Всемирная история. том 4. Новейшая история Оскар Йегер 2002г. (стр. 162 из 169)

Князь Бисмарк Отто фон Шенхаузен

Во внутренней жизни новообразованной большой Германской федерации последнее десятилетие прошло также довольно успешно и примирительно. В особенности же отношения Империи к отдельным государствам германским и элемента централизующего к федеральному могут быть названы вполне удовлетворительными; в этом отношении, конечно, многое было достигнуто личным влиянием императора Вильгельма I и осторожной политикой его канцлера. Новая Империя становится популярной и начинает заметно привлекать к себе общие симпатии. В том же примирительном и объединяющем направлении большие упования возлагались и на ближайшего наследника престарелого императора, на кронпринца Фридриха Вильгельма, который пользовался общей любовью и уважением после того, как выказал себя столь мужественным воином во время франко-германской войны. Его прекрасные нравственные качества, в связи с его образованностью и просвещенным миросозерцанием, при веселом и открытом характере — делали его общим любимцем нации. На торжестве завершения постройки Кёльнского собора (15 октября 1880 г.), на открытии национального памятника, на Нидервальде, 28 сентября 1883 года, на Лютеровском празднестве того же года, на юбилее Гейдельбергского университета 1886 года, — кронпринц привлекал к себе все взоры толпы и никому в голову не приходило еще, что скоро он осужден пасть жертвой снедавшего его недуга.

Фридрих Вильгельм, кронпринц Германской империи и Пруссии

Важнейшими событиями последнего столетия в том же объединительном направлении следует за последнее десятилетие отметить, прежде всего, привлечение Гамбурга в состав таможенного союза, 21 января 1882 года, утвержденное рейхстагом; затем перемену правления в Брауншвейге, где (18 октября 1884 г.) умер бездетный герцог Вильгельм, и так как Вельф, ближайший по своим правам на Брауншвейгский престол, не мог наследовать покойному герцогу,^[45] то и учреждено регентство и в регенты избран прусский принц Альбрехт (21 октября 1885 г.); печальный исход болезни психически расстроенного короля Лудвига Баварского (13 июня 1886 г.) вызвал также необходимость регентства, причем, однако, назначенный регентом принц Люитпольд нимало не изменил ни системы внутреннего управления, ни отношений этого важного союзного государства к Империи. Некоторое улучшение в управлении присоединенными к Империи Рейнскими провинциями произошло с 1885 года, когда скончался поставленный в наместники (с октября 1879 г.) Эдвин фон Мантейфель и был замещен князем фон Гогенлоэ, более проницательным и способным в значительной степени улучшить неправильно поставленную систему управления новоприобретенными провинциями империи.

Люитпольд, баварский принц-регент

Сознание единства, присущее тому или другому племени, черпает свою крепость из различных источников: из пользования совместными владениями, из участия в общих опасностях, из подчинения общему законодательству и из многого другого. В этом смысле три явления в особенности обращают на себя внимание за последнее десятилетие: перемены и новые стремления в области торговой и таможенной политики, распространение социал-демократии и противопоставленное ей законоположение, и затем церковные распри. Все это именно такие явления, которые представляют собой общегерманские интересы, хотя они отчасти (в особенности религиозные распри) происходили и не повсеместно, а ограничивались отдельными государствами: Пруссией, Гессеном, Баденом. Поворот с пути свободной торговли к покровительственным пошлинам, вступлением к которому послужило письменное обращение государственного канцлера к тарифной комиссии союзного совета (от 13 декабря 1879 г.), не может здесь привлечь наше внимание своими техническими сторонами и значением. Политическая идея, которую при этом Бисмарк проводил, заключалась в следующем: он хотел при посредстве доставляемой пошлинами прибыли поставить империю в такое положение, чтобы она не только не нуждалась в матрикулярных доплатах со стороны отдельных государств, а напротив того, им же самим доставить этим путем известного рода прибыль и оказать существенную услугу. Само собой разумеется, что эту плодотворную мысль нелегко было провести и по поводу ее Бисмарку привелось выдержать весьма тягостную парламентскую борьбу. Другая подобная же мера, не менее важная и смелая по замыслу, а именно: приобретение всех железных дорог в собственность империи, не могла быть проведена вполне и до конца, однако, осуществилась в приобретении государством всех прусских дорог в собственность казны. Важнейшей же, хотя ни новой, ни существенно германской задачей новейшего времени явилось «социалистическое движение» — исконная задача задолженной и незадолженной бедноты. Нельзя не признать того, что основание в Средней Европе Германской империи, с одной стороны, и самостоятельного Итальянского государства, с другой стороны, должно было произвести в общем строе Европы весьма сильный переворот; а что в среде сил, содействовавших этому перевороту, — создание государств с народным представительством, на основе общего права подачи голосов — должны были (и не из последних) действовать и весьма радикальные, это само собой понятно. Два покушения на жизнь германского императора, произведенные в Берлине, 11 мая и 2 июня 1878 года, одно за другим, пробудили во всех сознание угрожающей опасности и обязанности против нее защититься. Именно в этих целях был издан и затем еще на год продлено действие (последний раз в 1886 г.) исключительного закона, имевшего целью обуздание партии, которая присвоила себе право вести все общество к ниспровержению существующего правового порядка, совершенно спокойно употребляя в дело средства, этим правовым порядком допускаемые: выборы, собрания, печать и публичные речи — и при этом дерзала бесповоротно определять, когда именно надлежало пускать в ход насильственные меры (вроде динамитных взрывов) или приостанавливать работы, насильственно препятствуя работать тем, кто не желал участвовать в стачке. Это была по истине спасительная идея — бороться против этого врага свободы не только грубой силой и суровыми мерами, а напротив того — мерами целительными, которые должны были удовлетворять всем справедливым требованиям партии. 17 ноября 1881 года император Вильгельм своим обращением к рейхстагу положил начало весьма важному социальному законодательству, которое прежде всего создало закон о кассах для вспомоществования больным рабочим и закон обязательного страхования рабочих от всяких несчастных случаев; и правительство неослабно следит за тем, чтобы это законодательство продолжало создавать и проводить в жизнь подобные же, важные для общей пользы, законы.

