7.Bugental J & Kleiner R. Existential psychotherapies. In Comprehensive handbook of psychotherapy integration, (Ed.) Striker G. & Gold J. N.Y. 1993.
8.Dublin J. Gestalt therapy, Existential-gestalt therapy and/ versus Perls-ism. In The growing edge of gestalt therapy. (Ed.) Smith E. N.Y. 1976.
9. May R., Angel E & Ellenberg H. Existence. N.Y. 1958.
10. Perls F Gestalt Therapy Verbatim. Cat. Real People press, 1969.
49
ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИЯ НАРЦИССИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВ ЛИЧНОСТИ.
ЕЛЕНА КАЛИТЕЕВСКАЯ
В данной статье читатель не найдет систематического изложения теории нарциссизма. Интересующиеся могут обратиться к обзорной работе X. Хензелера (1998) или статье Х.Кохута (1968/2000), опубликованным на русском языке, а также к другим работам Кохута, наиболее полно, на мой взгляд . представляющим описание развития и лечения нарциссизма в психоаналитической парадигме. Мне же хочется сделать акцент на подходе к данной проблеме в позиций гештальт-терапии, находящейся в постоянном творческом диалоге с психоанализом и экзистенциальной психологией личности.
Начать следует с базовой предпосылки, что в любом человеке присутствуют три основных составляющих (Д. Хломов, 1996, 1997), обеспечивающих реализацию трех потребностей — в безопасности, привязанности и свободе действия (соответственно, шизоидная, пограничная и нарциссическая составляющие). Нарциссический же фокус для меня связан в значительной степени с потребностью в достижении. Человек с нарциссической фиксацией — это человек, который постоянно очень много требует от себя и от других и живет в поле очень высоких ожиданий.
Один из механизмов формирования нарциссизма можно обозначить как "нарциссическую травму" (H. Kohut, 1971), переживаемую ребенком как утрата обожаемого значимого взрослого, или как тотальное разочарование в нем, или как внезапное и приводящее к отчаянию осознание недоступности и неважности для родителей его эмоционального состояния. На смену фазе грандиозного удовольствия и гармонии приходит сознание бессилия и полного отсутствия поддержки, сопровождаемое сильными аффектами, с которыми ребенок еще не умеет справляться. После этого он уже никому не верит, чувствует себя крайне небезопасно в контактах и избегает близких отношений. Формируется механизм опережающего отвержения: "Я очень боюсь, что меня отвергнут. Поэтому я буду отвергать раньше, чем отвергнут меня. Так мне безопаснее, потому что я не переживу еще раз такой боли от разрыва, такого ужаса, такой катастрофы..." Чем меньше остается близких людей, тем более значимыми становятся они в жизни данного человека, тем катастрофичнее их отказ выполнять функции совершенных нарциссических объектов.
Говоря о предпосылках развития нарциссизма, стоит также заметить, что в основе нарциссической травмы обычно лежат нарциссические фиксации самих родителей (Х. Кохут, 1968/2000), что выражается в отсутствии эмпатического контакта между ребенком и родителями (G.Yontef, 1993). Вспоминая свое детство, нарциссический клиент часто говорит, что у него было замечательное детство, все его любили, более того, семья им гордилась. Такой ребенок был фокусом самоутверждения семьи. Такой ребенок всегда мог прочесть стихотворение и сплясать в нужный момент перед гостями. Это ребенок, о котором можно было сказать соседям или коллегам: "У меня такой замечательный ребенок. Он столько знает, столько умеет!" Невольно вспоминается одиночество вундеркиндов... Оказывается, что нарциссические клиенты плохо помнят свое детство. Они помнят событийный ряд того, что происходило с ними, кто был в составе семьи, куда и когда семья переезжала, какие-то факты из школьной жизни, куда ездили отдыхать, кто болел, рождаются или умирают, свои собственные занятия и болезни..., однако они совершенно не помнили того, что сами при этом чувствовали. Такие клиенты не помнили себя в зоне своих чувств, отношений и детских фантазий, не могли воспроизвести свой внутренний детский мир, не могли по простой причине — их внутренним детским миром никто не интересовался... Родители обычно интенсивно развивали ребенка, отдавая в музыкальную школу, обучая языкам и т.д., но очень редко расспрашивали: "Что происходит в твоей жизни? Что сегодня было тебе интересно? Может быть, ты чем-нибудь огорчен? Расскажи мне об этом." Постепенно в ходе терапии начинают вспоминаться такие болезненные вещи, что мало сидели по вечерам, что некому было рассказать таинственное и сокровенное, что никогда не хвалили за реальные, пусть маленькие достижения в том, что было действительно интересно, а когда брали с собой куда-нибудь, то общались между собой взрослые, а ребенка периодически спрашивали: "С тобой все нормально? Ну, очень хорошо!" Т.е. это ребенок, который, выражаясь научным языком, не получал внимания к зоне своей детской внутренней феноменологии и не научился это делать. Не научившись делать этого в детстве, он как-то не привык делать это и во взрослой жизни, ни по отношению к себе, ни по отношению к другим. Говорят об отрицании собственных чувств у нарциссических личностей. Это не означает, что человек ничего не чувствует, просто он не привык пользоваться собственными чувствами для того, чтобы вступать в контакт.
