Надо _уточнить версию_, продумать детали. Где, когда, день, час, минута, место, убедительные подробности. Если Ленка умрет, Будягин с него не слезет. А может, не захочет скандала? Видный деятель, а дочка изгоняет плод самым что ни на есть деревенским способом. И если докопаться до основ, то они, Будягины, и виноваты, на них-то и лежит главная ответственность: они воспротивились их браку, именно из-за них Лена не хотела ребенка, объективно они толкнули ее на этот поступок. Может быть, не только объективно? Не хотели огласки. Вот как обстоит, как представляется, как рисуется дело, если смотреть в самую глубину. К чему они ее готовили? Чему научили? Переводить с английского? Этого мало для жизни. Он всегда ненавидел эту семью, опять они хозяева положения, он в их руках, мечется в своей комнатушке, а они там, в Пятом доме Советов, в своей неприступной крепости, мобилизуют врачей, спасают Лену. И спасут, наверно. А потом рассчитаются с ним.
Мать угрюмо молчала, обо всем догадывалась, но не хотела говорить, боялась, что разговор обернется обвинениями. А что она? Хотела как лучше, все так-то делают, подумаешь, какая барыня! Да и он хорош, дорвался, шпарит ей копыта, меры не знает.
Юра поехал в больницу, но не вошел, прошелся в отдалении - боялся встретить Будягиных, боялся новых свидетелей. Чем меньше людей будет его видеть, тем лучше.
Он вернулся на Арбат, не из дома, а из автомата позвонил в больницу, спросил о состоянии больной Будягиной Елены Ивановны. "Состояние тяжелое, температура тридцать девять и восемь". Звонил каждый день и только к концу недели услышал: "Состояние средней тяжести, температура тридцать восемь и два". Еще через три дня: "Состояние удовлетворительное, температура нормальная". В конце второй недели Агахен Степановна привезла Лену домой.
Как раз в этот вечер мать спросила Юру:
- Как твоя краля-то?
Он усмехнулся.
- Жива-здорова, не кашляет.
Он не звонил ей, не знал, как она отнесется к его звонку: ни разу не пришел в больницу, не написал, никаких оправданий у него нет. Плевать! Правильно сделал, что не пошел! Ему надо знать только одно: сказала ли она кому-нибудь? Но поднять трубку не решался. И она тоже не звонила. Позвонила Нина.
- Юра, ребята собираются сегодня к Лене, пойдем?
- Сегодня я занят.
- Приедешь попозже.
- Я поздно освобожусь.
Звонила она сама или по просьбе Левы? Надо ввести ясность.
Он позвонил Лене. Услышал ее тихий, глубокий, ласковый голос:
- Наконец-то. Я так волновалась за тебя.
- Это я волновался за тебя.
- Я все время думала: как ты это переживаешь? Почему не приходил?
- Каждый день звонил, справлялся.
- Да? - радостно переспросила она. - Сегодня ко мне собираются ребята, может быть, приедешь?
- Не хотелось бы в такой куче.
- Я тебя понимаю, а когда?
- Позвоню.
18
Нина вернулась из школы в пять часов. Возле дверей на ступеньках лестницы сидела Варя с Зоей, своей подругой.
- Дверь прихлопнула, а ключи забыла.
Ключи забыла... Все врет. Запрещено приводить Зою в дом, вот и уселась на лестнице - лестница не твоя, как ты можешь запретить?
- Даю полминуты на размышление, две минуты на исполнение, - сказала Варя Зое.
И этот цыплячий язык.
- Была у Софьи Александровны? - раздраженно спросила Нина.
- Выла.
- Все купила?
- Все.
- Карточки?
- Отоварила.
- Сколько у тебя осталось денег?
Варя протянула сдачу.
- Я взяла пятьдесят копеек на каток.
- А уроки?
- Сделаю.
Каждый должен выполнять свои обязанности. Сама Нина работает как вол, пообедает и в вечернюю школу, не может отказаться от полставки. А у Варя каток, театр, кино, подруги, значит, не так много времени отнимает хозяйство.
- На ужал разогреешь кашу, я оставлю на сковороде, масло в буфете, - сказала Варя.
- Позже одиннадцати не возвращайся, - предупредила Нина, застегивая пальто.
Дверь за ней захлопнулась, Варя позвонила Зое.
- Приходи, Нинка укаталась.
Она убрала со стола, приготовила ужин, помыла посуду - порядок. Нинка никогда ничего не положит на место.
Раздался телефонный звонок. С полотенцем в руках Варя взяла трубку и услышала:
- Наташа, ты?
Это мальчик, с которым ода познакомилась по телефону, но ни разу его не видела, и он ее не видел. Его звали Володей, а себя она назвать отказалась.
- Может быть, Наташа?
- Пусть будет Наташа.
Так он и стал ее называть. Но каждый раз спрашивал:
- Наташа, как тебя все же зовут?
Ей нравился его голос, она была с ним откровенна - никогда его не увидит и может рассказать все. Он тоже уверял, что ни с кем так не откровенен, как с ней.
- У Наташи должны быть светлые волосы.
- У меня как раз светлые.
- А глаза?
- Оранжевые с голубым небом.
- Бывают ли такие? Как ты провела вчерашний вечер?
- Великолепно, Были в одном техникуме на танцах, играли все такое, под что хорошо танцевать румбу.
