Всемирная история. том 4. Новейшая история Оскар Йегер 2002г. (стр. 157 из 169)

Италия

Виктор Эммануил торжественно совершил свой въезд в Рим, и этот факт несомненно стоял в тесной связи с ослаблением влияния Франции на итальянские дела. Парламентарные перемены, и здесь также очень частые, не представляют собой ничего особенно существенного и важного; они только служили поводом к тому, чтобы показать, в какой степени была богата талантливыми государственными деятелями страна, выводившая на парламентскую арену таких людей, как Мингетти, Селла и Депретис. Прогресс сказался во всех областях государственных: под давлением общегосударственного порядка стало быстро исчезать романтическое разбойничество; обязательное обучение было введено в 1877 году и поставлено вне всякой зависимости от деспотического гнета духовной опеки. Дальнейшей и весьма существенной школой для всего населения Италии было созданное общей воинской повинностью новое войско (1875 г.), перед которым исчезла прежняя национальная гвардия, сделавшаяся излишней; значительно улучшились и финансы, и в тронной речи 1876 года уже возвещено было о равновесии, установившемся между государственными расходами и доходами. Прежние итальянские государи были всеми забыты — в такой степени они были чужды местных интересов — и у них не оказалось никаких сторонников, никакой партии, которая могла бы препятствовать работе прогресса: это видно было даже и в Риме, где папа увидел себя ограниченным в своих действиях и своем влиянии стенами Ватикана, которые, однако же, нимало не стесняли его сношений со всем миром. Едва ли нужно упоминать о том, что никакое соглашение между папским престолом и национальным королевством Италией не могло состояться, и время от времени из Ватикана исходил только бессильный протест против утеснений «Церкви» со стороны «приальпийского королевства». Но эти протесты не приводили ни к каким серьезным затруднениям, и правительство устраняло все то, что в церковных порядках или учреждениях могло вредно отзываться на государстве (так, например, были упразднены католические монастыри): действовало, вообще говоря, справедливо и гуманно. В смысле внешних политических отношений все устраивалось и складывалось очень благополучно: Франция была ослаблена, Австрия — ничуть не страшна, а новоучрежденная Германская империя являлась для Италии естественной союзницей, которой было выгодно Италию поддерживать.

Остальные европейские государства с 1870 г.

Нам остается еще сказать несколько слов об остальных европейских государствах, второстепенных и третьестепенных по значению, которые, подобно скандинавской группе государств или Голландии, стоят вне области внутренних европейских комбинаций и соотношений великих держав, или же, как Бельгия и Швеция, пользуются обеспеченным и признанным державами нейтральным положением. Нельзя не заметить, что во время войны между Германией и Францией, симпатии всех этих держав были на стороне Франции, в особенности в группе государств Скандинавских и Дании, в которых продолжало держаться, в некотором роде, чувство скандинавского общения, впрочем, ограничившееся за это пятилетие только учреждением общего почтового союза между Швецией, Данией и Норвегией. Еще определеннее симпатии к Франции высказывались в Бельгии, Голландии и Швейцарии, хотя и Бельгия и Швейцария, во всех многообразных случайностях войны, самым добросовестным образом сохранили свой нейтралитет. Все эти три государства были глубоко возмущены тем новым догматом «о папской непогрешимости», который провозглашен был из Ватикана во время франко-прусской войны; и в той борьбе, которая была вызвана новым догматом, эти три государства играли немаловажную роль. В Голландии меньшинство населения, около 2/5 принадлежит к католическому вероисповеданию; может быть именно потому они и наделали так много шуму из-за ватиканской новинки, тем более, что 80-е годы нынешнего столетия совпадали с воспоминаниями о славных днях освобождения от испанского ига — взятии Бриелля, осаде Лейдена и учреждении его университета — и эти воспоминания праздновались и протестантской, и свободомыслящей частью католического населения. Под именем Гёзов (которое с понятной национальной гордостью произносится в Голландии) в Бельгии партийная ненависть разумеет «либералов», и здесь-то борьба обеих партий, клерикальной и либеральной, приняла весьма широкие размеры, причем клерикальная партия опирается, главным образом, на фламандскую часть населения. При этой борьбе, между прочим, проявилась удивительная наивность невежества в этой части населения, которая оказалась способной верить в разные, сочиненные католическим духовенством сказки о «пленении папы», об утеснениях, которым он подвергается и т. д., и выказала при этом уровень религиозного развития, не на много опередивший средние века. Не то было в Швейцарии, где высокомерие духовной иерархии было в значительной степени ограничено демократическим самосознанием и высокоразвитой автономий кантонов и общин. Ватиканские догматы встретили здесь, среди миллиона швейцарских католиков, сильнейший отпор, и центром этого отпора в Немецкой Швейцарии явился Золотурн, а во Французской — Женева. Часть принадлежавших к Базельскому епископству католиков в кантонах Золотурн, Люцерн, Берн, Ааргау, Тургау, Базель и Цуг — отказалась от подчинения епископу Ляша и вошла в состав старокатолического церковного союза, которому конгресс в Ольтене (август 1873 г.) придал более прочную организацию. Во Французской Швейцарии дело дошло даже и до полного разрыва с папой из-за того, что пастор Мермильо был им назначен викарием, по единоличной его воле, без всякого сношения с правительством кантона и союзным советом. В окружном послании папы Пия IX (от 21 ноября 1873 г.) были преданы осмеянию германские старокатолические епископы, причем в очень едких выражениях упоминалось и о церковных событиях в «гельветийском союзе» и некоторых его кантонах. Союзный совет ответил на это послание тем, что обратился к папскому нунцию и в самой вежливой форме просил его назначить день его отъезда из Швейцарии. В связи с этими оживленными церковными смутами, которые привели в 1876 году к выбору старокатолического епископа, стоял и пересмотр союзной конституции, который был закончен в 1874 году. Предложенные союзным советом перемены были приняты большинством 340 000 голосов против 198 000 в швейцарском народе. Перемены, внесенные в конституцию, касались установления более тесной связи между кантонами в отношении к единению в смысле военном, правовом и торговом. Достойно внимания то, что в числе отрицающих новые дополнения конституции явились главным образом все кантоны прежнего отдельного союза и большое количество католиков, обладавших правом голоса.