Таким образом, человек с нарписсической фиксацией постоянно живет в поле высоких ожиданий, связанных с достижениями, но абсолютно не уважает свой внутренний мир, редко обращается к себе как к достойному собеседнику для того чтобы принять решение. Это невнимание и неуважение к зоне своего внутреннего Я естественно проецируется и на других. О таких людях нередко говорят: "Он занят только собой и никем не интересуется". Это люди, которые прекрасно контактируют, обладая социальными навыками, эффективно простраивают свою деятельность, но, достигая результатов, не могут ими пользоваться. Как выглядит в повседневной жизни этот человек? Ну, например, он успешно продвигается в каком-то определенном профессиональном поле, после чего он это поле деятельности оставляет и начинает пробовать свои возможности в чем-то другом. Например, был директором ресторана, был в совете директоров крупного бизнес-центра, изучил несколько языков, но ничем этим по большому счету не пользуется и не интересуется. У него доминирует постоянная потребность в достижениях для подтверждении своей ценности, которая хронически фрустрирована. Он убеждается, что вообще-то может делать то или это, а дальше интерес пропадает. Контакт ему не очень интересен, а погружение в мир переживаний другого человека часто вызывает сильное напряжение и раздражение. Можно обозначить это как "верхушечные ценности": ему важно определить, что знает и умеет этот другой, насколько он ценен и можно ли рассказать о себе что-либо подобное, возможно ли с ним конкурировать.
Когда нарциссов описывают в разных источниках, их описывают по-разному. Иногда как людей холодных, жестких, склонных к самолюбованию, стремящихся к власти и манипулированию, неприятных в общении, а иногда как разочарованных и очень несчастных, неуверенных в себе и растерянных перед контактом, страстно желающих близости и неспособных ее установить. Можно смотреть на нарциссические проявления как на вину — это будет бытовой взгляд. Можно смотреть на них как на серьезную проблему — это будет взгляд психотерапевта и человека. Главная заповедь терапии — не наказывать клиента за то, что он клиент.
Если мы обратимся к знаменитой "кривой контакта", то условный клиент, описываемый здесь, останавливается в верхней точке, используя эготическую реакцию. Он сохраняет контроль и не способен продвинуться дальше в своей потребности, отпустить границу и что-то наконец получить. Кроме того, специфика эготизма еще и в изоляции от "id", в нечувствительности к собственным потребностям и фигурам процесса. Изидор Фром писал, что "нарциссический характер с помощью языка гештальт-терапии может быть описан как кто-либо, представляющий для здоровой конфлюенции опасность, которая с наибольшей вероятностью возникает на тех стадиях контакта и возврата, которые мы называем "финальный контакт"" (И.Фром, 1995, с.14). Терапевтическая работа, однако, сконцентрирована отнюдь не на попытках "пробиться" в верхней точке кривой контакта. Основные усилия терапевта сосредоточены на работе в фазе преконтакта и состоят в восстановлении обращения клиента к своей внутренней зоне и в оживлении у него чувствительности к отчужденным фигурам интереса и телесного опыта.
Мощным сензитивным периодом для формирования и фиксации нарциссических нарушений является подростковый возраст. Это возраст здорового нарциссизма, когда все мы встречаемся с экзистенциальным вызовом, обращенным к ценности внутреннего Я. Основной слом у нарцисса происходят именно в этой зоне — в переживании ценности своего Я. Такой человек с большим стыдом относится к себе реальному, он слит со своим грандиозным образом и идентифицирован с базовым изъяном. А реальная феноменология существования все время ускользает. И это то, что очень характерно для переживаний подростка.