Идеология, которая направлена против собственного крупного производства, будет конфликтовать с белорусскими реалиями и общественными настроениями. В какой бы форме антииндустриальная идеология ни выступала.
Поэтому изначально этот конфликт выражался в неприятии белорусским обществом идеи шоковой терапии и национально замкнутой экономики. Сейчас все более остро встает проблема контроля над национальной экономикой в условиях усиления позиций в регионе европейского и американского капитала, корпораций, технологий.
Крупное индустриальное производство конвейерного типа не позволяет развиваться в Беларуси массовым либеральным политическим течениям, ибо сужает сферу распространения среднего класса. Белорусское общество - это в основе своей общество рабочих, ИТР, управленцев, а не инженеров, ученых, студентов, преподавателей, как в современных постиндустриальных странах Запада. Конвейерное производство на политическом уровне влечет за собою очень высокую степень концентрации власти в руках руководителя государства. По сути, глава государства должен быть самым главным "директором завода" под названием Республика Беларусь. А директору на предприятии позволено очень многое, иначе предприятие эффективно работать не будет.
Белорусское общество еще долгое время будет спокойно и естественно воспринимать авторитарную форму политической организации. При этом сопротивление авторитаризму как таковому в Беларуси не может быть значительным. Вопрос о политических переменах в Республике Беларусь при сохранении нынешней социально-экономической структуры - это всего лишь вопрос о векторе внешнеполитической ориентации страны и особенности государственной идеологии. Лишь после перехода со временем Беларуси в постиндустриальную стадию развития появится возможность к широкой демократизации страны.
Причины устойчивости режима и всей белорусской политической системы просты, хотя и оригинальны: помимо инерции советских времен в культурных стереотипах населения и элиты, остается значительное для малой страны экономическое наследство. Это наследство какое-то время еще может потребляться без угроз национальной экономике.
С другой стороны, разрушение промышленности в России и других странах бывшего СССР оказалось столь быстрым, что белорусские производители получили возможность захватить значительные сегменты российского экономического пространства. Если посмотреть на российскую политику Беларуси с точки зрения интересов наших крупных промышленных предприятий, то многое становится понятым в этих странных попытках Минска сблизиться с Москвою. За годы развития интеграционных отношений в России практически не осталось большинства конкурентных белорусам промышленных предприятий и даже отраслей (на российском рынке (и в целом на рынках стран СНГ) белорусские производители ведут в своих технологических нишах конкуренцию не с российскими предприятиями, а с западными корпорациями). То есть за счет России еще какое-то время белорусские заводы смогут работать и вести свое технологическое обновление.
В пользу Беларуси работает общая закономерность развития городов, в частности мегаполисов. Беларусь находится в непосредственной близости от Москвы, где концентрируются финансовые ресурсы практически всей России. Транспортное сообщение Беларуси и Москвы все более совершенствуется. То есть реальное включение Беларуси в сферу обеспечения московской (в меньшей степени - петербургской) агломерации будет нарастать по мере создания все новых трансъевропейских коридоров и упадка российских регионов. А, значит, значительный сегмент московского рынка будет по-прежнему занят белорусскими производителями.
Разные страны региона после распада СССР пошли разным путем. Итоги развития Беларуси, Украины, стран Балтии говорят за себя. Страны Балтии сегодня практически не имеют крупного промышленного производства. Сохранились единичные крупные промышленные объекты. Более всего сохранилось крупное производство в Литве, где рыночные реформы были наименее радикальными: Мажейкяйский НПЗ и Игналинская АЭС (в мае 1999 года остановлена на профилактический ремонт, Европейский Союз резко настаивает на ее полном закрытии), химические предприятия в Алитусе. Промышленные гиганты Рижский Автомобильный Завод (РАФ), ВЭФ, заводы в Риге и Елгаве, Таллинне - больше не существуют. Уничтожена обслуживавшая промышленность система образования и фундаментальных научных исследований. Средняя школа претерпела глубокую реформу, которая отдалила среднюю школу от потребностей наукоемкого производства. В Беларуси и на Украине перестройка системы образования была гораздо менее глубокой. Школа в славянских государствах пока еще остается в целом политехнической.
