Всемирная история. том 4. Новейшая история Оскар Йегер 2002г. (стр. 43 из 169)

Таким же образом усилили армию Наполеона 4000 баденцев, 10 000 вюртембергцев. Характер заключенных с ними договоров обрисовывается тем, что Наполеон обещает вюртембергскому тирану, курфюрсту Фридриху, помощь против сопротивлявшихся ему местных сеймов. В своей прокламации к 25 000 баварцев, соединившихся под началом Деруа и Вреде с Бернадотом у Вюрцбурга, Наполеон говорит: «Вы последуете примеру своих предков, умевших всегда отстоять свою независимость и политическое существование — эти первые блага нации. Зная вашу доблесть, я льщу себя возможностью сказать, после первого же сражения, вашему государю и моему народу, что вы достойны занять место в рядах моей армии».

Мак на Дунае

Таким образом, сеть раскидывалась уже вокруг Мака, который, ничего не подозревая, переместился от Инна к Иллеру, и занял позицию между Ульмом и Меммингеном в ожидании прибытия русских. Много было понесено потом Германией поражений, но ни одно из них не может идти в сравнение с этим, при Ульме, — особенно позорным и внушительным в то же время потому, что нигде не сталкивались такие неравные величины, как Наполеон и Мак. Этот погром и затем Иенский лежали самым тяжким гнетом на душе немецкой нации до тех пор, пока не были достославно и с избытком смыты капитуляциями Седана и Меца. Главные силы Наполеона, перейдя Рейн 25 сентября, наступали от Швабии: Мармон вверх по Майну, Бернадот через Гессен, по направлению к Мюнхену. Мак не делал никаких рекогносцировок, хотя имел превосходную кавалерию и в достаточном числе; пользуясь его оплошностью, французы заняли вокруг него все проходы и положительно отрезали ему путь к отступлению. Наполеон, видевший Мака в 1800 году военнопленным в Париже, называл его «самым бездарнейшим из людей», при этом «полным самомнения, считающим себя на все способным». Главная квартира Наполеона находилась 6 октября при Нордлингене, 7-го — при Донауверте. Французские корпуса, в том числе и ведомый Бернадотом, который, по приказу Наполеона, прошел беспрепятственно через прусский Аншпах, следовательно через нейтральную землю, соединились для перехода через Дунай с целью напасть на Мака с тыла, между тем как он ожидал атаки с фронта, на Иллере. Они овладели Донаувертом, пока Ней отвлекал на себя австрийцев при Ульме, и заняли позицию на правом берегу Дуная, в тылу Мака. Единственное спасение его армии (или хотя большей части этих 55 000-60 000 человек) зависело от быстроты, с которой были бы стянуты все части, и их еще быстрейшего отступления. Но пока Мак колебался, последние проходы через Лех и Инн были заняты; единственно возможный путь еще открывался к югу, в Тироль; другой, более опасный, к северо-востоку, на Богемию. Но довольно удачный бой 11 числа побудил Мака удержать свою позицию при Ульме, несмотря на настояния всех офицеров покинуть ее; 13 числа, переменив свое мнение, Мак отдал приказ к отступлению, но Наполеон уже приготовился к большому сражению со своими превосходными силами: он собрал до 80 000 человек между правым берегом Дуная и Иллером, а Мак, который не мог выйти из Ульма, как Базен из Меца в дни от 14 до 18 августа 1870 года, снова изменил свой план и сосредоточил все свои силы у Ульма.

После полудня он поддался обману шпиона, который уже прежде надувал его неверными показаниями о движении армий Наполеона, о невероятном наступлении англичан к Парижу, о вспыхнувшей там контрреволюции, о войне, объявленной Пруссией; Мак старался сам себя убедить, что Наполеон думает об отступлении. Ему казалось, что движения войск, затишье на левом берегу Дуная и многое указывало на отступление, и что теперь настала минута истребить врага. «Мы должны, — говорил он, подвигаясь к Нёрдлингену, — думать о том, чтобы тревожить отступление врага, и наша армия должна одновременно с ним достигнуть Рейна, может быть, даже перейти его вместе с ним».

Капитуляция при Ульме

14 октября 1805 года, в тот самый день, когда близ Меммингена 40 000 человек, 11 батальонов, должны были капитулировать, Ней, после блестяще проведенного сражения, овладел проходом у Эльхингена, недалеко от Ульма, чтобы поддержать еще слабые войска на другом берегу реки: к вечеру Ульм был окружен. В ночь эрцгерцог Фердинанд с 12 эскадронами, ради их спасения, покинул город, так как не было сомнения в том, что должно произойти; он присоединил к себе еще кое-кого из корпуса генерала Вернеке, которому приказано было отступать; между тем главная армия 18 октября должна была сложить оружие при Трохтельфингене. Генерал был настолько простодушен, что капитулировал вместе с войсками, уже ушедшими. С 1700 человек кавалерии, 400 канонирами без пушек и 163 артиллеристами фурштадта достиг эрцгерцог Эгера, в Богемии, 21 октября.

