Всемирная история. том 4. Новейшая история Оскар Йегер 2002г. (стр. 91 из 169)

Пелопоннес

Пример, поданный этим неудавшимся восстанием, отразился со всей силой на другом конце полуострова. В Пелопоннесе о современных событиях знали настолько, чтобы возбудить ненависть и произвести взрыв давно распространенных идей независимости. Борцы за независимость собрались в Майне, древней Лаконии, под руководством Петро Мавромихалиса; в горах Аркадии, под начальством Феодора Колокотрониса; в Ахайском заливе знамя восстания против турецкого владычества поднял в апреле архиепископ Герман. Среднегреческие земли, Афины, Фивы, тотчас примкнули к восставшим. Старинные народные вожди принимали начальство, как в древней Фокиде, Одиссей при Эте. С первобытным пастушеским, воинственно-разбойническим народом, клефтами, соединились и согласились члены Гетерии, воспитанные в европейских понятиях свободы и народного владычества. Сочувственно относились к ним в столице России и в высших влиятельных кругах Запада; но особенно важно было участие Эгейского архипелага, главных трех его островов — Гидры, Спецции и Псары и их богатого купечества. Без всякой помехи со стороны беспечных тюремщиков-турок вооружено было множество судов, во имя Христа и дела свободы выдавались каперские грамоты: несколько недель спустя все эллины были в движении.

Греческое восстание. Положение держав

Турки, пораженные тем, что не могло быть неожиданностью даже для слепого, поступили как истые варвары. В день Пасхи патриарх Константинопольский, служивший обедню, был схвачен в полном облачении народной толпой на соборной паперти и повешен, после чего тело его волокли по улицам. За этим последовали казни, разрушение церквей, грабеж и насилие. Провинции следовали примеру столицы и известия об этих ужасах возбудили во всей Западной Европе умы, склонные, понятно, сочувствовать христианам, родственным по образованию и развитию, хотя надо сказать, что и они платили жестокостями за жестокости, где только могли. В первые же недели этого общего подъема явилось твердое, непоколебимое, как догмат веры, решение: не подчиняться более турецкому владычеству ни под каким видом, ни в какой форме и ни при каком посредничестве.

К вечному стыду Священного союза, восстание в Греции предоставлено было своим силам, хотя даже в кружках политиков «поддержания существующего порядка» смотрели на это восстание иначе, чем на военное или военно-народное восстание в Авеллино или Исла-де-де-Леон. Только Меттерних видел и тут якобинство и революцию, в иной только форме. Пруссия не была прямо заинтересована событиями на юго-востоке. Франция занята была делами своими и испанскими. Англия выжидала. Восстание грозило вызвать войну России с Портой и возвращение России к прежним завоевательным планам относительно Порты. На войну эту рассчитывали и греки в предстоящей страшной борьбе.

Борьба 1821 г.

Ожидания не сбылись. Александр не решился на разрыв, и греки долгое время были предоставлены собственным силам. Борьба затянулась, со всеми случайностями, какие представляла страна при ее лабиринте гор, архипелаге островов и положении борющихся сторон: маленький народ, без государственной организации, против могущественной варварской империи, без порядка в управлении и в войске. В первый год (1821 г.) борьба сосредоточилась на восточном берегу Пелопоннеса, около Триполиса. Летом подоспела в лагерь греков первая помощь с запада Европы, как здесь выражались, «франкская» помощь: то был брат Александра Ипсиланти, Димитрий, с пятьюдесятью товарищами. В октябре греки овладели крепостью, после долгой, неправильной, несколько раз прерывавшейся осады. На море они тоже добились некоторых успехов. Они задумывали государственную организацию, причем главную роль играл, рядом с Димитрием Ипсиланти, князь Александр Маврокордато. Народное собрание в Пиада, на севере Пелопоннеса, в январе 1822 года торжественно объявило независимость Греции, установило директорию из пяти членов и конституцию: основной статут Епидавроса. Охотно придерживались древних названий, более знакомых классически образованному Западу. Прибавилось в греческом лагере еще франкских добровольцев и между ними явился довольно известный военный (хотя репутация его была небезупречна), генерал Норман. Он командовал вюртембергскими войсками при Китцине и Лейпциге и тут передался союзникам. Военное счастье в этом году было переменчиво. В феврале 1822 года Али-паша Янинский, поддавшись обману, покинул свою неприступную крепость и явился в лагерь осаждавших: вслед за этим, голову его выставили в Константинополе.