- Завидую. А я делал уроки.
- Учись, мой друг, учись, старайся, ученье - сладкий плод, ученье - верная дорога, она из тьмы на свет ведет...
- Когда мы встретимся?
- Никогда.
- А вдруг мы полюбим друг друга?
- Нет, у нас с тобой слишком одинаковые взгляды.
- Что ты сегодня собираешься делать?
- Иду на каток.
- На какой?
- При заводе.
- Каком заводе?
- Мыльно-гвоздильном.
- Возьми меня, я хорошо катаюсь.
- А я плохо, тебе будет неинтересно. И прощай, ко мне пришли.
Зоя явилась в белой шапочке и длинных шароварах под юбкой, угреватая - цветок помойки, как называла ее Нина. Зоина мать, билетерша кинотеатра "Карнавал", пропускала ее и Варю без билетов в кино.
- Зачем ты надела белую? - спросила Варя, разглядывая Зоину шапочку. - Ведь договорились.
- На красной резинка лопнула. Надень ты красную, она тебе идет.
- К белому свитеру надеть красную шапочку?! Ты наденешь мою красную, а я белую.
- Почему всегда должно быть по-твоему?
- Не по-моему, а как договорились.
Зоя обиженно пожала плечами.
- Ну, если ты очень хочешь...
- Не делай мне одолжения! Я вообще не пойду на каток.
Варя сбросила туфли и с ногами взобралась на кровать.
- Глупо, - пробормотала Зоя, - хорошо, я надену красную.
- Не пойду на каток.
Некоторое время они сидели молча, Зоя, растерянная, жалела, что из-за пустяка они повздорили.
- Пойдем, - жалобно уговаривала она.
- Я никуда не могу идти, когда _он там_.
- Ведь ты собиралась.
- Собиралась, а теперь передумала.
Арест Саши сразу выделил Варю среди подруг. Теперь она одна из тех, дружки которых вдруг пропадают, потом снова возникают, подруги их ждут, а если ждут _нечестно_, с ними жестоко расправляются. Все знали, что она танцевала с Сашей в "Арбатском подвальчике", их там видели и драку видели. Теперь Варя дружит с Сашиной мамой, возит передачи в тюрьму...
Варя уезжала рано утром, занимала очередь, выстаивала на морозе, потом приезжала Софья Александровна, и они вместе двигались к окошку, Софья Александровна не умела спорить, боялась рассердить того, кто сидел за окошком, стеснялась задерживать очередь - усталых людей, с пяти часов утра стоявших на улице, вдоль высокой, длинной в холодной тюремной стены. Варя никого не боялась, не стеснялась. Они искали Сашу по всем тюрьмам. В окошке им давали анкету: фамилия, имя, отчество арестованного, адрес. Софья Александровна заполняла анкету, они снова стояли в очереди, сдавали анкету, ждали ответа два, а то и три часа... "Не здесь..." И тогда Варя дерзко спрашивала: "А где?" - "Неизвестно". - "А кому должно быть известно? Вы его забрали, вам и должно быть известно".
Она прислушивалась к советам, которые давал всезнающий арбатский двор. Одна девчонка с Новинского бульвара, ее парень сидел в Таганке, показала, как вложить в белье записку, сказала, что надо посылать побольше сахара и яблок, они там из сахара и яблок гонят вино. Софья Александровна слушала ее, качала головой.
- Нет, Варенька, не нужно Саше вина...
За одну ночь из красивой пожилой женщины Софья Александровна превратилась в седую старуху. Первое время ей казалось, если она предстанет перед теми, кто арестовал Сашу, их сердца дрогнут, ведь у них тоже есть матери. Потом увидела много таких матерей - их вид не трогал ничьих сердец. Они стояли в длинных очередях, и каждая боялась, что та доля сострадания, которая еще, быть может, теплится за глухими дверьми, достанется не ей, а той, кто пройдет в эту дверь.
Увидела часовых с винтовками, неприступные каменные стены, за ними Саша, ее мальчик лишен того, на что имеет право каждое живое существо: свободно дышать воздухом земли. Какую участь ему готовят? Ночью она не спала - на чем спит он? Не могла есть - что ест он, сгорбившись над тюремной миской, он, живое и дороге ей существо, ее жизнь, ее кровь? Подушки пахли так, как пахла его головка в детстве, ботинки - сухой землей, по которой мальчишкой он бегал босиком, стол - чернильным запахом его школьных тетрадей.
Она ходила по улице, надеясь увидеть тех, кто перед арестом следил за ним. Они знают, что ему грозит, в чем он нуждается. Если она встретит того маленького, в бобриковом пальто, подойдет и спросит про Сашу. Скажет, что не имеет на них зла, у них такая работа. Но, когда они ужо сделали свое дело, они могут быть милосердными, ведь им теперь все равно. Она ходила по Арбату, и но топ стороне, и по этой, заходила в магазины, делала вид, что стоит в очереди. Но ей не попадался ни маленький в бобриковом пальто, ни тот, в шапке, ни третий, высокий и злой.
Окоченевшая, угнетенная сознанием своего бессилия, она возвращалась домой, в пустую комнату, и там, одинокая и страдающая, возносила молитвы богу, которого давно покинула, а сейчас молила, чтобы дух добра и милосердия, вездесущий и всепроникающий, смягчил сердца тех, кто будет решать Сашину судьбу.