Однако важнейшей проблемой правового регулирования археологической деятельности является то, что основная масса археологических объектов в настоящее время обнаруживается и присваивается в обход установленного Законом механизма приобретения права собственности на них. Причем наибольшая опасность, с нашей точки зрения, заключается не столько в том, что вновь обнаруживаемые объекты не поступают в государственную собственность, сколько в том, что несанкционированные раскопки способны нанести непоправимый ущерб археологическому наследию России. В археологии первостепенное значение имеют не только сами обнаруженные предметы, но и так называемый «контекст находки»: какие вещи встречены вместе, при каких обстоятельствах они попали в землю и т.д. Если вещь варварски изъята из «контекста», ее археологическое значение, фактически, утрачено, и восстановить его невозможно[129]. В связи с этим в советское время основные усилия законодателя были направлены на сохранение именно недвижимых памятников (поселений, могильников, древних крепостей и т.п.), а не отдельных предметов. В условиях господства государственной собственности подобный подход был действенным. В настоящее время ситуация изменилась: произошла либерализация оборота земель, в то же время на черном рынке сформировался устойчивый спрос на археологические находки[130]. Такое введение археологических объектов в оборот недопустимо ввиду незаконности первоначального их приобретения.
В последние годы активно обсуждаются вопросы усовершенствования мер юридической ответственности за проведение несанкционированных раскопок и присвоение обнаруженных предметов[131]. Однако становится все более очевидным то, что борьба с незаконным присвоением указанных объектов исключительно карательными методами обречена на неудачу: слишком велики прибыли от занятия указанной деятельностью. Представляется, что при помощи гражданско-правового инструментария необходимо разработать механизм стимулирования лиц, осуществляющих археологическую деятельность, к предъявлению обнаруженных ими вещей компетентным государственным органам.
Во-первых, необходимо развивать практику выдачи разрешений на производство археологических работ не только государственным организациям, но и иным квалифицированным лицам, удовлетворяющим требованиям Закона[132]. Во-вторых, следует разработать схему, аналогичную предложенной нами для приобретения права собственности на клады, при которой некоторые наименее ценные объекты могут передаваться из государственной собственности в собственность частных лиц. Обратившись вновь к зарубежному опыту, мы увидим, что России не следует перенимать предельно либеральный американский опыт регулирования указанных отношений[133]. В то же время следует отметить, что в тех странах, где установлена презумпция государственной собственности на вновь обнаруживаемые археологические объекты, государство выплачивает вознаграждение лицам, их обнаружившим[134].
Представляется, что любые лица, по специальному разрешению производящие археологические раскопки, обязаны передавать все обнаруженные предметы в специально уполномоченный государственный орган. В компетенцию данного органа должно входить проведение экспертизы найденных предметов, постановка их на учет в качестве объектов археологического наследия и решение их дальнейшей судьбы. Если предметы были обнаружены «государственными» археологами, они во всех случаях остаются в собственности государства и передаются на хранение в государственную часть музейного фонда РФ.. Если же предметы обнаружены «частными» археологами, то есть лицами, получившими в установленном Законом порядке разрешение на соответствующие работы и выполнившими все требования Закона по оформлению результатов раскопок, уполномоченным государственным органом может быть принято решение о передаче указанным лицам части обнаруженных археологических объектов (наименее ценных или аналогичных тем, которые уже содержатся в государственной части музейного фонда РФ). Передача соответствующих объектов в частную собственность должна сопровождаться выдачей документа, подтверждающего законность приобретения права собственности на данные объекты. Предложенные положения могут быть закреплены в п.п.8-9 ст. 45 Закона об ОКН, а также в подзаконных нормативно-правовых актах по указанной тематике, принятие которых отнесено Законом об ОКН к компетенции Правительства РФ.
Каковы преимущества предлагаемой системы? Во-первых, выдавая разрешения не только государственным, но и частным организациям, государство будет иметь информацию о большинстве производимых на своей территории археологических раскопок и сможет контролировать их ход. Во-вторых, возможность на легальном основании приобрести право собственности на часть обнаруженных объектов будет стимулировать лиц, производивших раскопки, предъявлять их соответствующим государственным органам. В-третьих, подобная система позволит начать формирование легального рынка археологических объектов, в рамках которого оборот археологических находок, не имеющих государственного сертификата, будет невозможен. Безусловно, внедрение предлагаемой системы возможно лишь в условиях усовершенствования норм уголовного законодательства в указанной сфере и наличия реального контроля за его исполнением.
