Иногда детей убивают в культовых группах. Шесть членов полигамной секты, печально известной из-за доктрины, призывающей к смерти вероотступников, были обвинены в федеральном суде в 1988 году в убийстве трех человек и восьмилетней девочки в Техасе. Основатель группы, Эрвил Лебарон, умер в 1981 году, отбывая приговор в Юте за убийство в 1977 году соперничавшего с ним полигамного лидера Рулона Аллреда (“Church of First Born”, 1992). В 1990 году Дэниэл Крафт младший признался в Кливлендском суде в том, что помогал в убийстве семьи из пяти человек и говорил о библейском плане, который подвигнул группу религиозных фанатиков совершить убийство. Дэннис и Черил Авери и три их дочери были убиты на сельской ферме в Огайо по приказаниям “пророка” Карла Лундгрена, в котором они разочаровались. Крафт свидетельствовал, что убийства были требуемым религиозным жертвоприношением, ставшим необходимым из-за неверия Авери в Лундгрена как пророка. Лундгрен по этому делу был приговорен к смерти (“Guilty plea”, 1990).
ПРОБЛЕМЫ ЛЕЧЕНИЯ
Мы очень мало знаем о психологическом лечении детей, которые покинули культ. Не проводилось никакого систематического исследования детской послекультовой психологической картины. Сообщалось очень мало о клинической работе. Предложения, которые следуют ниже, основываются больше на рассуждении, чем на опыте. По существу мы говорим: “Мы знаем о культах A; мы знаем B о детском развитии; мы бы ожидали, основываясь на нашем знании A и B, что дети, уходящие из культов, будут проявлять C и требуют лечения D”. Следовательно, мы настаиваем, чтобы читатель был очень осторожным в применении нижеследующего подхода к лечению детей, которые покинули культ. Обращайте внимание на афоризм: “Исцеляй каждый случай индивидуально”.
Взрослые или молодые взрослые присоединившиеся к культу имеют более или менее зрелую индивидуальность до того, как они присоединяются к культу. Как отмечено во введении к этой книге, культисты могут развивать культовую “псевдоличность”, чтобы приспособиться к напряженным и противоречивым требованиям группы. Уход из культа и выздоровление от этого опыта требует, среди всего прочего, “пробуждения” докультовой личности и необходимости интегрировать докультовый, культовый и послекультовый опыт.
Дети, рожденные в культах или приведенные в культы в раннем возрасте, не имеют зрелой докультовой личности, которую можно было бы пробудить. Они социализировались в окружающей обстановке, которая порочит независимое критическое мышление, удерживает членов в состоянии зависимости и поощряет личное опасное положение, нападая на членов, в то же время требуя, чтобы они не протестовали и показывали позитивное лицо миру. Таким образом, культовое окружение может создать встревоженную зависимую личность (Martin, Langone, Dole, & Wiltrout, 1992). В случае со взрослыми это псевдоличность, следовательно, быстрый и обширный спад зависимости после культовой реабилитации (Martin et al., 1992). У детей, однако, тревожная зависимость может быть действительно существенной для характера ребенка.
Люди, которые присоединяются к культу взрослыми, знают достаточно много об основном мире до того, как они присоединяются. Им можно внушить странную систему верований со странной практикой. Но если они уходят, они могут призвать свое докультовое знание о мире в своих попытках приспособиться к основному обществу.
У детей, воспитанных в культах, мало знания о мире, особенно если их группа была изолированной. Следовательно. Когда они покидают культ, даже в том случае, если его практика и верования были чрезвычайно отклоняющимися от нормы, они возьмут с собой культовый взгляд на мир, потому что они не знают другого. Отсюда их способность думать критически и действовать независимо может быть несовершенной, не просто “блокированной”, как это может быть в случае с экс-культистами, которые присоединились, будучи взрослыми. По иронии, именно те дети, которые были наименее сотрудничающими в культе, те, кто оказывал сопротивление, могут с гораздо большей вероятностью совершить эффективный переход в основное общество, потому что они не усвоят взгляд группы на мир так полно, как другие. Однако, те дети, которые протестовали, и даже многие, которые этого не делали, могут иметь склонность выражать естественные побуждения несоответствующим образом, то есть, они могут “притворяться”, когда они свободны от жестко контролирующего культового окружения. Такие дети могут, как следствие, иметь значительные трудности в приспособлении к правилам в школе и в необходимости справляться с ожиданиями общества.
