[36] Например, в законодательстве Республики Беларусь эти объекты прямо обозначены как материальные культурные ценности. В соответствии со ст.3 Закона Республики Беларусь «Об охране историко-культурного наследия» все ценности делятся на следующие виды: 1) материальные ценности, материальное воплощение которых составляет их сущность; 2) духовные ценности, возможное материальное воплощение которых не оказывает существенного влияния на их сущность. Материальные ценности делятся на следующие подвиды: 1а) недвижимые материальные ценности, перемещение которых в пространстве связано с осуществлением ряда инженерных мероприятий и ведет к частичной или полной утрате ими отличительных ценных достоинств; 1б) движимые материальные ценности, перемещение которых в пространстве не связано с изменениями их сущности и технического состояния. Духовные ценности делятся на следующие подвиды: 2а) фиксированные духовные ценности, сущность которых может быть полностью зафиксирована и не зависит от дальнейшей судьбы их создателей; 2б) воплощенные духовные ценности, сущность или отличительные ценные достоинства которых полностью либо частично утрачиваются с исчезновением их создателей, носителей или изменением социальных условий их существования. (Закон от 13 ноября 1992 года №1940-XII // Ведомости Верховного Совета Республики Беларусь. 1992. №30. ст.504). Нельзя не признать, что само построение системы культурных ценностей выглядит вполне логичным, однако формулировки основных понятий в Законе далеки от совершенства. Неслучайно рассматриваемый Закон неоднократно подвергался критике как противоречивый и, в целом, устаревший нормативно-правовой акт. (См.: Талимончик В.П. Обзор зарубежного законодательства, регулирующего отношения, связанные с культурными ценностями // Доклад, представленный на конференции «Культурная собственность: проблемы правового регулирования». С-Петербург. Государственный Эрмитаж. 3 ноября 2004 года. Материалы конференции опубликованы не были) Использование термина «материальные культурные ценности» в тексте конкретного законодательного акта выглядит, на наш взгляд, излишне тяжеловесно.
[37] См.: Галенская Л.Н. Конвенционное регулирование международного сотрудничества в сфере сохранения культурного наследия // Доклад, представленный на научно-практической конференции «Культурная собственность: проблемы правового регулирования». С.-Петербург. Государственный Эрмитаж. 3 ноября 2004 года. (Материалы конференции опубликованы не были.)
[38] Следует, тем не менее, отметить, что подобное терминологическое разнообразие в указанной сфере вполне традиционно для российского законодательства. Так, в дореволюционном российском законодательстве применительно к исследуемым объектам никогда не существовало единой терминологической системы. В различные исторические периоды в разрозненных законодательных актах рассматриваемые объекты обозначались в Российской империи по-разному: их называли «старинными редкостями», «куриозными или диковинными вещами», «древностями», впоследствии – «памятниками». Кроме того, в дореволюционной России так никогда и не был принят основополагающий специальный законодательный акт, посвященный регулированию исследуемых общественных отношений. Лишь к середине ХХ века уже в советском законодательстве сформировался комплексный массив законодательства о культуре, и закрепились основные термины: «культурные ценности» и «памятники истории и культуры». (См. подробнее: Охрана культурного наследия в документах XVII – XX вв. Хрестоматия. Т.I. М., 2000; Разгон А.М. Охрана исторических памятников в дореволюционной России // История музейного дела в СССР. М., 1957; а также Михеева И.В. К проблеме формирования понятия «памятник истории и культуры» в законодательстве Российской Империи. // Законотворческая техника современной России: состояние, проблемы, совершенствование. Т.1., Н.Новгород. 2001. С.530.) Не случайно, в одной из работ указывается, что состояние понятийного аппарата российском законодательстве по этой тематике всегда дает благодатную почву для терминологических исканий. (Михайлова Н.В. Государственно-правовая охрана историко-культурного наследия России во второй половине ХХ века. М., 2001. С.23.) Терминологию, используемую в зарубежном законодательстве, также нельзя назвать однородной. См. об этом подробнее: Зарубежное законодательство в области сохранения культурного и природного наследия. Информационный сборник. М., 1999. С.15, а также: Богуславский М.М. Указ. соч. С.167-168; Prott L.V. & O'Keefe P.J. Handbook of national regulations concerning the export of cultural property. UNESCO doc. 1988.
