Органы местного самоуправления играют существенную роль в развитии и эксплуатации транспортных систем, находящихся на их территории, в том числе в строительстве дорог, мостов, туннелей, в обустройстве земель, подлежащих отчуждению при подобном строительстве. Эта деятельность финансируется посредством введения специальных налогов на владельцев транспорта, выпуска целевых займов и отчислений из бюджета [152][136].
Таким образом, наиболее эффективными инструментами экономической политики органов местного самоуправления являются:
- освобождение компаний от уплаты налога на прибыль или его существенное сокращение;
- льготные ставки подоходного, поимущественного налогов в случае расширения деятельности на территории, находящейся под юрисдикцией органов местного самоуправления;
- организация предпринимательских зон;
- создание специальных компаний и фондов развития;
- предоставление премий, субсидий, права ускоренной амортизации;
- ограничение непосредственного вмешательства в дела компаний частного сектора и др.
Глобальной проблемой для всех посткоммунистических стран является переход от тотально плановой экономики к самоорганизующимся рыночным механизмам производства и распределения товарной продукции. С решением этой проблемы непосредственно связана и реализация роли органов местного самоуправления, которые являются ответственным за экономическое и социальное развитие на своей территории. Поэтому, представляется несомненным, что возрождение и активизация локальной демократии актуализирует вопросы регионального развития, экономической самостоятельности и т.п.
Острота и значимость этих проблем являются следствием, с одной стороны, издержек централизованного планирования и волюнтаристски-административного управления экономическим развитием регионов. С другой стороны, одностороннему влиянию центра в недавнем прошлом не была своевременно противопоставлена развитая система местного самоуправления, обладающая оптимальными полномочиями, чтобы обеспечить эффективную защиту локальных интересов.
Централизованное планирование в бывшем СССР базировалось, в первую очередь, на так называемых “макромоделях” экономики. В качестве целевых функций и критериев оптимальности планов принимались почти исключительно обобщенные показатели по стране в целом. При этом подразумевалось, что каждый член общества, и каждый регион в отдельности вносит приблизительно равноценный вклад в валовой национальный продукт и получает взамен некоторый средний объем потребительских ценностей. При этом не учитывалось. что каждый район имел специфические проблемы, связанные с особыми экономико-географическими условиями, которые лишь углублялись несбалансированной специализацией.
Поскольку рыночные механизмы перераспределения капиталов, средств производства и потребления были парализованы административно-плановой системой управления, ориентация на обобщенные показатели “макроуровня” и усредненные по стране показатели ”локального уровня”, неизбежно вели к углублению диспропорций в социально-экономическом развитии отдельных областей, городов и районов.
Местная производственная и социальная инфраструктура была ориентирована преимущественно на обслуживание задач макроэкономики - только при такой ориентации центральным общесоюзным правительством выделялись необходимые финансовые и материальные ресурсы для их развития. Удовлетворение потребностей местного населения не рассматривалось в качестве цели, уровень достижения которой необходимо максимизировать. Оно воспринималось, разве как досадная необходимость, вынуждающая центральные планирующие органы выделять некоторый минимум финансовых и иных ресурсных средств на местные нужды, чтобы не пострадали государственные интересы.
В результате этого у широких слоев населения сформировалось отрицательная идеологическая установка к местному самоуправлению, его реальным возможностям и перспективам развития. Так, в прокоммунистическом обществе считалось нормальным представление о том, что поселок с жителями существует, чтобы шахта, расположенная рядом, могла функционировать и вырабатывать уголь. Мнение, что шахта является лишь одним из способов удовлетворения одной из многих потребностей жителей, а именно , прежде всего, потребности в рабочих местах, показалось бы весьма странным. Тем более, что в тот период не существовало никакой государственной или общественной институции, выражающей и защищающей потребности местного населения.
Советы народных депутатов, провозглашенные органами государственной власти на местах создавались и функционировали как инструменты, реализующие задачи централизованного планирования на местном уровне. Их экономическая деятельность определялась и направлялась теми же макропоказателями, а не реальными потребностями местных жителей, воспринимаемыми самими Советами лишь как помеха для достижения высших политических целей.
Местное самоуправление, как способ самоорганизации свободных людей – жителей определенной территории, объединенных для решения местных проблем, не существовало, по крайней мере, на протяжении многих десятилетий. Рыночная экономика как способ, самоорганизации свободных производителей, обеспечивающий наиболее полное и пропорциональное удовлетворение самых разнообразных потребностей населения, также не могла существовать в условиях централизованного планирования и государственной монополии на ресурсы. Поэтому негативными результатами тоталитаризма явились, с одной стороны, огромные диспропорции и социальная несправедливость на локальном уровне - как в отношении условий жизни людей, так и в отношении условий для организации местного хозяйства и производства. С другой стороны, естественным и позитивным результатом тоталитарного правления явились предубежденность и неприятие государственного регулирования экономики, особенно со стороны предпринимателей.
Следует однако учитывать, что такое регулирование объективно необходимо, и в условиях перехода от централизованного планирования к рыночным отношениям - особенно.
Существовавшая в странах Центральной и Восточной Европы в 90-е годы ХХ века система общественного производства не была эффективной. Но это все же была система, и в качестве таковой она обладала рядом эмерджентных свойств, обеспечивающих ее существование и самовоспроизведение. Эта система обеспечивала, хоть и на очень низком уровне, определенную социальную защиту граждан. Она также обеспечивала, хоть зачастую и на гипертрофированном уровне, и реализацию общегосударственных интересов. Ее трудно, но можно было разрушить. Однако, обломки крупного индустриального централизованного планового хозяйства - это еще далеко не развитая рыночная экономика, и это далеко не самая комфортная среда для жизни людей. Поэтому в этих странах должен был начаться переходный период, который был достаточно болезненный, но он был неизбежен. И проблема состояла в том, чтобы сделать его как можно короче. А для этого был необходим целенаправленный, определенным образом оптимизированный и регулируемый процесс.
Роль государственных, в первую очередь, законодательных структур в этом процессе состояла в том, чтобы создать посредством законотворчества соответствующий правовой фундамент в основу которого было положено право свободного человека жить так, как ему хочется, и право предпринимателя, свободного производить те товары и услуги, которые ему выгодно. Государство из суперсубъекта, репрезентующего некую общую идею, которой были обязаны служить все его граждане, должно было превратиться в социальный инструмент, служащий обеспечению свободы действий и защиты прав каждого человека и гражданина.
Таким образом, негативная цель разрушения социализма переросла в конструктивную сверхзадачу – задачу перехода к демократическому обществу и рыночным отношениям. Для решения этой сверхзадачи были востребованы огромные скоординированные усилия всех субъектов, зарождающейся новой самоорганизации общества.
Следует указать, что нормы и правила, в соответствии с которыми должны осуществляться процессы разгосударствления средств производства, демонополизации, приватизации, внедрения новых форм и способов экономической активности, должны обеспечиваться законодательством, при соблюдении социальной справедливости и обеспечении минимальной социальной защиты граждан государства. При этом необходимо учитывать также специфику множества различных сфер деятельности и особенности различных регионов.
Таким образом, задача нормативного регулирования конверсии оказывается принципиально многокритериальной, а это означает, что её единственного решения не существует. Действительно, чем больше критериев принимается во внимание, тем сложнее протекает поиск оптимального множества, тем это множество обширнее и тем сложнее выбор одного из субоптимальных вариантов. Для реального решения этой проблемы необходимо сочетание так называемого “способа последовательной оптимизации” со способом дезагрегации государственного управления на отдельные блоки, в каждом из которых оптимальное решение ищется независимо от других.