Всемирная история. том 4. Новейшая история Оскар Йегер 2002г. (стр. 56 из 169)

Прусские патриоты тоже теряли терпение. В декабре 1808 года последние французские войска выступили из Берлина, потому что потребовались в Испании; Пруссия вздохнула свободнее, но Наполеон хорошо знал своего опаснейшего врага и потому 16 декабря подписал в «нашем императорском лагере, при Мадриде» приказ, в котором «известный Штейн» признавался врагом Франции и Рейнского союза, и потому подлежал аресту везде, «где его могли захватить наши или союзные войска». Штейн вынужден был бежать в австрийские владения, и патриотические силы в Пруссии лишились самого талантливого и энергичного вождя. Но известия из Мархфельда снова вызвали лихорадочное возбуждение. «Пусть носит оковы кто хочет, только не я!» — писал Блюхер из Штаргарда и был бы не прочь пойти по следам Шилля — по пути партизанской войны на свой страх и риск. Из Австрии тоже старались повлиять на прусского короля. Но Фридрих Вильгельм не был способен на решительные шаги, он страшился принять на себя тяжкую ответственность, а министры его, не вдохновляемые более Штейном, тоже робели. Они смотрели на битву при Асперне лишь как на неудачную атаку французов, понесших при этом значительные потери, и только. Она была действительно только неудачей, или ею не хотели воспользоваться для дальнейшего. И, таким образом, было решено выждать — дождаться второй победы, прежде чем отважиться поставить на карту жизнь государства.

Битва при Ваграме

Но второй победы не последовало. Войска противников простояли на небольшом расстоянии друг от друга в течение шести недель после битвы при Асперне в бездействии. Однако же Наполеон лучше сумел воспользоваться временем, нежели эрцгерцог, оказавшийся не на высоте в столь решительный момент. Слабый польский корпус Понятовского отступил перед эрцгерцогом Фердинандом, который взял Варшаву и проник до самого Торна в Западной Пруссии, не будучи задержан союзниками Наполеона — русскими; но на этом дело остановилось, и Фердинанд вернулся обратно во второй половине мая. Главное действие должно было произойти в центральном пункте, на венской равнине; то, что происходило вне ее, не имело большого значения.

В Италии военные действия были удачно начаты эрцгерцогом Иоанном: он нанес поражение вице-королю итальянскому при Сачиле, но общее неудачное начало войны вынудило его к отступлению, которое он совершил неторопливо, храбро обороняясь от превосходящих сил неприятеля. Он подошел к венгерской границе 1 июля; проиграв сражение при Раабе 14 числа, перешел Дунай у Коморна и направился к Пресбургу, приближаясь, таким образом, к главной армии, в то время как Наполеон, тоже сосредоточивая свои силы, начал 4 июля вторично переводить войска на левый берег Дуная, восточнее переправы. Все было приготовлено и предусмотрено, и на Мархфельде, к северо-востоку от места битвы 22 мая, произошло 5 и 6 июля второе большое сражение, названное битвой при Ваграме, по имени села, у которого было расположено правое австрийское крыло 6 числа.

Главные силы австрийцев стояли на высотах за Русбахом между Маркграфеннейзиделем и Ваграмом; после боя на различных пунктах в течение 5 числа и когда французы после успешной переправы подошли к австрийской позиции, Наполеон подал сигнал к наступлению. Но эта атака была отбита, а наступившая ночь заставила прекратить бой, что было выгодно французам. На следующее утро сам эрцгерцог перешел в наступление, причем дал знать о том эрцгерцогу Иоанну, находившемуся уже лишь в небольшом однодневном переходе от главных австрийских сил. Он должен был ускорить свое движение и прибыть к левому крылу австрийской диспозиции, чтобы ударить по правому французскому флангу.

Бой начался с самого рассвета. На стороне французов было громадное превосходство: 180 000 человек под командованием Удино, Массены, Бернадота, Даву. Войска вице-короля тоже состояли в этих рядах. До полудня успех колебался, однако эрцгерцог, сознавая невозможность одолеть превосходящие силы противника, решился пробить отбой; отступление австрийцев началось в полном порядке; к пяти часам пополудни прибыл эрцгерцог Иоанн со своими 12 000 человек. Но было уже поздно и его отряд был слишком слаб для решения участи дня. Поэтому он снова отступил в Венгрию; главнокомандующий избрал направление движения на Цнайм. Так называемая честь оружия была спасена: трофеи французов были скудны — всего 9 пушек, 1 знамя, между тем как австрийцы взяли 7000 пленных, 11 пушек, 12 орлов и знамен. Обе стороны потеряли много убитыми и ранеными и почти в равной степени: общие потери составили около 20 000 человек. Французы не могли тотчас же начать преследование неприятеля и новый бой у Цнайма завязался лишь 10 и 11 июля.

Бивак^[8]Наполеона с 5 на 6 июля 1809 г. при Ваграме. Рисунок с натуры работы Цикса

Перемирие

Сражение при Ваграме решило участь войны и уже 11 числа вечером военные действия были прерваны вестью о перемирии. Император Франц был неспособен на отчаянную борьбу, а Наполеон был настолько прозорлив, что понимал всю выгоду заключения мира теперь, когда он мог достигнуть многого, не поступаясь ничем. Уже одно перемирие стоило такой цены, по которой можно было угадывать, во что обойдется мир: демаркационная линия проводилась так, что французам досталась полоса в 4000 кв. миль с 8,5 миллионами населения. Эрцгерцог Карл объявил войску 31 июля о своей отставке, принятой императором.

