своим пологом, и он погрузится в долгий и тяжёлый сон, который воспринимается им как смерть. Он знает о том, что первый взгляд зимы суров и холоден, но не ведает о том, что зима — прекрасная правительница, что она заботится о своих подданных: одевает их в чудесные дорогие наряды и охраняет сон тех, кто должен пережить её правление в забвении. В дар покорности даёт чудесные сны о той прекрасной жизни, которая для этих подданных есть реальность.
Отплакали дожди осенние —
И барабанной дроби больше нет.
На землю в первый день и с нетерпением
Спустился перламутровый рассвет.
И охватила зимняя мелодия
От осени уставший сад —
Не полонез то был и не симфония…
Что это было? — Не могу сказать.
Свирель запела так проникновенно,
Что серебристый снег, едва кружась,
Застыл.
Не слышал он, чтоб так самозабвенно
На землю музыка душевная лилась.
В искренье зимнем звуки так прекрасны!
В морозном воздухе — прозрачны и чисты!
Как хорошо от серых дней ненастных
По царству зимнему под музыку пройти!