Перейдем к исследованию вопроса о приобретении права собственности на культурные ценности по давности владения. Применительно к данной теме основным представляется вопрос о том, требуют ли особые свойства культурных ценностей, о которых шла речь в первой главе настоящей работы, применения к указанным объектам специальных правил о приобретательной давности, отличающихся от общих норм, предусмотренных ст. 234 ГК РФ. В соответствии с указанной статьей ГК РФ для приобретения права собственности по давности владения необходимо добросовестно, открыто и непрерывно владеть недвижимым имуществом на протяжении пятнадцати лет, а движимым – на протяжении пяти лет. В то же время, норма ст. 43 Закона о вывозе - «Права добросовестного приобретателя культурных ценностей» - устанавливает, что в случае приобретения добросовестным приобретателем незаконно ввезенных из других государств, похищенных или утерянных культурных ценностей, указанные ценности подлежат возврату законному собственнику с выплатой справедливой компенсации добросовестному приобретателю. Часть 3 рассматриваемой статьи гласит, что физическое или юридическое лицо, не являющееся собственником культурной ценности, но добросовестно и открыто владеющее ею как собственной не менее 20 лет, приобретает право собственности на эту культурную ценность.
Как видим, норма специального закона существенно отличается от норм ст. 234 ГК РФ. Так, срок приобретательной давности, установленный Законом о вывозе, на 15 лет больше общего срока приобретательной давности, установленного ст. 234 ГК РФ для приобретения в собственность движимых вещей. Другим отличием специальной нормы от аналогичной нормы ГК РФ является отсутствие в первой условия о непрерывности владения вещью.
Налицо коллизия правовых норм. Норма ГК РФ является общей, так как в ст.234 ГК РФ речь идет о движимых вещах вообще. В свою очередь норма Закона о вывозе является специальной, так как в ней речь идет об особом виде вещей – движимых культурных ценностях. Если исходить из правила приоритета специальной нормы над нормой общей, то приоритет остается за нормой Закона о вывозе. Однако Закон о вывозе посвящен регулированию не общих вопросов правового режима культурных ценностей, а лишь узкому вопросу ввоза и вывоза культурных ценностей. В связи с этим включение в данный Закон общих положений о давности владения культурными ценностями представляется ошибочным. Полагаем, что приоритет имеют нормы ГК РФ. В соответствии с положением, содержащимся в абз.2 п.2 ст. 3 ГК РФ, нормы гражданского права, содержащиеся в других законах, должны соответствовать ГК РФ[135].
Представляется, что вне зависимости от разрешения вопроса о приоритете норм, необходимо понять, существует ли необходимость в установлении для культурных ценностей увеличенного срока приобретательной давности.
По вопросу об установлении конкретного срока для приобретения права собственности по давности владения Б.Б. Черепахин писал: «…Продолжительность этого срока не может быть обоснована какими-то неопровержимыми доводами, например, что надо три, а не четыре года, четыре года, а не пять лет. Одно бесспорно, этот срок не может быть кратким. Было бы совершенно недопустимо установить срок давности в шесть месяцев или в один год»[136]. При определении общего срока приобретательной давности законодатель, вероятно, исходил из политико-правовых соображений, из соображений общей пользы и положительного воздействия гражданского права на регулируемые отношения. Представляется, что установленный для движимых вещей пятилетний срок, с одной стороны, в достаточной степени длителен, чтобы у действительного собственника было время отыскать вещь, и, с другой стороны, достаточно непродолжителен, чтобы не лишить фактического владельца желания нести в течение него издержки и риск изъятия предмета собственником. Полагаем, что особая значимость культурных ценностей в данном случае не должна служить поводом к увеличению установленного ГК РФ общего срока. Напротив, рачительный хозяин, с нашей точки зрения, должен с еще большим вниманием следить за сохранностью этих объектов и с большей энергией их отыскивать. То есть, у культурных ценностей как у вещей особо рода, больше шансов быть обнаруженными при условии, что фактический владелец действует в соответствии с иными реквизитами давностного владения. Не случайно, при переходе права собственности на культурные ценности обычно выясняется так называемый «провенанс» - «история» культурной ценности. То есть, вещи подобного рода весьма заметны, их судьбу отслеживают столетиями. Таким образом, полагаем, что оснований для увеличения общего срока исковой давности, установленного ст.234 ГК РФ, нет.