Потеря такого союзника была очень чувствительна для греков, но, с другой стороны, Акрополис в Афинах достался в руки восставших. В апреле того же года главнокомандующий (капудан-паша) турецкого флота, Кара-Али, привел в ужас весь мир, показав, что когда варварству представился случай приносить жертвы своему гению, то величайшие жестокости европейцев затмеваются и кажутся ничтожными. Он высадился в Хиосе с 7000 своих войск, неистовствовавших на чудном острове, как дикие звери, так что от целого населения осталось лишь несколько сот человек. Нет нужды останавливаться на этих гнусностях, возбудивших всеобщее негодование. Слабым удовлетворением послужила весть, что в июне того же года двум греческим брандерам удалось взорвать адмиральский корабль турецкого флота, стоявшего на якоре в гавани. Как раз в то время чудовище Кара-Али давал пир; 3000 человек взлетели на воздух, его самого вытащили из воды, но на берегу он умер. Летом казалось, что участь греков решена. 4000 человек, которых Маврокордато вел на помощь сулиотам, союзникам убитого паши Янинского, были окончательно разбиты в Западной Элладе, при деревне Пета; без сопротивления шел теперь драмский паша Махмуд через Среднюю Грецию в Пелопоннес древней дорогой полчищ Ксеркса: они уже перешли через Аргос, и казалось, все пропало. Ряд случайностей, между прочим, задержка в доставке провианта для армии, — обычное явление у турок — принудили его к отступлению и стоили ему даже всего обоза. В ноябре сам он умер в Коринфе. Еще удивительнее было то, что горсти, оставшейся после поражения при Пета, удалось под начальством Маврокордато и Марко Ботсарис броситься в Миссолонгу у Коринфского залива, и здесь им посчастливилось запастись жизненными припасами, собрать несколько войск, и они с успехом сопротивлялись 11-тысячному турецкому войску, отступившему наконец в январе 1823 года.

Борьба с 1822 до 1825 г.

Обоюдное истощение привело к затишью в следующем году. Симпатии всех западных народов проявлялись теперь громко, а представители Европы, собравшиеся на конгресс в Вероне в 1822 году, все еще не принимали официально депутацию или уполномоченных от восставшего народа. Собраны были значительные денежные средства, множество единичных добровольцев стекалось в греческий лагерь, между ними, конечно, много весьма сомнительных. Застали они положение далеко не блестящее: не было ни общего управления, ни единства в военных действиях; самые разнообразные элементы: франки и националы, жители материка и островов — и все ссорились между собой. У турок силы также истощились. Султан принужден был сделать очень опасный шаг, ясно указывающий на слабость империи: он должен был принять помощь одного из своих сатрапов, и помощь эта предложена была не даром.

Мехмед-Али

Мехмед-Али Египетский, приблизительно одновременно с Али-пашой Янинским, сделал карьеру чисто турецкую. В числе войск, которыми Порта хотела побороть в 1798 году похождения Бонапарта в Египте, был и он, сын ничтожного чиновника, и в этой государственной службе, где не нужно было ни знатного происхождения, ни экзамена, он составил свое счастье, достиг высших должностей. В своем пашалыке, вполне соответствовавшем его честолюбию, он действовал довольно самостоятельно, устроив управление и армию на европейский лад при помощи французских авантюристов. Теперь он доставил помощь, необходимую падишаху, захватил остров Крит, и в то время, как греки непроизводительно тратили силы на ссоры, приемный сын его Ибрагим, возведенный султаном в паши Мореи, из Крита высадился со значительными силами при Модоне на юго-западе Пелопоннеса, укрепился в несчастной стране и опустошил ее с варварской последовательностью. В то же время на море, где вообще греки имели перевес, господствовала полная анархия, перешедшая в морское разбойничество, гибельное всякой торговле.

Мехмед-Али-паша, вице-король Египетский. Гравюра работы Бланшаром с портрета кисти Кудэ

Успехи Ибрагима были тем обиднее для турок, что они, со своей стороны, не могли похвалиться успехами в Средней Греции. Возобновленная с мая 1825 года осада города Миссолонги, была безуспешна в течение целого лета. Даже Ибрагим-паша, сломивший тем временем всякое сопротивление в Пелопоннесе и присоединивший свою военную силу к войскам Редшида-паши, не так скоро добился здесь победы. В это самое время смерть Александра I — он скончался 19 ноября 1825 года в Таганроге — дала событиям иное направление и изменила положение Западной Европе.

Россия. Кончина Александра I, 1825 г.

Эпоха конгрессов и наибольшего влияние Меттерниха на дела европейские в значительной степени неблагоприятно отразилась на государственной деятельности императора Александра во второй половине его царствования. Та великая и первенствующая роль, которая выпала на его долю в борьбе с Наполеоном за освобождение Европы отвлекла его от вопросов внутренней русской жизни и политики к решению различных международных задач, которые для России никакого значения не имели, а между тем вынуждали императора почти ежегодно уезжать из России для присутствия на европейских конгрессах. Постоянно увлекаясь целями высокими и благородными, хотя и несколько отвлеченными, император Александр задумал и Польше возвратить значение самостоятельного государства и добился на Венском конгрессе того, что герцогство Варшавское решено было присоединить к России и императору российскому предоставлено право дать этому герцогству такое политическое устройство, какое он найдет наилучшим. Вследствие такого решения конгресса император Александр восстановил, в прямой ущерб России, самостоятельную Польшу, под наименованием «Царства Польского». Хотя Царство Польское и было связано с Россией тем, что император российский был в то же время королем польским, однако же Польше было предоставлено право управляться отдельными законами на основании особой конституции, дарованной императором Александром I Царству Польскому (12 декабря 1815 г.).