Во второй части теста определялись следующие показатели: 1) относительные частоты употребления различных цветовых прилагательных для описания каждого образца и 2) уверенность оценки каждого образца (т.е. отношения общего числа определенных ответов к общему числу испытуемых, просмотревших данный образец). Сравнение образцов с высокой насыщенностью (<чистых тонов>) по уверенности оценки их цвета выявило зависимость последней от близости тона к одному из основных цветов-красному, зеленому, желтому или синему (ахроматические образцы в эту часть теста не включались). На рис. 6 представлены результаты для немецкоязычных студентов-естественников; они показывают зависимость частоты употребления цветовых прилагательных и уверенности оценок цвета от тона образца при самом высоком уровне насыщенности. Стрелками указаны психологически чистые зеленый, желтый и синий тона (но не красный, ибо психологически чистый красный тон получается при смешении лучей фиолетового и красного концов физического спектра) [24].
Однако при переходе к сравнению тонов меньшей насыщенности описанная выше зависимость исчезает. Дело, видимо, в том, что здесь больше примесь полихроматического (<белого>) цвета, и это нарушает про-164
Рис. 6. А. Частоты выбора различных цветовых обозначений немецкоязычными студентами-естественниками [17]. Предъявлялись цветовые образцы сравнительно чистых тонов. Б. Уверенность определения цвета: доля (%) испытуемых, как-либо назвавших данный цветовой образец не позднее 20 секунд после предъявления. К-красный; ЖК-желто-красный; Ж-желтый; ЗЖ-зелено-желтый; З- зеленый, СЗ-сине-зеленый; С-синий; ПС-пурпурно-зеленыйж; П- пурпурный; КП - красно-пурпурный.
стую связь между восприятием оппонентных цветов и выбором соответствующих названий.
На этом выборе сказываются и особенности культуры. Наиболее яркие примеры обнаружены при изучении языков племени кечи [23] и японского [21], а также при сравнении ответов, данных студентами-естественниками и студентами-искусствоведами (среди тех и других были немецко-и иври-тоязычные) [22]. По уверенности оценок соответствующие группы образовали следующий ряд:
Индейцы кечи
Студенты-естественники (немецко-, ив-рито-, франко-и англоязычные)
Студенты-естественники (японоязычные)
Студенты-искусствоведы (немецко-и иври-тоязычные)
(Показаны графики, отражающие уверенность оценок каждого цвета.)
165
Нам кажется, что уменьшение уверенности при оценке цвета в этом ряду отражает постепенное возрастание <озабоченности> цветовым восприятием. Чем последняя выше и чем больше она влияет на выбор цветового прилагательного, тем с меньшей очевидностью проступает физиологическая основа восприятия; поэтому выявлять такую основу лучше всего на тех испытуемых, для которых названия цветов вообще несущественны.
Причин, в силу которых правильное называние цветов волнует человека в большей или в меньшей степени, множество. У индейцев из племени кечи цветовой словарь крайне скуден: цветовых прилагательных всего пять, и сделать между ними выбор совсем несложно. Мы предполагаем, что люди, владеющие только одним языком, да еще и с ограниченным цветовым словарем (таковы язык кечи и некоторые другие), используют свои языки не так изощренно, как мы. Для таких людей цвет-это не обособленное явление со своей независимой (абсолютной) ценностью, а нечто такое, что всегда связано с каким-либо материалом (напр., с пищей). При всем этом способность индейцев кечи к различению цветовых тонов не уступает нашей. Это очевидно из проведенных нами тестов на группировку цветов [23]. Зеленые цветовые образцы индейцы кечи безошибочно отделяют от синих, хотя оба цвета обозначаются у них одним и тем же словом.
У студентов-естественников никакого личного отношения к цвету обыкновенно нет, и названия цветов их не особенно заботят. Совсем не то у студентов-искусствоведов: не довольствуясь описанием простого физического ощущения, они пытаются выразить еще и свои цветовые впечатления. В совершенстве сделать это в отведенные 20 секунд невозможно. Цветовой словарь у искусствоведов богаче и разнообразнее, чем у естественников, а потому и подбор нужных слов занимает больше времени.
Различия обнаружились и внутри группы естественников: для японцев задача оказалась труднее, чем для их западных собратьев. Японец в любых обстоятельствах придает своим отношениям с собеседником большее значение, чем европеец, и уделяет им больше внимания; то же относится и к подбору названий цветов. Чтобы назвать цветовой образец, японцу нужно больше времени. В нашем тесте для этого отводилось 20 секунд; если к концу этого срока испытуемый все еще колебался, то его относили к разряду <не решивших задачу>.