Во всех трех странах Балтии проведен фронтальный перевод образования на местные малораспространенные языки, всюду под воздействием экономических факторов упал уровень преподавания распространенных языков, одновременно резко сократилось распространение русского языка и знание русского языка молодежью. Средняя школа всюду превращена в гуманитарную по характеру программ обучения. Резко сокращен объем преподавания точных и естественных дисциплин. Вырос объем и качество преподавания гуманитарных предметов. Переход на 12-летний период обучения привел к заметному падению количества молодежи, которая продолжает обучение в последних 4 классах средней школы. То есть падает уровень образования молодежи и качество образования. Прибалтику покинула часть русскоязычного населения, прежде всего те, кто был занят в наукоемком производстве или соответствующей системе образования и научных исследований.
Шоковая терапия, прямая и косвенная поддержка Западом стран Балтии позволила этим государствам перейти от крупного производства к мелко и среднетоварному производству. Ныне в странах Балтии происходит постепенный новый рост крупного производства, но в первую очередь на базе западных капиталов и технологий и в расчете на рынок Европейского Союза. Доля стран СНГ во внешней торговле стран Балтии упала до 20-30% товарооборота. Для ЕС страны Балтии - малоинтересная периферия, потому особо заметного прилива капиталов в перерабатывающую наукоемкую промышленность региона с Запада не отмечено. Относительно быстро развиваются трансъевропейские коммуникации и, прежде всего связанные с транзитом нефти. Как уже упоминалось, расширены порты Вентспилса, Таллинна, Клайпеды, строится морской терминал в Бутинге (Литва). Финансовые системы стран Балтии неустойчивы и регулярно подвергаются кризисам. Однако кризисы в странах Балтии, как правило, быстро гасятся за счет поддержки со стороны международных финансовых организаций.
Особое значение для устойчивости стран Балтии имеет транзит сырья из России на Запад и западных товаров - в страны СНГ. В начале 90-х годов именно за счет сырьевого транзита экономику стран региона удалось удержать от полного коллапса. Ныне принципиально важное значение для региона имеет строительство тех или иных трансъевропейских коммуникаций. Именно коммуникационные проекты являются приоритетными инвестиционными проектами в трех прибалтийских государствах. Однако экономический рост обеспечивается в регионе ныне, прежде всего за счет роста производства на предприятиях, ориентированных на внутренний рынок этих стран. По сути, происходит медленное восстановление народного хозяйства из разрухи, в которой оказалась экономика в первой половине 90-х годов. Экспортное производство пока играет вспомогательное значение.
На Украине в отличие от стран Балтии продолжается экономический спад. Ни в одном регионе этой страны не наблюдается экономического подъема. Украина находится в продовольственной зависимости от Запада. До половины потребляемых жителями крупных городов продуктов завозится в страну извне (как и в России). До недавнего времени в такой же ситуации находились и страны Балтии. Лишь в последние 2-4 года ситуация в Балтии изменилась в лучшую сторону. Следует отметить, что финансовая система Украины значительно потерпела от удара кризиса 17 августа 1998 года в России. Однако благодаря кредитам МВФ выдержала этот удар.
Сквозь белорусскую призму развитие восточноевропейских государств выглядит вовсе не успешным процессом национального возрождения или либеральных реформ, а временем упадка восточноевропейских наций и краха самой модели развития наций в рамках национального государства в постиндустриальную эру. То, что было хорошо в 19-м веке, оказалось явно непригодным в конце 20-го столетия.
Быть может, белорусская исключительность - это и есть нормальность в эпоху, когда соседние народы пытались построить жизнь на неких иллюзорных идеологических основах, а в результате потеряли способность управлять собою и национальную перспективу. Ведь вся Восточная Европа войдет так или иначе в ближайшие 10-15 лет в орбиту ЕС, однако, у каждого в объединенной Европе будет свое место. Одни будут производить новые технологии, другие - обслуживать отдыхающих на своих пляжах и развлекать туристов в своих "кабаках", третьи - поставлять на Запад нефть, газ и металлы.
Не исключено, что лишь Беларусь сумеет сохраниться в качестве производителя технологий и в объединенной Европе. Ибо в ходе европейской интеграции возникли дополнительные макроэкономические факторы, которые стимулируют промышленный очаг в Беларуси и ослабляют индустриальные потенции стран Балтии и Украины.
Однако платой Беларуси за сохранение реальной независимости и, особенно, платой за сохранение реального доступа к высоким технологиям, необходимым в крупном промышленном производстве, является политическая линия, раздражающая Запад. Эффективное отсутствие рыночных реформ, курс на сближение с Россией, опора в России на патриотическую антизападную оппозицию, которая во имя идеологических целей готова лоббировать интересы белорусской промышленности в России за счет собственного русского производителя - это не может не вызывать постоянной напряженности в отношениях Беларуси и Запада.