Мирный характер периода, последовавшего за 1870 годом, ознаменовался двумя важными событиями, одинаково проявившимися на почве нейтральной Швейцарии. Одно из них было учреждение Всемирного почтового союза. Вопрос о нем на конгрессе в Берне был поднят генерал-почтмейстером Германской империи, фон Стефеном; при совещаниях о нем присутствовали уполномоченные от всех европейских государств, равно и от Северо-Американских Штатов и вице-короля египетского; здесь были выработаны общие законоположения этого союза (май 1875 г.), и все обменялись между собой ратификациями общего трактата. Здесь же было решено привести в исполнение, по общему соглашению между Италией, Швейцарией и сопредельными государствами, грандиозный проект прорытия Сен-Готардского туннеля; проведение его обошлось дороже, нежели можно было первоначально предполагать, но было приведено к желанному окончанию в июне 1877 года.

Генерал-почтмейстер фон Стефен

ГЛАВА ВТОРАЯ

Восточный вопрос, русско-турецкая война и Берлинский конгресс

Восточный вопрос. Восстание в Боснии

Общее мирное положение, установившееся в Европе после Франкфуртского мира, было нарушено летом 1875 года восстанием в юго-западной части турецкого эйялета Боснии, называемого Герцеговиной — восстанием, собственно говоря, незначительным, но которое потому именно вызывало некоторое опасение, что грозило вновь поднять «восточный вопрос» и сделать его одним из жгучих вопросов дня, тем более, что разрешения важной задачи приходилось искать не столько в отношениях европейских держав к Турции, сколько во взаимных соотношениях самих европейских держав. Летом 1875 года собирание податей в Герцеговине вызвало то восстание райи (т. е. христианского населения), которое вскоре нашло себе отголосок в Сербии и Черногории, и привлекло оттуда вооруженную помощь. Державы — за исключением Англии — предложили Порте свое посредничество, которое она вынуждена была принять, тем более, что ей не удалось подавить восстание оружием. 31 января 1876 года эти державы (к ним присоединилась теперь и Англия) обратились к Порте с нотой, составленной австрийским рейхсканцлером графом Андраши, в которой предлагали Порте ввести в ее владениях подробно перечисленные и точно определенные реформы. Турецкое правительство не замедлило эту ноту принять: оно знало, что в текущем столетии уже целые горы бумаг были исписаны всякими проектами реформ и указами о реформах. Однако вожди возмутившихся не сложили оружия, совершенно справедливо ссылаясь на то, что им не представляется никакого ручательства в том, что обещания, данные Портой, будут исполнены. Это опасное восстание вскоре уже и не ограничилось своими первоначальными пределами. С началом весны борьба возобновилась; мятежники стали осаждать крепость Никшич на черногорской границе, получая военную помощь и из Черногории, и из Сербии, и в то же время разразилось (в мае) восстание в Болгарии, где тайное народное правление возвестило, что настало время освобождения от турецкого ига.