Всемирная история. том 4. Новейшая история Оскар Йегер 2002г. (стр. 97 из 169)
В 8 часов вечера маркиз Семонвилль привез от имени короля известие в ратушу, что «постановления» взяты обратно; но это приняли холодно. Когда же он со спутниками поспешил обратно в Сен-Клу, к ужасу своему они увидали, что здесь ничего не предпринимали: новый министр, герцог де'Мортемар, еще не имел полномочий, а король уже удалился на покой. Было уже утро, когда Мортемар с изготовленными за ночь полномочиями, достиг города, и было 12 часов, когда он явился в Люксембург, место заседаний пэров. Посланного в ратушу уполномоченного всюду встречали крики: «Долой Бурбонов».
Герцог Орлеанский
В пятницу, 30-го, в восемь часов утра, уполномоченные собрались опять у Лафитта и здесь постепенно выяснилось наивыгоднейшее разрешение кризиса для партии, так же мало склонной к республике, как к королевству Карла X или к правлению князя Полиньяка. Надо было найти выход, как в Англии в 1688 году. Как там Вильгельм Оранский, здесь был под рукой глава младшей линии дома Бурбонов, герцог Луи Филипп Орлеанский, в пользу которого служило теперь все, что до сих пор отдаляло его от трона. Сын Филиппа Эгалите, он сражался в битвах при Вальми и Жемаппе, был потом много лет в изгнании, как простой гражданин — под чужим именем, он был некоторое время учителем института в Граубюндене. Женитьба на неаполитанской принцессе хотя и приблизила его к легитимистскому лагерю, но он никогда не подымал оружия против Франции. Во время реставрации он осторожно держался в стороне; занимался приведением в порядок своего имущества, воспитанием детей, вел жизнь доброго буржуа и семьянина, не скрывая при этом своих либеральных убеждений. О ходе дел он знал. Уполномоченные, условившись с заседавшими в Люксембурге пэрами, пригласили герцога в Париж, чтобы предложить ему — дальше этого не шли пока — звание генерал-штадтгальтера королевства. Пока муниципальная комиссия еще занимала народ ничего незначащей прокламацией, он приехал вечером 30-го из своего поместья, недалеко от Парижа, переговорил с доверенными лицами, с Талейраном, мастером в деле перемены правлений, и принял на следующее утро от представителей депутатов генерал-штадтгальтерство, которое давало ему выход и относительно короля. Теперь обнародовали от его имени, что «хартия будет отныне действительна», причем палата, наполнявшаяся, по мере того, как опасность миновала, прибавила еще несколько вольнодумных требований и гарантий, в виде комментариев. В ратуше, напротив, и в толпе, волновавшейся вокруг нее, особенно между молодыми, по преимуществу борцами трех дней, преобладало настроение республиканское.
Луи Филипп Орлеанский, французский король. Гравюра работы Ноэля с портрета кисти Виптергальтера
Старик Лафайет, который сам хорошенько не знал, чего он хочет, и которому только что сообщили о решении депутатов, с трудом сдерживал толпу либеральными словами. При этих обстоятельствах герцог счел за лучшее самому отправиться с депутатами в ратушу, и он немедленно привел в исполнение это умное и смелое решение. Несмотря на демонстрации республиканцев, они благополучно достигли ратуши. Тут Лафайет встретил герцога, который держал себя с твердостью и тактом; он передал ему трехцветное знамя и, развертывая его, герцог и Лафайет подошли к окну: толпа пришла в восторг — дело было выиграно. Вместо муниципальной комиссии образовали министерство, в состав которого, кроме Казимира Перье, Гизо и других из конституционной партии, вошел республиканец Дюпон (de l'Eure), а Лафайету предоставили командование национальной гвардией, как в 1789 году. Ему удалось успокоить республиканских энтузиастов шутливыми остротами, что «герцог Орлеанский» лучшая из республик — что трон окружен будет республиканскими учреждениями.
Бегство Карла X
Заместитель этого трона, Карл X, в прежнее время тоже расточал громкие фразы, но, подобно герцогу Ангулэмскому, он не в силах был действовать теперь энергично и играл жалкую роль. Со своей стороны Луи Филипп лицемерил: когда Карл X удалился в Рамбулье, и оттуда, на следующий день, 1 августа, назначил Луи Филиппа генерал-штадтгальтером, он заговорил озабоченным тоном с герцогом Мортемаром о распространяющемся вокруг королевской резиденции восстании; к королю приступили со всех сторон и уговорили его отречься от короны. Дофин, пятидесятидевятилетний герцог Ангулэмский, присоединился к этому отречению, и состоялось оно, понятно, в пользу следующего легитимного наследника, десятилетнего герцога Бордосского, Генриха V. Луи Филипп получил сообщение об этом 2 августа, после полудня, одновременно с приказом обнародовать восшествие на престол Генриха V.