В лингвистике цветовых понятий существует и <расовая> гипотеза, согласно которой люди с разным цветом кожи могут видеть, а потому и называть цвета по-разному: различиями в пигментации может быть затронут и глаз [25]. По нашему мнению, сколько-нибудь веских биологических данных в пользу этой гипотезы нет. Это не мешает спорить по поводу восприятия ахроматических цветов-от черного до белого. Значение их для японцев совсем не то, что для европейцев, и причину этого можно было бы видеть в биологических различиях. Наши данные, однако, подобных взглядов не подтверждают. Хотя наши лингвистические тесты
rpb^l
166 Глава (>
и позволяют выявить различия между японцами и европейцами, у нас нет никаких оснований связывать их с какими-то глубинными физиологическими особенностями [26]. Совсем недавно наше заключение проверили и подтвердили Утикава и Бойнтон [27]; они провели тщательное сравнительное изучение словесной оценки цветов носителями английского и японского языков.
Полагая, что физиологические основы цветового зрения у японцев и у европейцев одни и те же, а языковые различия обусловлены особенностями культуры, мы опираемся и на позитивные данные. В одном из наших исследований [28] мы выясняли, подвержены ли люди, родным языком которых был японский, западным влияниям; нас интересовало, сказываются ли эти влияния на цветовой лексике и на закономерностях называния цветов. Задавшись такой целью, мы провели свои цветовые тесты на трех группах японских детей примерно одного возраста (от 12 до 15 лет), происходивших из трех различных мест: (1) из Йонедзавы (город в префектуре Ямагата с населением около 100 тыс. жителей); (2) из Суги-намику (один из районов Токио); (3) из Международной японской школы в Дюссельдорфе (ФРГ), где японские дети вместе со своими семьями живут в европейском окружении. Можно было предположить, что в указанной выше последовательности западное влияние возрастает.
Та часть теста, которая касается минимальной цветовой лексики, показала следующее. Прежде всего на употреблении названий шести основных цветов схемы Геринга никакие западные влияния не сказываются. Однако этого нельзя сказать о названиях прочих, <неосновных> цветов: частоты включения соответствующих слов в список-минимум от группы к группе меняются. Например, для японского термина "cha-iro" (коричневый, а буквально - <цвет чая>) эта частота в нашем ряду групп стремительно подскакивает. В Йонедзаве она составляет всего лишь 18%, в Токио-уже 45%, а в Дюссельдорфе-целых 62%. Последняя цифра очень близка к частотам, которыми прилагательное <коричневый> указывают немецко-и англоязычные студенты-естественники,-соответственно 57% ("braun") и 62% ("brown"). Кажется весьма правдоподобным, что обозначение cha-iro обследованными японцами из Дюссельдорфа воспринято и усвоено извне под влиянием английского и немецкого языков: в них соответствующие цветовые прилагательные гораздо более употребительны, чем в японском. Для японских школьников из Дюссельдорфа английский - это первый иностранный язык, а немецкий - язык повседневного окружения.
Интересна судьба слов <оранжевый> (orange-iro) и <розовый> (pink), позаимствовавнных из английского языка. В Японии их включают в список-минимум примерно с одной и той же частотой (Йонедзава-22%, 20%; Токио-40%, 42%), но в Дюссельдорфе-с существенно различными частотами (оранжевый-58%, розовый-34%). В ряду Йонедза-ва-Токио-Дюссельдорф частота для оранжевого возрастает, розовый же указывают в Дюссельдорфе реже, чем в Токио.
___________________Биологические аспекты цветовой лексики________________167
Эта асимметрия легко объяснима. У английского прилагательного <оранжевый> (orange) в немецком языке есть прямой аналог, а у прилагательного <розовый> (pink)-нет. Многие немцы, даже говорящие по-английски, не понимают смысла слова <розовый>, тогда как французское слово <оранжевый> (orange) употребляется в немецком языке очень часто. Мы приходим к выводу, что высказанное японскими ребятишками из Дюссельдорфа предпочтение <оранжевого> <розовому> подкреплялось их немецкоязычной средой. Как было и с cha-iro, частота указания оранжевого у них примерно та же, что среди немецкоязычных студентов-естественников.
В японском языке для оранжевого и розового есть и свои исконные слова-daidai и momo-iro. Их вносят в минимальный список реже, чем заимствованные. В Йонедзаве momo-iro указывают с относительной частотой 6%, а в Токио и Дюссельдорфе не указывают вовсе. Для daidai частота в нашем ряду тоже убывает: (26%-6% -4%), тогда как для orange, напротив, возрастает (22% -40%-58%). Все выглядит так, как будто на пути из Йонедзавы через Токио в Дюссельдорф происходит частичная смена ярлыков для одной и той же цветовой категории.