Нарисованная выше картина предполагает, что люди, воспитанные в культе, будут испытывать культурный шок после ухода (какова бы ни была его причина). Более того, их способность успешно преодолеть переход, вероятно, будет затруднена из-за того, что общество, в которое они вступают, поощряет критическое мышление и независимость, которые были подавлены в культе. Если их также подвергали физическому насилию или пренебрежению, у них могут быть медицинские проблемы и остаточные явления от психологической травмы. Более того, семья - нормальная первейшая система поддержки детей - может быть недоступной или даже скорее часть проблемной картины, нежели частью решения. Как помогать таким людям?
Прежде всего, может потребоваться медицинское внимание. В качестве предосторожности следует осуществить полное физическое обследование. Медицинский осмотр должен включать доскональную историю, особенно относительно насилия и пренебрежения. Из-за высокой вероятности насилия и пренебрежения следует ввести специалистов, чтобы обследовать экс-культиста. Этим специалистам необходимо иметь в виду, что опыт, который они без труда определили бы как насильственный, может восприниматься бывшим культистом как нормальный ход событий, особенно если он все еще ребенок и мало подвергался общению с некультовым миром. Таким образом, стандартные вопросы, используемые для оценки того, был ли ребенок подвергнут насилию и пренебрежению (например, “Прикасался ли к тебе кто-нибудь таким образом, что это заставляло тебя чувствовать себя неудобно?”), могут не извлечь ожидаемых ответов ‑ например, ребенок может быть воспитан с убеждением, что оральный секс со взрослыми является нормальным и приемлемым (личное общение, A. Markowitz, февраль 1993 года).
Во-вторых, вероятно, будут желательными долговременные психотерапевтические отношения. Важность приспособления, противостоящая подобным экс-культистам, их ограниченные способности и вероятный недостаток социальной системы поддержки вдали от ближайшей семьи (если это так) предполагают, что потребуется много времени и психологической поддержки. Психотерапия вряд ли будет традиционной. Они, вероятно, будут нуждаться в огромном просветительском усилии не только в отношении того, как работают культы, но также и относительно того, как действует основной мир. Их образование должно будет включать выстраивание умений, особенно социальных умений, а также познавательное обучение. Многие вещи, которые мы считаем само собой разумеющимися, могут быть чуждыми для этих бывших членов культа.
В-третьих, эти люди будут, вероятно, нуждаться также и в опыте социализации. Социализация отличается от образования, потому что она включает гораздо большее, чем систематическое обучение. Она состоит из несметного числа опытов, через которые человек обучается неписаным правилам и ожиданиям культуры. Трудно “научить” кого-то тысячам мелких правил, таких, как, возьмем крайний пример, неуместность вопроса к водителю автобуса относительно того, где сесть. Индивиды, привыкшие к годам тоталитаризма, могут быть склонными задавать именно такие вопросы кому-нибудь, кого они могут воспринимать как авторитетную фигуру. В значительной степени экс-культисты, рожденные в культах, должны обучаться подобным типам правил и ожиданий через управляемый опыт.
Терапия может помочь в руководящих указаниях, но он не может обеспечить опытом реальной жизни. Более того, в отличие от традиционной терапии, терапевт может быть не в состоянии предполагать, что клиент - экс-культист обязательно столкнется с опытом, который его обучит. Если терапевт не поощряет активно клиента искать опыт, который внесет вклад в социализацию, клиент - экс-культист может вполне вероятно впасть в безопасную рутину, которая ограничивает его рост. Или, с другой стороны, он может попытаться справиться с неизвестностью и недостатком уверенности, ломая социальные правила и отражая изнуренную и показную независимость. Терапевту, вероятно, придется иметь дело с многими внутренними проблемами, связанными с доверием, чувством собственного достоинства и соответствующим выражением естественных побуждений.
Данные выше предложения больше относятся к взрослым или молодым взрослым, которые родились в культе. Маленькие дети будут нуждаться не только в терапевтическом, образовательном опыте и опыте социализации, но также и в руководстве. Кто-то должен будет убедиться, что различные лечебные воздействия координируются и имеют смысл для ребенка. Это могут быть в состоянии сделать родители, хотя они также могут бороться с послекультовыми проблемами. Следовательно, терапевт или какой-нибудь другой помощник может быть призван функционировать в качестве чиновника, рассматривающего претензии, в качестве защитника ребенка.