Восшествие на престол Луи Филиппа
От этого пока уклонились. Как в 1688 году присутствие Иакова II в Лондоне, так теперь пребывание Карла X в Рамбулье, было неудобно. Удалить его удалось несколько грубым образом. В духе первой французской революции собрали шествие добровольцев из разного сброда и для виду несколько батальонов национальной гвардии, и таким образом, трем комиссарам: фон Шонену, Одилону Барро и генералу Мезону удалось убедить Карла к отъезду. В то время, как экипаж короля медленно удалялся, сопровождаемый комиссарами и охраняемый лейб-гвардией, никто и рукой не шевельнул за павшего короля; в Париже, без всяких теперь затруднений, совершилась перемена или, вернее, захват трона. В тот самый день, когда Карл дал запугать себя и бежал от мнимого революционного войска в 60 000 человек, 3 августа, в Париже, открывались палаты: около 200 депутатов и 40 пэров.
Генерал-штадтгальтер известил их об отречении короля и сына его: что это было сделано в пользу внука — он умолчал. Решающее заседание было 7 августа. Со стороны немногих легитимистов не было недостатка в красноречивых напоминаниях о присяге, а также и неприкосновенности прав на корону Генриха V. Либералы настаивали на необходимости сильного правительства, а от присяги считали себя освобожденными после того, как войска Карла стреляли по народу. Ловкий оборот речи освобождал на этой почве и при таких обстоятельствах от присяги. Подобно тому, как в Англии в 1689 году, трон объявили свободным, вследствие событий 26–29 июля, и оскорблений хартии; на этот свободный трон призвали герцога Орлеанского. Хартию оставили и признали основой законов, с несколькими изменениями в либеральном духе. Параграф, относящийся к государственной религии, заменен был просто выражением существующего — «большинство французского народа исповедует римско-католическую религию». Отменена цензура, отменены чужеземные войска без особого закона. Параграф 14 оказался безвредным, благодаря новой редакции; уменьшение возрастного ценза депутатов с 40 до 30 лет, возраста избирателей с 30 до 25 лет, сокращение выборного периода с 7 до 5 лет; всеобщие выборы каждые 5 лет; распространение на Палату депутатов права предлагать законы; трехцветное знамя и множество обещаний.
Закон, касавшийся призвания герцога на королевство, вотировался не устным или письменным голосованием, а баллотировкой — 219 белых шаров против 33 черных и 39 воздержавшихся от голосования. Герцог принял избрание: с президентом палаты, его банкиром Лафитт и с Лафайетом он вышел на балкон Пале-Рояля и представился собравшейся толпе уже королем. Вечером 114 собравшихся пэров подтвердили избрание, и 9 августа, в понедельник, «июльская революция» окончилась торжеством принесения присяги в зале заседаний Палаты депутатов новым «королем французов» — такой народный титул принят был Луи Филиппом. Лишенный престола король отплыл из Шербурга в Англию 16 августа; советники его не были так счастливы: князь Полиньяк, министры Пейронне, Шантелозе и Ранвиль — были схвачены.
Июльская революция в Париже: принесение присяги Луи Филиппом, 9 августа 1830 г. Гравюра работы Фриллея с картины кисти Э. Девериа
Последствия Июльской революции: Бельгия, Голландия, Швейцария. Германия с 1830 по 1840 г. Россия и польское восстание
Последствия Июльской революции
Период времени от 26–31 июля 1830 года французы называют «Великой неделей». Последствия этих событий для общеевропейской жизни еще нельзя было предугадать. Одно было несомненно, что «настоящее положение дел» потерпело прискорбное поражение в одном из главных пунктов европейской жизни.
Нидерланды с 1814 г.
При падении королевства старшей бурбонской линии — главное создание 1814 и 1815 годов — пропало и другое создание конгресса: союзное Нидерландское королевство. Для того, чтобы создать на северной границе Франции государство, способное к самостоятельному существованию, собрали в то время, под оранским скипетром, бургундские земли испанских Габсбургов, Бельгию и Голландию, давно уже разделившиеся. Совершилось это довольно странным образом, хотя выписанное в Брюссель собрание нотаблей 796 против 527 голосов высказалось против принятия этого закона. 280 приглашенных не прибыли; qui tacet consentire videtur — на основании этого их голоса рассматривали как положительный ответ. 126 представителей высказались против, в отношение уравнения религии по новой конституции. Равноправность вероисповеданий, основной закон новых прав среди народов всей Европы, обсуждать не посмели. На этом основании и эти 126 посчитали утвердительными голосами: 126 + 280 +527, ясно, что больше, чем 796. Таким странным образом одобренное участниками государственное устройство установило генеральные штаты по 55 членов, с обеих сторон. Они должны были собираться то в одном из северных, то в одном из южных городов; кроме того учреждены провинциальные государственные чины; расходы должны быть определены на 10 лет. В остальном она не скупо раздавала конституционные права; с заметной быстротой улучшились материальные интересы личными заслугами короля Вильгельма, хорошего счетовода, предусмотрительного государственного деятеля, обратившего большое внимание на умственное образование. Три университета, немало гимназий и других учебных заведений было основано при нем. В 1825 году была основана философская коллегия в Лёвене, где каждый, готовившийся к духовному званию, должен был пройти годовой курс, в качестве подготовки к своим дальнейшим богословским занятиям.