Другим немаловажным явлением, волновавшим умы за последнее десятилетие (впрочем, не в одной только Германии), была та усобица, которая в некоторых германских государствах — Пруссии, Бадене, Гессене — происходила между государственной властью и римско-католической Церковью, по поводу ее усиленных притязаний. Эта борьба со стороны руководителей и представителей римско-католической Церкви, велась гораздо настойчивее, ловчее и тверже, нежели со стороны правительства: в 1886 году, наконец, в Пруссии был проведен такого рода законопроект, который вынудил папу поуспокоиться, и у той политической партии, которая пользуется религией только как маской, для прикрытия своих политических целей, отнял все поводы к продолжению борьбы.

Альберт, саксонский король

Вильгельм II, германский император, король Пруссии

Австро-Венгрия

Несмотря на все вышеупомянутое, можно, однако, сказать, что противоположные течения в Германии нигде в такой степени резко не проявляются, чтобы препятствовать развитию идеи национального единства, в одинаковой степени присущей всем партиям, кроме социалистической. Это лучше всего доказывается тем, как спокойно и ровно, без всякого настроения, пережит был юной империей тяжкий кризис кончины двух императоров — отца и сына — в один и тот же год (9 марта и 15 июня 1888 г.). Что же касается тех противоположений, от которых после событий 1843, 1863 и 1866 годов можно было бы ожидать более всего и помех и пререканий, т. е. противоположений империи по отношению к отдельным государствам, единению и разрозненности, то оно, конечно, не утратило своего значения, но значения полезного: это противоположение поддерживает постоянное соревнование между всеми и между всеми же распределяет общую ответственность. В этом смысле гораздо менее удачно сложились те же бытовые условия в Австро-Венгрии. Главное основание новейшего государственного строя, дуализм австро-венгерский, не только существует в полной силе, но весьма недавно был даже еще и вновь подтвержден. Связующим звеном между двумя половинами государства являются делегации и общие министры, но более всего общее войско, на которое не жалеют ни затрат, ни забот, ввиду опасностей, которые постоянно мерещатся двойственной империи на Востоке; но в остальном обе половины империи разрешают свои, в сущности, однородные задачи, с неодинаковой удачей и по одинаковой системе. Венгрией руководит талантливый и энергичный государственный деятель Тисса, и венгерцы стараются настойчиво отстоять свое государство и свое преобладающее национальное значение против других, более мелких народностей, например, южных славян в Кроации, немцев в Трансильвании и т. д. Отдельные движения или даже взрывы недовольства (например, в Аграме, в 1883 г.) прорываются изредка, но не имеют особого значения. Даже и католическое духовенство здесь вынуждено подчиниться идее единства и является мадьярским по преимуществу. В Цислейтании же централистическая идея, австрийский элемент и его носители, немцы, в последнее десятилетие все более и более теряют почву. Министерство графа Таафе — министром-президентом он стал в августе 1879 года — носит исключительно федералистический характер и сумело даже навязать его Палате господ в рейхсрате (на стороне партии единения там было большинство) назначением в нее новых девяти пэров. В палате депутатов большинство было на стороне федералистов, с тех пор как в 1879 году чешские депутаты от Богемии вступили в рейхсрат. Такое признание австрийской конституции упорнейшими ее противниками было, в сущности, скорее ущербом, нежели прибылью для австрийской государственной идеи. В тронной речи было сказано о них, что «они сделали этот шаг, не изменив своим правовым убеждениям», и это дало им возможность, в союзе со всякими центробежными силами, с поляками, словаками и другими не немецкими элементами,^[46] вымогать у правительства одну уступку за другой. Только что в 1882 году Пражский университет был расчленен надвое — на чешский и на немецкий университеты, в мае 1883 года сокращена продолжительность обязательного школьного обучения; в 1884 году, при помощи министров, отвергнуто исходившее от немцев предложение — определить известного рода законоположениями употребление местных языков, удерживая, однако, всюду немецкий язык, в качестве языка государственного. Вообще говоря, немецкое влияние всюду в Цислейтании отступает на задний план и пессимизм среди немецкого населения высказывается довольно ясно. Даже и объединительная сила католического вероисповедания, в течение столь долгого времени служившая связующим средством для этой империи, теперь как бы ослабла, так как католическое духовенство только среди славянского населения вступало в тесный союз с национальным принципом, а с немецкими элементами живет в постоянных неладах и как бы не желает его признавать, и постоянно, на всех собраниях, подает голос с автономистами, т. е. не с немцами. Трудно предрешить, где именно и на чем остановится это стремление к разложению, это постоянное отклонение всех мер к более тесному внутреннему сближению различных народностей, входящих в состав Австрийской империи; едва ли может быть полезно это разъединение в смысле культурном, так как оно постепенно начинает угрожать и главным опорам государства — его военному быту и его путям сообщения. Временно союз с Германией и Италией, а также и преобладающее значение венгерской половины империи, доставляют некоторую опору идее единства империи. Этот союз, несомненно, направлен, главным образом, против России, между тем как все славянские элементы, за исключением поляков, либо открыто, либо тайно питают сочувствие к России.