Народное восстание было погашено тоже этой битвой при Ваграме, и дом Габсбургов, неспособный вести народную войну, выдал ее вождей и героев. Герцог Брауншвейгский, успешно воевавший в это время в Саксонии и пробившийся до Франконии, имея против себя здесь армию вестфальского короля, не хотел признавать перемирия и решился на отчаянную попытку — проложить себе дорогу от тюрингенской границы к морю, где, в крайнем случае, его могли принять английские суда. За ним следовали 1300 человек пехоты, 650 всадников, 4 орудия и 80 человек орудийной прислуги; пройдя Лейпциг, Галле, Гальберштадт (геройски отнятый у сильного вестфальского гарнизона), потом Брауншвейг, бывшую резиденцию герцога, который увидел ее теперь после своего трехлетнего изгнания, маленький отряд добрался до Эльсфлета, на Везере (4 августа), одолев множество трудностей.

Англичане сделали здесь свое первое доброе дело с самого начала войны. Крайне нелепая экспедиция к голландскому острову Вальхерну и к устьям Шельды им абсолютно не удалась, но они приняли герцога и его храбрецов и препроводили их вниз по Везеру в открытое море. Датчане послали им вслед несколько ядер, но тщетно; а английская эскадра приняла беглецов радушно, приветствуя их пушечными салютами.

Тироль

Тирольцам неоткуда было ждать такой помощи. Правительство, ради которого они жертвовали собой, оказывало им очень вялую поддержку и, наконец, предало их с самым позорным малодушием. Завоевав себе свободу в мае, жители Тироля заручились весьма определенным императорским обещанием, по которому Франц I обязывался не подписывать никакого мирного договора, отделяющего Тироль от Австрии. Они успокоились на этом и после сражения при Ваграме не получали из Вены никакого точного приказа подчиниться условиям заключенного перемирия. Между тем, большой французский корпус генерала Лефебра, 50 000 человек, вступил в Тироль и занял Инспрук; баварские бюрократы постарались выместить тогда свою злобу на жителях, но восстание вспыхнуло снова; это было уже третье — и еще ожесточеннее прежних. Саксонский отряд, зашедший далее других в глубь страны, должен был капитулировать, а когда Лефебр прибыл лично к Бреннеру для усмирения мятежа, то получил отовсюду столь неблагоприятные известия, что был вынужден отступить, к некоторому удовольствию баварцев, тяготившихся надменностью французов. Три тирольских отряда под начальством Гофера, «патера Рыжая Борода», как его прозывали, храброго капуцина Гаспингера и Иосифа Шпекбахера, подошли к Инспруку; 14 числа Лефебр очистил город, Гофер занял его и правил страной, освобожденной в третий раз, в продолжение нескольких месяцев, в качестве «обер-коменданта Тирольского». Нет сомнения в том, что этот горец исполнял свое дело лучше всех бывших здесь австрийских администраторов. Но Брегенц был занят французами в августе, Форарльберг покорен; вождь местного восстания, д-р Шнейдер, попал в плен и его спасло от мести французов только заступничество наследного принца Вюртембергского.

В это время в Вене склонились к окончательному заключению мира: Наполеон сумел принудить к тому Франца I, очень дорожившего удобствами своего кесарского положения и трепетавшего перед намеком на то, что его могут заставить подписать отречение от престола. «Я желаю, — сказал Наполеон в Шенбрунне австрийскому уполномоченному Бубне, — иметь дело с человеком, который будет достаточно умен, чтобы впредь оставить меня в покое…» «Львы и слоны, — продолжал он, сгущая краски, — сознают это порою; ваш государь не способен на то… Может быть, он решится отречься в пользу своего брата, великого герцога Вюрцбургского…»

Венский мир, 1809 г.

После того мир был подписан в Вене 14 октября. Последнее затруднение заключалось в денежном вопросе: Австрия была не в состоянии выплатить требуемые Наполеоном 100 миллионов. Но он стал снисходительнее, вследствие одного происшествия, которое оказало на него глубокое, хотя и вскоре изгладившееся, впечатление. На строевом смотре, в Шенбрунне, был арестован один 18-летний юноша, который признался, без всякого запирательства, в своем намерении убить императора тут же своим длинным ножом. Это был Фридрих Штанс, сын почтенного наумбургского пастора; у него не было сообщников, советников, подстрекателей; он считал просто своей миссией, внушением свыше — избавление своего отечества и всего мира от ненавистного тирана. Он повторил это перед самим Наполеоном, когда ему посулили пощаду. Наполеон старался представить потом все дело женской интригой — женщины способны на все! — и берлинско-веймарской проделкой: иначе, будто бы, и нельзя было объяснить, как мог решиться на такое дело юноша, немец, благовоспитанный протестант. Выставить юного мечтателя сумасшедшим тоже не удалось; оставалось одно — его расстрелять.