[39] Наиболее показательными в данном отношении являются материалы из практики правоохранительных органов. Например, гражданке И. было предъявлено обвинение в контрабанде культурных ценностей. В соответствии с действующим законодательством эксперт вынужден был признать предметы, которые указанная гражданка намеревалась переправить за границу, культурными ценностями. Общий список выявленных при досмотре предметов превысил пятнадцать наименований. (В почтовом отправлении гражданки И. были обнаружены несколько дореволюционных икон и книг, сломанные столовые приборы из серебра, фрагменты материи.) При этом общая примерная стоимость всех предметов, обнаруженных в ходе таможенного досмотра, составила по экспертной оценке не более 8 тысяч рублей. (Материалы следственного дела №52-2004 Следственной службы УФСБ РФ по С.-Петербургу и Ленинградской области). В другом случае уголовное дело было возбуждено в отношении участника поискового отряда, на законном основании осуществляющего поиск и захоронение останков воинов, погибших на полях сражений Великой отечественной войны. В данном случае к категории культурных ценностей экспертным заключением были отнесены останки сбитого английского самолета времен Великой отечественной войны. (См. материалы следственного дела №4 -2000 Следственной службы УФСБ РФ по С.-Петербургу и Ленинградской области.)
[40] Галенская Л.Н. Указ соч.
[41] Как отмечалось, термином «культурное наследие» пользуется один из наиболее фундаментальных актов международного права, посвященных указанной тематике - Конвенция ЮНЕСКО 1972 года (UNESCO Convention for the Protection of World Cultural and Natural Heritage).
[42] См. Конвенцию УНИДРУА (UNIDROIT Convention on Stolen and Illegally Exported Cultural Objects).
[43] См. Гаагскую конвенцию (Convention for the Protection of Cultural Property in the Event of Armed Conflict).
[44] Подробнее см. об этом: Молчанов С.Н. Об использовании понятий «культурные ценности» и «культурное наследие (достояние)» в международном праве // Московский журнал международного права. 2002. №2. С.20-27.
[45] См. например: Smith J.C. Rewards for the return of lost or stolen property: the civil and criminal law // The recovery of stolen art. A collection of essays edited by N. Palmer. London. 1998. P.171.
[46] См. об этом подробнее: Аверченко Н.Н. Соотношение термина «вещь» и смежных понятий в гражданском праве // Юрист. 2003. №11. С.2, Черноморец А.Е. Некоторые теоретические проблемы права собственности в свете Гражданского кодекса РФ // Государство и право. 1996. №1. С.96-99.) В то же время, К.И. Скловский полагает, что понимание собственности и как «права», и как «вещи», отражает фундаментальное свойство этого явления, состоящее в том, что собственность, являясь правом, в то же время выступает главным условием и способом существования лица и в этом качестве переносится на все его имущество. (См.: Скловский К.И. Собственность в гражданском праве. М., 1999. С.14.)
[47] См. об этом: Гражданское и торговое право зарубежных государств. Т.1. М., 2004. С.312, а также: Гражданское и торговое право капиталистических государств. М., 1966. С.173.) Тем не менее, сторонники внедрения обсуждаемого термина отмечают, что такой противоречивый термин «как интеллектуальная собственность» все же прижился на российской почве и даже получил легальное закрепление в качестве объекта гражданских прав в ст.128 ГК РФ. Указывается, что термин «собственность» как раз в большей степени мог бы подойти для обозначения материальной составляющей культурных ценностей, так как именно исследуемые объекты в силу их материальной сущности могут являться полноценными объектами права собственности.
[48] Известно, что специалисты в области общей теории права давно призывают законодателя к унификации терминологического аппарата. Так, в специальной литературе отмечается: «Представляется необходимой, насколько это возможно с учетом специфики целей конкретных правовых отраслей, унификация терминологического аппарата. Разумеется, невозможно полностью избежать многозначности правовых терминов. Однако нельзя согласиться и с таким положением, когда формулировкой «в целях настоящего закона» прикрывается неоправданный разнобой в значении правовых терминов, а иногда и попросту их безграничное употребление. На практике такое положение приводит к тому, что правоприменитель исходит из того значения соответствующего термина, какое его больше всего устраивает в конкретной ситуации, независимо от того, в каком отраслевом законодательном акте этот термин применяется. См.: Рабец А.М. Интеграция и дифференциация в праве // Труды МГЮА. М., 2002. С.56.