Между тем, под Ульмом судьба была решена. Французы штурмовали 15-го Михельсберг, возвышающийся над городом, а Мак прислал дневной приказ, очень храбрый, но сам не явился на место битвы. Нельзя уже было избегнуть капитуляции, но можно было оттянуть ее, что для общего положения дел было бы крайне важно. 16-го начаты были переговоры, а 17-го Мак подписал их: офицеры отпускаются под честное слово, солдаты остаются военнопленными, но на свободе, ежели будет уплачено вознаграждение до 25 числа. В этот день город должен быть сдан. Этот срок Мак тоже не растянул, хотя он был очень важен; всякий день задержки Наполеона был на пользу для приближавшихся русских войск. Он сдал позицию 20-го; австрийцев было еще 23 000 человек, и, выступая из города, они должны были пройти мимо французских солдат, выстроенных шпалерой; они дефилировали перед победителем, перед ним сложили оружие; он принял генералов на одной из возвышенностей, выступающих у подножия Михельсберга, которую до сих пор называют «скалой Наполеона»; он обратился к ним со своеобразной речью, где проговорился одним словом о возможности падения Лотарингской династии.

Победа англичан при Трафальгаре

Мак был очень вежливо отстранен от должности, и в 1819 году те же посредственности вновь возвели его в то же положение.

Утешением, слабым и преходящим, могло служить то, что французско-испанский флот в те же дни, 21 октября, был разбит и уничтожен на море, как австрийцы на суше. Адмирал Вильнев, бывший в немилости у Наполеона и ожидавший уже своего заместителя, должен был выступить, против своего убеждения, но по решительному приказу Наполеона, из Кадикса и выйти (19 октября) в море, для нападения на английский флот. 18 французских, 15 испанских линейных кораблей и 7 фрегатов пошли против 27 линейных кораблей и 4 фрегатов английских, под командой Нельсона. На марше Нельсон напал на них у мыса Трафальгар, между Гибралтаром и Кадиксом. «Англия ожидает, что всякий будет исполнять свою обязанность», — был его простой дневной приказ; так и случилось: победа была полная, но сам Нельсон пал на борту своего адмиральского корабля. Англичане захватили семнадцать неприятельских кораблей и только десять возвратились в Кадикс; жестокое поражение это стоило жизни 8000 французов и испанцев. Буря, застигшая их ночью, довершила поражение французско-испанского флота и отняла у англичан часть их добычи.

Адмирал Горацио Нельсон. Гравюра работы В. Барпарда с портрета кисти Эббота

После этого для Наполеона не могло быть и речи о победоносном продолжении морской борьбы, в котором виноват был лично он сам. Тем тяжелее была для него война на суше; обманчивое счастье нередко испытывает таких людей, как бы желая узнать, в какой степени они дозрели, и желая испытать их. Морское превосходство англичан дало Наполеону нечто вроде права или внушило идеи, за которые он должен был, как ему, по-видимому, казалось, бороться за освобождение торговли от тирании англичан. Так как он не мог уже наносить Великобритании удары на море, то он должен господствовать над всеми союзными державами на суше. С этих пор он поставил себе целью «победить Англию на суше».

Наполеон в Вене

Он ни на минуту не задумался воспользоваться выгодами, которые ему доставила капитуляция Ульма и другие, за ней последовавшие. Его величие, тайна успеха каждого великого полководца, чем он и отличается от обыкновенных людей, состоит в том, что он непоколебимо стремится к главной цели, т. е. военному уничтожению противника в важнейшем пункте. План военных действий неприятеля был разрушен поражением и уничтожением центральной армии в 80 000-90 000 человек. Отступление стало лозунгом в рядах его неприятеля. Эрцгерцог Карл, пролагавший себе путь в Италию нападениями, был рад, отступая теперь внутрь Австрии, что отбил 30 и 31 октября южнее Вероны мощные атаки французов под Кальдьеро, под командованием Массены. В Тироле, где командовал эрцгерцог Иоанн и жители были в прекрасном настроении, тоже отступали. 5 ноября Ней достиг Инсбрука с армией в 12 000 человек. Здесь со всей очевидностью проявилась несогласованность действий австрийцев, которые еще не оправились от поражений, а французы, напротив, удачно провели соединение с армией Массены. На других пунктах большой операционной линии коалиции, Неаполь и Ганновер, ничего не произошло до конца года.

Сразу после ульмской катастрофы главная армия Наполеона выступила на восток, на Вену, по течению Дуная. Первая русская армия под командованием Кутузова, или большая часть ее, достигла в это время Инна. Здесь русские не могли сдержать силы Наполеона, несмотря на 25 000 человек австрийцев (Мерфельд), не попавших в число побежденных, и вновь подоспевшее подкрепление в 60 000 человек. 26-го и 27-го началось отступление, и Кутузов поступил очень мудро, не приняв сражения, столь желательного для противника. На него обрушились все силы Наполеона, и ему пришлось отступать, отбиваясь на каждом шагу от ожесточенных атак французов, которые гнались по пятам за русскими войсками. Только благодаря искусству Кутузова и отваге Багратиона — этих учеников бессмертного Суворова — отступление русской армии было произведено блистательно и без значительного урона. Австрийцы добились небольшого успеха, 11 ноября, при Штейне, где нанесен был чувствительный удар отряду маршала Мортье, никак не поправивший общий ход дел.